AD - Садулаев Герман Умаралиевич

– Тебе бы, капитан, книжки писать. Фантастические.

– Не, я не врубился, чо тебя не устраивает? Вот тебе мотив, вот версия, дело раскрыто, ты и в хер не успел подуть!

– Ничего не раскрыто, – отозвался Катаев. – Охранник убийство на себя не берет. И у него алиби, по показаниям водителя, в предполагаемое время убийства они вместе были внизу, разводили непонятку с чертом, который на стоянке помял крыло тачки босса.

Капитан хмыкнул:

– Ну, во-первых, точное время убийства не установлено. Этот пидор мог и после мокрого дела не-понятки разводить, и до. Во-вторых, показания водилы можно переписать. Он залупаться не станет, ему своя жопа дороже. Гы!

– А как же объективная истина, которую должно установить следствие, а, капитан?

– Ты, Павка, чо тут делаешь? Работаешь? Или материал для кандидатской диссертации собираешь? Мне до звезды, понял! Один пидор другого мочканул. Тот пидор, не тот пидор – до звезды! Пусть хоть все пидоры друг другу глотки перегрызут, нормальным людям будет только легче дышать. Одного пидора в гроб, другого на зону! И все дела! Не усложняй, гражданин следователь!

Катаев подумал, что капитан, похоже, гомофоб. А гомофобия – признак латентной педерастии. Но вслух ничего говорить не стал. Не хватало ему еще заморочек с этим бандюганом в погонах!

– Ладно. С охранником вашим разберемся. Доставьте мне Сафонову. У нее алиби накрылось. Это, как минимум, дача ложных показаний. А может, и что другое подтянем.

– Вот это по-нашему! Новое дело – дополнительная «палка»! Приготовим девку в лучшем виде.

– Не надо ее готовить. Просто задержите и доставьте ко мне на допрос.

Оперативники сработали быстро. Уже через три часа Лилия Сафонова, осоловело вращая глазами, сидела перед следователем. Катаев не хотел, что называется, тянуть муму за хвост, и сразу пошел в атаку:

– Так, гражданка Сафонова, рассказывайте, как все было на самом деле. Что вы собирались скрыть от следствия?

– Вы о чем?

– Я о той ночи, когда убили Мандельштейна. Где вы были после нуля часов?

– Я уже рассказала. Сидела в спортбаре, смотрела футбол.

– Прямую трансляцию?

– Да какую трансляцию, в записи!

– И кто играл, «Зенит»? Сафонова кивнула.

– С кем? С москвичами?

– Не помню. Вроде бы с москвичами.

– И какой счет? – прищурился Павел Борисович.

– Один-ноль, наши выиграли.

– А кто забил гол?

– Аршавин, – снова сказала девушка.

– Ага! Вот вы и засыпались, гражданка Сафонова! Смотрите! – И Катаев торжествующе сунул ей под нос распечатку турнирной таблицы. – В решающем матче Чемпионата России между командами «Зенит» и «Сатурн» единственный гол забил не Андрей Аршавин, а Радек Ширл! Признавайтесь, где вы были на самом деле?

Вопреки ожиданиям следователя его тирада не произвела на девушку никакого впечатления.

– Павел Борисович, с вами все в порядке?

– Не дерзите!

– Это не дерзость, я искренне за вас беспокоюсь.

– Отвечайте на вопрос! – повысил голос следователь.

– Из-за такой херни вы устроили маски-шоу, послали своих горилл и забрали меня с рабочего места?! Из-за футбола?! Вы чокнутый фанат?

– Ваше алиби не подтвердилось! Вы дали ложные показания!

– С чего вы взяли? Я сказала правду. Гол забил Аршавин. Я его ни с кем не спутаю. Его еще показывали крупным планом, когда он бегал по стадиону после гола. Такой смешной!.. – Лиля внимательно посмотрела на турнирную таблицу. – Вот, третьего ноября, матч между «Зенитом» и футбольным клубом «Москва». «Зенит» выиграл со счетом один-ноль. Гол забил Аршавин. Я же говорила – москвичи! А «Сатурн» – это из Подмосковья. И матч был в Раменском. Я про «Сатурн» ничего не говорила. Вы сами подумали о нем. Потому что это был решающий матч, и он первым приходит на ум. А в баре крутили запись другого матча, с Москвой.

Усталый и разочарованный, Катаев возвращался к себе домой, в пустую огромную квартиру на улице имени Генерала Симоняка, героя Великой Отечественной войны. Следователь добирался как всегда, своим ходом. Сначала пешком от Почтамтской улицы, где в одном здании с Прокуратурой Санкт-Петербурга располагалось следственное управление, через Исаакиевскую площадь, потом по улочкам, до станции метро «Сенная площадь». Пересадка на станции метро «Технологический институт» и дальше до конечной, до станции метро «Проспект ветеранов». Втиснулся в троллейбус и доехал до своей остановки на пересечении Проспекта ветеранов и улицы Генерала Симоняка. И снова пешком, не меньше километра, до дома. Ноги отваливались, голова трещала. Погода была ужасная, под ногами хлюпала земная слизь, за шиворот текла слизь небесная. Катаев шел и тихо ненавидел себя за то, что он такой неудачник. Будь он умнее и изворотливее, то мог бы те же полтора – два часа не толкаться в общественном транспорте и не топать пешком, а катиться в авто, слушая аудиокнигу и временами, на светофорах и в пробках, задумчиво поглядывать в стекло на мелких несчастных людишек, среди которых был сейчас сам.

Почему? Неужели он настолько хуже всех прочих? Или у него просто нет тех удивительных качеств, имманентно присущих людям богатым и успешным?

Выход, выход. Он должен быть. Выход есть всегда. Давно можно было продать трехкомнатную квартиру, взять себе скромную однушку, а на разницу купить и автомобиль, и шикарную одежду, и перстень с изумрудом. Еще останется, чтобы несколько лет ездить в отпуск на курорты, куда-нибудь в Таиланд.

Многие так и делали. В основе кратковременного процветания многих петербуржцев – как раз продажа бабушкиных квартир. Но Катаев понимал, что это иллюзорный выход. И даже не выход вовсе, а дверь, нарисованная мелом на стене. Никакой двери там нет, а только та же стена. Самообман. Рано ли, поздно ли, наследство истощится, но больше уже ничего не будет. Никогда.

А если когда-нибудь все-таки захочется завести семью и детей? Даже в просторной квартире трудно с кем-то сожительствовать. Но муж, жена и орущий младенец вместе в одной-единственной комнате – это называется адом.

Последний отрезок пути пролегал через пустырь с замороженной стройкой. На краю него стояла машина, сказочная Infinity бордового цвета. Включенные фары машины освещали заброшенные останки строительства. Рядом с машиной стоял господин в кожаной куртке, отороченной мехом, курил и смотрел на объект. Возможно, это приехал инвестор, прикупивший недостроенный детский сад, чтобы возвести на его месте казино. Слухи об этом проекте давно ходили в микрорайоне.

Дверь автомобиля была открыта, и Катаев, проходя мимо, услышал игравшую в салоне музыку. Песня группы «Фуа-Гра»… Она как раз закончилась, и началась следующая. Следующий трек – тоже песня группы «Фуа-Гра». То есть это не радио, а компакт-диск. Господин в кожаной куртке, отороченной мехом, владелец Infinity и хозяин будущего казино, в своем автомобиле слушает альбом группы «Фуа-Гра», весь альбом, песню за песней.

Внезапно по спине Катаева пробежал холодок. Ему стало страшно. Более того – по-настоящему жутко. И он не сразу понял почему.

Да, группа «Фуа-Гра». То ли три, то ли четыре зрелые девки с огромными сиськами и налитыми бедрами. Любому мужчине приятно и волнительно на них смотреть. Клипы «Фуа-Гра» часто показывали по телевизору. Музыкальные критики шутили, что народ смотрит на девушек, выключая звук. Такой способ наслаждения творчеством группы вполне понятен.

Но слушать?..

И ладно еще если по радио, где ставят все вперемежку: новости спорта, «Битлы», курсы валют, «Фуа-Гра»…

Но слушать альбом группы «Фуа-Гра»… добровольно, без принуждения, в собственной машине, в роскошной Infinity бордового цвета, крутить целый альбом группы «Фуа-Гра», песню за песней?..

Катаев попытался представить общий интеллектуальный и культурный уровень человека, получающего эстетическое наслаждение от композиций братьев Лемадзе в исполнении сисек. Пусть даже фоном к верчению руля или мыслям о бизнесе. И не смог представить. Проекция уровня оказывалась ниже ватерлинии, под темной водой хаоса, невежества, дикости.