Михаил Серегин - Вольный стрелок
— Я не живу с родителями, — угрюмо сказала она.
— Тем более. Сегодня переночуешь у меня, а потом решим, как быть с тобой дальше. В забавный, знаешь ли, переплет ты угодила.
Она настороженно молчала, глядя прямо перед собой…
* * *
Они вошли в квартиру Влада, и Наташа тут же спросила:
— А Илья тоже здесь, что ли?
— Нет, он у себя. Или ты еще не поняла, что это не та квартира, где мы были в прошлый раз? Во всяком случае, Наполеона, то есть Илюшиной мартышки, здесь нет, и платье на тебе никто рвать не будет.
— Ты гарантируешь? — вызывающе спросила она, еле сдерживаясь от улыбки.
Вероятно, забавное воспоминание о вездесущей проказливой обезьяне несколько рассеяло ее недавнюю настороженность, и первоначальное благорасположение к Владимиру начинало мало-помалу возвращаться к ней.
— А кстати, ты купила себе новую одежду взамен той, пущенной в расход его императорским величеством?
— Не успела. А домой пришлось идти в одном плаще. Но твои деньги у меня. Нельзя же, в самом деле, безвозмездно терпеть такое безобразие, правда?
— Правда. Ну что, вот это моя квартира, — рассеянно сказал он, входя в комнату и широко разведя руки. — А вот это, если угодно, мой пневматический пистолет. Я с ним не расстаюсь, даже когда ложусь спать.
— Тараканов отстреливаешь? — насмешливо спросила она.
— Самое забавное, что ты угадала. А летом я люблю стрелять в мух.
— Прямо как Сильвио из какого-то там романа Лермонтова.
— Во-первых, не Лермонтова, а Пушкина, — с глубокомысленным видом изрек Свиридов. — Во-вторых, не романа, а повести. Помнишь такой цикл — «Повести Белкина»?
— В школе проходили. — И тут Наташа ткнула пальцем куда-то в угол и воскликнула:
— А вон бежит таракан!
Свиридов повернулся в указанном направлении, вытянул руку с зажатым в ней пистолетом и выстрелил, почти не целясь.
Пуля вбила в стенку зад таракана, голова его откинулась назад и повисла на перебитом хитоновом панцире, ножки же конвульсивно засучили, словно пытаясь оттолкнуться от коварно засосавших насекомое толстых обоев.
— Вот это стрелок! — медленно произнесла Наташа и посмотрела на него скорее опасливо, нежели с восхищением. — Ой, а это что такое?!
— А это моя коллекция огнестрельного оружия, — пояснил Свиридов, подходя к толстому ковру во всю стену в дальней комнате. — Кто марки коллекционирует, кто монеты, а я вот «пушки».
— Опасное хобби, — холодно сказала Наташа, трогая вороненый ствол крупнокалиберной снайперской винтовки «В-94». — Какая махина!
— Да уж, — согласился Влад. — А эта махина, между прочим, занятная вещь.
Классный стрелок из нее попадет в пятирублевую монетку с двух километров.
— Классный? — отчего-то тяжело дыша, спросила Наташа. — Например, такой, как ты?
— Хотя бы. — Свиридов пристально взглянул на девушку, потом после небольшой паузы спокойно произнес:
— Только ты, пожалуйста, не особо обо всем этом распространяйся. А то у меня могут возникнуть некоторые проблемы.
— Да, конечно, — поспешно кивнула она, снимая со стены тяжелый автомат «агран». —А вот это как стреляет?
— Погоди, сначала давай что-нибудь поедим, а то что-то я проголодался со всеми этими полосами препятствий. А потом расскажу, что хочешь.
— Я ночью не ем, — насмешливо отозвалась она, крутя автомат в руках, — у меня же все-таки диета.
— Ночью? Ого, уже два часа. И спать бы пора. — Он повернулся к девушке спиной, соображая, что бы такое ему употребить в пищу на сон грядущий, но в этот момент услышал за спиной странно понизившийся голос Наташи:
— И дорого эта штука, наверное, стоит.
Он начал было поворачиваться с затеплившейся на губах ироничной улыбкой и словами, что нет, ему эта вещь не стоила решительно ничего, — но в этот момент на его голову обрушилось что-то невероятно тяжелое.., ему показалось, что земля вобрала его по пояс в себя, а в глазах с надсадным воем закружились тусклые рои искр. И потом, запрокинувшись беззвездным гибельным небом, его заполонила тьма.
* * *
Он очнулся от бубнящего гулкого бормотания в висках и от того, что по его щеке и шее текло что-то теплое и соленое, потому что попадало на уголок рта и шло дальше, по губам.
Он с трудом поднял голову, и тут же слепящая белая пелена полыхнула перед глазами, а голову молнией пронизала нестерпимая боль.
Господи, как глупо и неожиданно все произошло. Видно, рано он радовался тому, что память прошлого, как хитоновая оболочка отстреливаемых им насекомых, сменяется новой — новой судьбой, новой жизнью, новым взглядом на жизнь. Ведь он так справедливо полагал, что на этот мир нельзя, просто недопустимо смотреть, как на огромное охотничье угодье, в котором круглый год открыт сезон охоты на расплодившихся, как саранча, двуногих существ, возомнивших себя разумными.
Рано радовался. Потому что все это привело к ослаблению защитных рефлексов — и вот он, жуткий итог этой недопустимой опрометчивости и безалаберности, болезненно пульсирует в голове и отдается зверской болью при малейшем движении.
Когда это он допустил, чтобы какая-то девчонка ударом по голове сзади вырубила его — его, бывшего «Стрельца AC-13» из супергруппы спецназа ГРУ Генштаба «Капелла»?
Стареешь, брат. Теряешь квалификацию. Нет, в плане физических навыков ты ничуть не сдал, даже усовершенствовался в каких-то деталях, но психологическая подготовка явно не та. С каких это пор ты стал верить женщинам? С каких это пор ты допустил, отставной капитан ГРУ Владимир Свиридов, что женщина такой же человек, как и ты?
А теперь этот «тренажер для отработки сексуальных навыков» послал тебя в такой основательный коматоз, что до сих пор в мозгу мелькают рваные светлые полосы, а по телу растекается зловещее расслабляюще-ватное тепло.
Превосходно.
Он поднялся на ноги, превозмогая желание свалиться наземь и лежать, пока тело не откажет в боли, струящейся сейчас по всем каналам его мозга (оставалось только сокрушаться, что их, этих извилин, у него, кажется, слишком много, небось какой-нибудь Тумба полежал бы себе, а потом встал да и пошел, так и не поняв, что же, собственно, произошло).
Но боль — это всего лишь негативная реакция организма на основательное раздражение, и он умел концентрировать эту боль и направлять ее в нужное русло. Без медикаментов и обезболивающих. Он сунул голову Под кран и, массируя пальцами одной руки виски, начал приводить запущенные мозговые каналы в единообразие и порядок.
После этого он прошел на кухню и начал готовить особый укрепляющий коктейль, действующий на организм почти как психостимулятор, разве что не синтетический, а естественный — белкового происхождения. В основе его находились не какие-нибудь там мудреные составы, а обыкновенные куриные яйца.
Хотя полковник Платонов всегда любил говаривать, что это самый сложный биологический комплекс из числа тех, что постоянно использует человек, и наиболее действенный из всех, в том числе и раритетных биологических спецсредств.
Если это яйцо использовать с должным умением.
Конечно, в состав взбадривающего коктейля угнетенного болью организма входили и другие, куда менее распространенные ингредиенты, но основа была все-таки белково-яичная.
— Очень хорошо, — громко сказал он, словно проверяя свою реакцию на звуковое воздействие. — Я надеюсь, что мы увидимся с тобой несколько раньше, чем на том свете, милая девочка. Главное, чтобы ты думала также.
И он начал смеяться, хотя это весьма болезненно отдавалось в висках и пробитом таки затылке. Все же удар был на славу, надо отдать должное этой достаточно хрупкой на вид модели агентства «Сапфо».
Разговаривать с самим собой — верный признак того, что нервная система выбилась из нормы. Мозг отметил это чисто механически, не задействуя сознания, и он еще раз покачал головой, выудив это из мыслей. Все-таки как совершенно отладили его сигнальные системы в «Капелле» — все работает как машина, как компьютер, а не подверженный привычке ошибаться и давать сбои живой организм.
Но ведь он все-таки ошибся. И это, несмотря на все неприятности, из того проистекшие, почему-то откровенно порадовало Свиридова.
Как приятно иногда почувствовать себя слабым и подверженным общим заблуждениям.
— Ведь и дверь догадалась, как открыть.
Какая умница, однако, — сказал Свиридов. — Будет жалко, если она снова попадет в переплет. А ведь так оно и будет. Особенно если учесть, что она посчитала меня заодно с теми. А может, и еще хуже — то есть тем, кто я есть на самом деле.
Уж не Гапоненков ли ей нашептал эту полезную информацию, подумал Влад. Ведь она так его защищала…
* * *
…Ему даже не пришло в голову посмотреть на часы. Вероятно, последствия удара еще сказывались на нем, потому что тогда он уяснил бы себе, что четыре часа утра не лучшее время для визитов, пусть даже к брату и по причине неотложного разговора.
