Валерий Горшков - Двойник
— Алло, Игорь, это Шадрин! — раздался голос «штатного» информатора Родникова, майора, работающего в ГУВД. — С тебя причитается! Если хочешь снять сенсационный репортаж для своей сегодняшней программы, тогда хватай камеру и немедленно дуй на Мориса Тореза двадцать пять!..
— Что случилось? — смахивая со лба выступившие на нем капли холодного пота — признак начинающегося похмелья, вяло пробормотал журналист. — Дмитрич, мать твою, ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?! — Без пятнадцати пять, — не смущаясь, объявилИ майор. — По голосу понятно, бодун у тебя конкретный. Но это все херня. Вытащи из ушей бананы и слушай меня внимательно. Только что сообщили: в подъезде того самого дома найдены мертвыми молодая женщина и пятилетний ребенок. Оба убиты выстрелом в голову. По почерку — работал явно профессионал. Стреляли из бесшумки, из-за трубы мусоропровода.
— Ни хрена себе! Что еще?!
— Эта баба и пацанишка не кто иные, как неофициальная жена и родной сын вора в законе Вишни. Улавливаешь тему? — слегка понизив голос, словно его могли подслушать, произнес информатор.
— Да уж… — тяжело вздохнув, бросил Родников. — Ладно, спасибо за наводку, с меня как обычно…
— Не торопись, Игорь, это еще не самое главное, — явно испытывая удовольствие от своего сенсационного сообщения, сулившего неплохой гонорар от автора самой популярной в городе криминальной телепрограммы, неожиданно добавил майор. — При трупах найдена визитная карточка с изображением черной птицы…
Надеюсь, объяснять, что это значит, нет необходимости? Вот такие дела, парень…
— Этого не может быть! — вскочил на ноги Родников. — Он не станет убивать женщину и ребенка, даже если они жена и сын такого редкостного ублюдка, как Вишня!
— Как видишь, убил, — с некоторой озабоченностью в голосе сказал мент. — Кровь пьянит… Меняет психологию… Ну, короче, мне некогда с тобой лясы точить. Группа уже выехала. Если поторопишься, то, может, успеешь снять тела до приезда труповозки. А потом, на днях, загляни ко мне, ладно?
— Договорились, Дмитрич, — бесцветным голосом ответил Иорь. — Я выезжаю. Спасибо за наводку…
— «Сухое спасибо рот дерет», — заметил с усмешкой майор. — Давай, работай. Вечерком по ящику посмотрю, что у тебя получилось. Пока.
Кай
Убитый действительно был очень похож на Влада Кайманова. Но это совпадение черт лица объяснялось до банальности просто. Мужчина являлся родным братом Кая.
Смерть Юрия, только на пятые сутки найденного Владом застреленным в упор в ванной собственной квартиры на Морской набережной и представляющего из себя кошмарное зрелище, окончательно сдвинула крышу Кайманова. Стоя рядом с распухшим, посиневшим, плавающим в кровавой воде телом старшего брата, он ни минуты не сомневался, что причиной его гибели мог стать только один человек — Алтаец.
Кай, гаядя на труп Юрия застывшими глазами и с трудом шевеля одеревеневшими губами, вслух поклялся достать убийцу хоть из-под земли, не жалея для этого ни денег, ни чужих жизней, если расставание с ними хоть на шаг приблизит его к заветной цели.
Лично за себя бывший омоновец, в прошлом успевший повоевать на стороне сербов в охваченной гражданской войной Югославии, а затем в составе отряда «черных беретов» основательно попортить нервы и шкуру новым властям независимой Латвии, уже давно не боялся. А теперь, лишившись единственного по-настоящему близкого и родного человека на всем свете, тем более…
Тележурналист Родников
— При трупах найдена визитная карточка с изображением черной птицы, — сказал майор. — Надеюсь, что это значит, объяснять не надо?..
Быстро одевшись, прихватив из холодильника бутылку соленой петродворцовской минералки, а из коридора всегда находящуюся наготове спортивную сумку с портативной цифровой видеокамерой «Сони», Родников выскочил из квартиры, на ходу свинтив пробку и жадно прикладываясь к спасительной ледяной воде с пузырьками.
Обогнув длинную, в восемь подъездов, девятиэтажку, вбежал на пустырь, часть которого занимала недавно построенная автостоянка, сунул в окошко дежурного пропуск и быстрым шагом направился к стоящей в дальнем конце серой «мазде».
…Еще сворачивая с проспекта и подъезжая к указанному информатором дому, Игорь заметил стоящие рядом с подъездом милицейский «форд» и микроавтобус.
Невдалеке, покуривая, толпилась группа из нескольких мужчин в штатском.
У распахнутой двери в подъезд, о чем-то лениво переговариваясь с пожилой женщиной в накинутом на голову платке, стоял автоматчик в камуфляже и бронежилете.
Остановив машину рядом с милицейским транспортом, Родников выскочил из машины, выхватил из сумки камеру и, включив запись, стал снимать общую панораму.
В его сторону устремилось сразу несколько настороженных взглядов. А потом из группы мужчин в штатском отделилась одна фигура и быстрым, решительным шагом направилась к тележурналисту.
— Эй, чувырло, тебе кто разрешал здесь снимать, Д а?! — рявкнул мужик, пытаясь рукой закрыть обьектив, но Игорь был привычен к таким штучкам и, ловко увернувшись в сторону, тут же протянул свое удостоверение.
— Моя фамилия Родников, я руководитель программы «Криминал-Информ» на телеканале «КТВ», — без тени смущения и заискивания сообщил Игорь. — А вы кто такой?
— Я… — начал было мужчина, но замолчал, нахмурив брови и внимательно изучая в свете тусклого уличного фонапя раскрытые синие корочки с фотографией.
Помедлив с пару секунд, наконец словно нехотя вернул их назад Родникову. — Я — подполковник Зекун. Видел твою передачу пару раз… Ничего, нормально… — Он слегка расслабился. — Откуда здесь?..
— Там действительно убили жену и сына Вишни? — не теряя драгоценного времени, настойчиво спросил Игорь, кивнув в сторону подъезда.
— Кто тебе уже настучал, бляха муха, а?! — скорее с мимолетной досадой, чем с явным недовольством бросил подполковник.
— Значит, все верно, — по-своему трактовал слова милиционера Родников.
Впрочем, он и так не сомневался в полученной от информатора наводке. Майор имел с каждого донесения живые деньги, ему не было смысла шутить такими серьезными вещами.
— Насколько я знаю, у трупов оставлена визитная карточка… — добавил, внимательно наблюдая за реакцией Зекуна, тележурналист.
На сей раз лицо подполковника по-настоящему перекосило от злости. Он готов был сказать что-то явно недружелюбное, но Родников его опередил.
— Вы не волнуйтесь, это же моя работа — оперативно добывать информацию о преступлениях, — примирительно сказал Игорь, разводя руками. — Вы сами видели мои передачи, товарищ подполковник, и знаете, что, в отличие от многих моих коллег, я ничего и никогда не переиначиваю. Можно мне снять пару кадров места преступления?
— Ладно, пошли… — поколебавшись, все-таки утвердительно кивнул Зекун, выбрасывая в траву окурок сигареты.
Вслед за ним Родников направился к подъезду. Автоматчик в камуфляже, поймав взгляд сопровождающего Игоря офицера, молча сделал шаг в сторону, освобождая проход.
Они поднялись на четвертый этаж, и тележурналист, чья камера вела непрерывную запись, увидел лежащие на площадке перед квартирами окровавленные тела молодой светловолосой женщины и ребенка.
Жене Вишни пуля вошла точно в висок, сыну — в лоб, выбив затылочную кость.
В открытых глазах мальчика застыл немой вопрос…
Над трупами склонился, делая фотографии гильз с близкого расстояния, пожилой бородатый эксперт-криминалист. Рядом стояли еще двое мужиков в штатском. Едва увидев поднимающегося по лестнице в сопровождении подполковника оператора с камерой, над объективом которой горел красный светодиод, они недовольно скривили губы — дескать, только телевизионщиков нам здесь не хватало!
— Все в порядке, — сделав успокаивающий жест рукой, поспешил вставить Зекун и повернулся к Родникову. — Давай снимай, только недолго…
Картина мертвого маленького мальчика и его матери, на теле которой лежала уже знакомая Игорю по прошлым эпизодам визитка с изображением черной птицы, была столь ужасной, что Родников почувствовал приступ тошноты, усиленный похмельным синдромом. Сняв всего один план распростертых на бетоне трупов, он содрогнулся и, оторвавшись от видоискателя камеры» прижал ладонь ко рту.
Мельком оценив окружающую обстановку, Родников бросился вверх по ступенькам, к закутку мусоропровода.
— У-у, бля! А еще криминальный репортер… — выругался вслед Зекун.
Метнувшись за пропахшую бытовыми отходами трубу, Родников оперся свободной от камеры рукой о вымазанную мелом стену и, согнувшись в приступе рвоты, неожиданно ощутил, как сквозь устоявшееся в закутке, навсегда въевшееся в стены специфичное помоечное амбре до него донесся витающий в воздухе тонкий, едва уловимый аромат дорогих французских духов.
