Б. Седов - Объект насилия
В студии, не заходя к себе в кабинет, я первым делом сунулся в монтажку. Приветственно хлопнул по плечу Диму – дежурного режиссера, пожал руку нахально рассевшемуся на моем персональном «электрическом стуле» Никите.
– Не понял! Что за дела? Ну-ка брысь с командирского места.
Выпускающий криво ухмыльнулся и послушно встал.
– Как Катерина, Денис?
– Поправляется, – лаконично проинформировал я.
– Она все еще у тебя?
Он был чересчур любопытным, этот Никита. Задавал вопросы, без которых вполне можно было бы обойтись.
Я неохотно кивнул:
– У меня.
– То-то Латынина третий день злая.
Я об этом догадывался и без добровольных осведомителей.
– Она у себя?
– Только что объявилась, – сообщил выпускающий. – Сегодня будем делать сюжет на Апрашке.
– Я знаю.
– Айрат и Максим уже выехали. Я кивнул: «Замечательно!»
Айрат был одним из наших актеров, Максим – оператором.
– Через час, пожалуй, начнем, – продолжал докладывать обстановку Никита. И ехидно поинтересовался: – Не желаешь заглянуть к Оленьке? – Как же он мне за какие-то пять минут надоел!
– Не желаю. Нервы дороже. – Я подкатил на стуле к селектору, надавил на кнопочку. – Лучше пообщаюсь с ней на расстоянии.
Напротив бирки «ведущ.» загорелась красная лампочка.
– Что, Никита? – отозвалась Латынина.
– Не Никита это.
– А-а-а… Здравствуй, Забродин. – Бесцветнейшим тоном! – С выходом на работу тебя, дорогой. Как подопечная? Оклемалась чуток?
– Ага. Оклемалась.
– И слава богу. Извини, мне сейчас некогда. Потом поболтаем. – Ольга произнесла это так, что понял бы и дебил: «потом болтать» у нее нет никакого желания. И отключилась.
Я сокрушенно покачал головой. Пожаловался:
– Все бабы будто свихнулись в последнее время. Никита, я тысячу лет не смотрел никаких новостей. Ничего там не говорили, что появился какой-нибудь новый вирус? Ну, тина птичьего гриппа. Только поражающий исключительно женщин. Точнее, их недоразвитую мозговую систему.
Я произнес это громко и смело, потому что в монтажке в этот момент были только мужчины. Которые дружно одобрительно хмыкнули. Они были со мной полностью солидарны.
– Про вирус не слышал, – рассмеялся Никита. – Впрочем, Оленьке, думаю, никакой вирус не нужен. Ее недоразвитая мозговая система повреждена безвозвратно еще в раннем детстве.
Я поморщился: нашему программному выпускающему только дай повод обосрать нашу ведущую; и наоборот. Нехорошо, когда существует подобный натяг в коллективе. Тем паче, между двумя ведущими специалистами.
– А кто еще свихнулся в последнее время, Денис? – продолжал доставать меня дотошный Никита. – Катя? Немудрено после такого нокаута.
Я отрицательно покачал головой:
– Катя как раз более или менее нормальная. Сидит себе скромненько перед телеком и ни хрена не врубается, что там показывают.
– Тогда Василиса?
– Да чё ты до меня докопался? – наконец не выдержал я. – Что с тобой сегодня такое, приятель? Раньше столько вопросов не задавал и за неделю!
Моя вспышка не произвела на выпускающего ровно никакого впечатления.
– Василиса, кстати, вчера перед выходом в город пыталась до тебя дозвониться. И жаловалась, что у тебя все время отключен телефон.
Вот это была для меня новость!
То, что не могла дозвониться – немудрено. Мобильник последнее время, и правда, был почти постоянно отключен. Просто последние трое суток я пребывал в слишком разобранном настроении, чтобы возникло желание с кем-то общаться. А чтобы узнать, как дела на работе, я сам звонил своей секретарше Ларисе. Ларисе – и только! Ну… еще – в порядке исключения – Котлярову, Даниле и Татьяне Григорьевне Борщ.
Итак, то, что Василиса не могла до меня дозвониться – немудрено.
А вот что ей вдруг понадобилось? Интересный вопрос. Какие-нибудь проблемы с ремонтом моей квартиры? Или решила пойти со мной на мировую? Разочаровалась во всесторонне правильном Мише?
– Пересечемся сегодня с ней вечером. На планерке перед «Объектом», – сказал я. – Там и поговорим.
– Не выйдет, Денис… – Зазвонил телефон, и Никита поднял трубку. – Да, Айрат… Уже на месте?.. Уже можете начинать? Как там обстановка?.. Отлично! Сейчас предупрежу Латынину и перезвоню. Через пять минут. – Он положил трубку и развернулся ко мне. – Так вот, сегодня не выйдет, Денис. Планерки не будет.
– Это почему же? – удивился я.
– Чтобы не тратить попусту времени. Сегодня будем снимать далеко. – Никита состроил не то загадочную, не то многозначительную гримасу.
– Далеко – это как?
– В Сестрорецке. Пусть Василиса прогуляется вдоль залива, подышит свежим морским воздухом.
– Вам что, Питера мало?
– Сегодня отличная погода, Денис. Много народу зависнет на пляже до воскресенья. У костров, в машинах, в палатках. Все пьяные. Представляешь, какой шанс нарваться!
Я согласно кивнул.
– К тому же, прекрасная натура. Природа. Финский залив… – Никита прервался на полуслове и потянулся к селектору. Надавил на кнопку «ведущ.»
– Чего еще, Забродин? – сварливым тоном ответила Ольга.
– Не Забродин это, а я. Оля, минут через десять запускаем Апрашку. Готова?
– Всегда готова.
– Скажи, чтобы не забыла включить микрофон, – влез в разговор я.
– Босс просит не забыть включить микрофон… Хорошо, скажу ему. – Никита развернулся ко мне, физиономия расплылась в ехидной улыбке. – Просила передать, чтобы ты катился к чертям. Ты прав, Денис. Наверное, какой-нибудь вирус. Вроде птичьего гриппа.
И мы громко расхохотались, повергнув в изумление всех, кто в этот момент находился в монтажке.
* * *– Внимание! Даем прямое включение «Подставы»! Всем службам! Выходим в эфир с прямым включением «Подставы»! – разнеслось по всему офису сообщение громкой связи.
«ВНИМАНИЕ! В ТЕЧЕНИЕ БЛИЖАЙШИХ ПЯТИ МИНУТ ОЖИДАЕТСЯ ПРЯМОЕ ВКЛЮЧЕНИЕ РЕАШТИ-ШОУ „ПОДСТАВА“! ВНИМАНИЕ! В ТЕЧЕНИЕ БЛИЖАЙШИХ ПЯТИ МИНУТ НАША ПРОГРАММА МОЖЕТ БЫТЬ ПРЕРВАНА ДЛЯ ПРЯМОГО ВКЛЮЧЕНИЯ РЕАЛИТИ-ШОУ „ПОДСТАВА“» — заскользила внизу плазменной панели, по которой сейчас транслировалась реклама, бегущая строка. Никита набрал номер Айрата.
– Ну, как вы?.. Включайтесь.
Через несколько секунд на режиссерском пульте ожили два монитора.
– Хорошо, сигнал супер!
– Интершум в норме, – доложил звукач.
– Отлично! Отли-и-ичненько… Айрат, готовность двадцать секунд. Даем заставку. Удачи. – Программный выпускающий положил трубку и кивнул выжидательно глядящему на него режиссеру. – Поехали, Дима!
На плазменной панели только что закончился рекламный блок, и на его место сразу же заступила мрачная восьмисекундная заставка «Подставы».
Я поудобнее устроился на своем «электрическом стуле».
– Пое-е-ехали…
«ПОДСТАВА». СЮРПРИЗ ДЛЯ КАРМАННИКА
Сюжет начинается с обоев: уносящиеся в бесконечность торговые ряды, заваленные вещевым контрафактом; народу много, но не толпа. Интершумом на видеоряд накладывается смазанный гул голосов – то, что принимает микрофон, закрепленный под воротничком рубашки Айрата, из нагрудного кармашка которой соблазнительно выглядывает уголок пухлого бумажника.
«Здравствуйте, здравствуйте, дорогие мои! С замечательным летним деньком вас, с прекрасной погодой, – звонким праздничным голосом поздравляет телезрителей Ольга. – Сегодня мы вместе с нашим актером отправляемся за покупками на Апрашку. И, если повезет, поглядим, чем такой шопинг может закончиться…»
Я, как обычно, наблюдаю за подставой по плазменной панели. Впрочем, сейчас мы работаем в прямом эфире даже без временного зазора, и нет большой разницы, следить ли за развитием событий по панели или по мониторам, на которые выводятся две картинки: одна с камеры, скрытой в очках Айрата; вторая с экстерьерной камеры Макса, которому предстоит снимать подставу со стороны.
«…Пожалуй, ни одно место так не располагает к тому, чтобы облегчить лоха на его кровные, – продолжает подводку к сюжету Ольга, – как вещевые и мелкооптовые рынки, где народишко шастает при деньгах, а скученность такова, что на лишний контакт или толчок никто не обращает внимания. Способствует также погруженность клиента в тяжкие думы о соответствии цен и возможностей, а также то, что его внимание полностью сконцентрировано на поиске потребного товара. В этом смысле Апрашка – воистину райский уголок для щипачей. Ко всем перечисленным кайфом добавляется и возможность удобного отхода по завершении операции. Условия настолько хороши, что дают возможность существовать самым сирым и убогим представителям этой славной профессии. Добытчики, находящиеся в хорошей форме и на пике своей карьеры, изымают деньги и ценности из карманов лохов, зелёная поросль резво тырит товары с прилавка, а ветераны движения и маргинальные личности, утратившие квалификацию из-за пагубных пристрастий, мрачно и нудно тянут колбасу и блоки сигарет из продуктовых сумок.
