Кровь океана - Орехов Василий

Придется отправить на первый этаж человек пятнадцать, чтобы хватило огня. А это почти половина всего личного состава, имевшегося в распоряжении ротного. К тому же на оборону первого этажа будет уходить катастрофически большое количество боеприпасов, что тоже смерти подобно.

Лейтенант Репин и Уэйн Симпсон, подхватив по два автомата, чтобы при необходимости бить с двух рук, все же бросились вниз. Уэйн еще и трубу «Шмеля» умудрился закинуть за спину на ходу. Они мчались, перепрыгивая через ступеньку, рискуя подвернуть ногу с тяжелой ношей и загреметь по лестнице, пересчитывая ступени ребрами. Свет тактического фонаря, закрепленного под стволом автомата Симпсона, метался по глухим стенам, словно летучая мышь. Они спешили в полном отчаянии, в яростном желании успеть, в надежде на чудо…

И чудо произошло.

Они не успели преодолеть и трети лестницы, как снизу, ко всеобщему удивлению, раздался лязг засовов, а затем протяжный натужный скрип открываемой двери. Кто успел ее распахнуть, понятно не было, но это в принципе и не имело особого значения. Главное, что у защитников маяка появилась надежда. Настежь открытую дверь плазмой не вышибешь, а гореть на первом этаже было нечему, да и стены там имели максимальную толщину, чтобы противостоять свирепым ураганам.

Понятно было лишь одно: при таких раскладах этот героический поступок являлся форменным самоубийством, поскольку саламандры, выстрелив по инерции в опустевший дверной проем, зальют нижний этаж и часть лестницы морем огня чудовищной температуры, выжить в котором невозможно даже в космическом скафандре. Начав разгон высокотемпературной плазмы, удержаться от выстрела они уже не могли при всем желании, потому что не способны были долго контролировать бурлящий в желудке раскаленный заряд, им необходимо было сразу избавиться от него, чтобы разгрузить электрические органы, генерирующие мощные магнитные поля для сковывания плазменного сгустка.

– Репин, Уэйн, стоять! – срывая горло, выкрикнул Делягин. – Стоять!!!

Лейтенант дисциплинированно замер как вкопанный, не смея нарушить приказ ротного, но Уэйн подчиняться русскому капитану обязан не был и продолжил лететь вниз по лестнице – навстречу собственной смерти.

– Черт! – Делягин в сердцах шлепнул раскрытой ладонью по стене.

Савельева, не поддавшись эмоциям, мгновенно сориентировалась в ситуации, бросила кусок брезента на пол, пинком опрокинула на него ведро с водой, схватила мокрую ткань в охапку и бросилась к дверному проему, ведшему на лестницу.

– Стой! – Капитан попытался ухватить ее за предплечье, но женщина легко увернулась. – Сумасшедшая!..

– Потушу! – крикнула она. – Может, выживет!..

Делягин стащил с ближайшего стеллажа уже снаряженный гранатомет РПГ-7 и кинулся с ним к западной бойнице. Он понимал, что поразить всех трех саламандр все равно не сумеет, но даже если ему удастся подбить хотя бы одну, огня внизу будет меньше…

– Все в стороны! – приказал он, чтобы никого не опалило реактивной струей при старте гранаты.

Поймав в прицел среднего огнеплюя, у которого было больше всего шансов попасть точно в зияющий проем двери, капитан нажал на спуск.

Граната с ревом ушла в цель, и через миг внизу сначала полыхнул оранжевый выброс кумулятивного заряда, а затем ударила по глазам бело-голубая вспышка плазменного взрыва. Тварь разорвало собственным плазменным шаром, вырвавшимся на волю – а значит, воздух в желудках тварей уже ионизирован окончательно и до выстрела оставалась всего пара мгновений.

Делягин надеялся, что плазма, сдетонировавшая в пробитом желудке живого артиллерийского орудия, поразит и двух соседних саламандр, потому и целил в среднюю. Но реальность скупа на чудеса, они случаются слишком редко для того, чтобы всерьез на них рассчитывать. Опытные твари, уже знакомые с человеческим коварством, расположились на безопасной дистанции друг от друга.

Едва прогремел взрыв, по стенам маяка тут же градом защелкали отравленные дротики ракоскорпионов. Капитану пришлось уйти в простенок и прижаться спиной к стеллажу с выстрелами для РПГ-7, пережидая обстрел. Несколько дротиков влетели внутрь башни и с треском вонзились в деревянные стойки у противоположной стены.

Последние несколько ступенек Уэйн преодолел одним прыжком, несмотря на тяжелый груз, которым был увешан. На ногах удержаться не получилось, пришлось уйти в перекат по гравию, выпустив из рук автомат. Закрепленный на его стволе тактический фонарь мигнул и погас. Труба «Шмеля» тоже слетела с плеча охотника и с глухим стуком ударилась в стену.

Сдернув с плеча запасной автомат, индеец изготовился к стрельбе лежа, чтобы сразу дать длинную очередь через распахнутый дверной проем. В полутьме первого этажа, разбавленной лишь проникавшим снаружи светом пожара, он ожидал увидеть у двери кого-то из русских бойцов, хотя понимал, что никто из них не успел бы спуститься с верхнего этажа быстрее него: часть людей отдыхала на верхнем уровне, часть готовилась к бою на «оружейной палубе». Ниже были заперты только подозрительные ребята во главе с Рэем, но самостоятельно покинуть подвал они не могли.

Однако когда он увидел, кто именно открыл дверь, глаза у него полезли на лоб от изумления.

Геройский поступок совершила Элиза, которая, по разумению охотника, должна была сейчас дрожать от страха на кровати, укутавшись в одеяло. Но девушка вопреки всему стояла около двери, в слишком длинной рубахе и в смешной юбке, свернутой из куска полотна. Волосы Элизы колыхались от ветра, задувавшего с болота.

Впрочем, действительно, только она одна и имела возможность выполнить приказ Делягина, ибо комната, в которой ее оставили, располагалась на втором этаже, и оттуда можно было успеть раньше всех.

К своему удивлению, Уэйн не заметил в позе или выражении лица девушки даже намека на беззащитность или обреченность. Распахнув дверь, она словно нарочно осталась стоять у самого порога, как бы прикрывая собой весь этаж от плазменного залпа.

У охотника сжалось сердце. Он даже не подумал, что может погибнуть сам, но с ужасом представил, как струи плазмы вбивают хрупкую девушку в помещение и разворачиваются в гудящий огненный вихрь, вращая пылающее, как факел, девичье тело.

Но прошла секунда, а характерного гулкого хлопка с визжащим подвыванием, всегда сопровождающего огненный плевок живого артиллерийского орудия, все не было. Казалось непонятным, немыслимым, что саламандры никак не выпускают наружу бушующий в их желудках огонь, ведь он мог стать гибельным для них самих, если удерживать его дольше необходимого.

Несколько тяжелых, свинцовых мгновений растянулись на несколько тысячелетий.

А еще через мгновение так и не исторгнутая плазма, которую пыжились удержать в себе живые артиллерийские орудия, все же нашла выход – не через глотки тварей, а разнеся их тела в пылающие клочья. Девушку втолкнуло в помещение горячей ударной волной, к открытой двери тут же бросились несколько жабообразных двуногих штурмовиков, но Уэйн, перекатившись и заняв место Элизы у порога, в упор ударил по ним автоматной очередью, выбив пулями из бледных тел струи кровавой слизи.

Краем глаза окинув пространство в зоне видимости, охотник понял, что других живых плазмометов вокруг не видно, после чего захлопнул дверь и задвинул засовы. Снаружи в нее тут же с оглушительным ревом ударилось тяжелое тело, но в следующую секунду оглушительно шарахнула брошенная из бойницы наверху граната, расчищая тактически важное пространство у входа от всякой мерзости.

Уэйн бросился к девушке и помог ей подняться.

– Ты что творишь?! – вытаращившись, спросил он.

Элиза не ответила, она еле стояла на ногах, и ему пришлось уронить автомат, чтобы взять ее на руки.

На лестнице показался лейтенант Репин, из-за его плеча выглянула Савельева с мокрым брезентом.

– В кровать ее, живо! – приказала она. – Срочно нужно организовать оборону двери! Твари могут подтянуть еще пару-тройку огнеплюев, так что придется открывать дверь каждый раз, чтобы расстреливать саламандр, пока они втягивают воздух!