Сергей Зверев - Секретная битва спецслужб
На это ответил сам Таканаши, который заведовал информационно-аналитическим отделом:
– Это правда. Моим ребятам пришлось потрудиться, чтобы расшифровать записи… На них лишь семейные фотографии изобретателя…
Это был провал. Причем полный. Такого с Накамурой никогда еще не было. Застыв, словно каменное изваяние, он услышал скрипучий голос Хираты, доносившийся, словно сквозь ватное одеяло:
– Сколько миллионов вы отдали за эти никчемные вещицы? Десять? Плюс расходы, которые понесла Корпорация на ваше содержание и эту операцию. Получается немаленькая сумма. А, господин Накамура? Кто будет компенсировать эти потери?
Все напряженно молчали. Вопрос был совершенно не праздный – речь шла о сумме, существенной даже по меркам Корпорации.
Президент Куно решил, что на обсуждение данного вопроса времени потрачено достаточно, и подвел итоги:
– Считаю, что сейчас неуместно кого-то в чем-то обвинять. Мы поручим главе службы безопасности Корпорации провести служебное расследование и установить степень ответственности каждого, кто был задействован в этом деле. А по результатам этого следствия предъявим счета виновным в растрате. Это будет справедливо. А пока, господин Накамура, вы свободны.
Агент встал, молча поклонился и твердым шагом покинул зал совещаний.
«Что тут расследовать, – думал он, неспешно шагая до своего кабинета. – И без этого ясно, что виновен в случившемся только я сам».
Мягкая резина подошв тонко поскрипывала в такт его движениям.
Агент считал себя смелым мужчиной и не боялся признавать свои ошибки. Не смалодушничал он и сейчас. Да, его обвинили в невыполнении задания, но он не станет, подобно жалкому трусу, оправдываться и молить о пощаде. И не покроет свое имя позором. Уже войдя в кабинет, он твердо решил, что встретит этот удар судьбы, как и подобает настоящему самураю.
Молоденькая помощница, с которой Накамура больше общался по телефону, чем встречался в офисе, поскольку сам не часто бывал на месте, встретила его несколько растерянно. Захлопав раскосыми глазками, она поздоровалась и изумленно притихла. Видимо, ее смутил вид агента, который находился не в настроении общаться с кем бы то ни было.
Пройдя мимо нее к себе, он уселся в неудобное офисное кресло. Почему он до сих пор не выкинул его и не заменил на что-нибудь получше? Не найдя объяснений этому, Накамура справедливо посчитал, что сейчас не самое подходящее время думать о таких вещах. Выдвинул ящик стола.
На рабочий стол лег плоский деревянный ящик, украшенный старинной росписью по дереву и резьбой. По правде говоря, Накамура никогда не думал, что ему может понадобиться содержимое этой красивой шкатулки. Считал ее просто семейной реликвией. Но такой момент настал.
В легкой задумчивости он откинул крышку: на мягком бархате, поблескивая металлом отделки, лежал короткий ритуальный кинжал, которым его предки, по преданию, обрывали свои жизни в тяжелые времена. Протянув руку, он провел пальцами по гладкой рукояти. Раньше он никогда не чувствовал того, что пронеслось в его душе сейчас. Целый вихрь образов и ощущений пронесся сквозь его воспаленное сознание. Ведь этот предмет хранил в себе последнее тепло ладоней настоящих героев, ушедших из жизни красиво. А сможет ли он сам повторить такое?
В двери постучали, и на пороге появилась его помощница. Хорошенькое личико ее было взволнованно. Увидев своего босса сидящим за столом с коротким, слегка изогнутым мечом в руках, она побледнела еще больше.
– Господин Накамура, – пролепетала она, – вы чем-то расстроены? Могу я чем-нибудь помочь?
«Помочь? – мелькнуло в голове японца. – Будь она мужчиной, он, возможно, попросил бы ее отрубить себе голову. А что, неплохая смерть! Достойная настоящего самурая. Жаль, ничего не выйдет. Времена уже не те».
Через силу улыбнувшись, он негромко обронил:
– Спасибо за заботу. Может, чашечку горячего шоколада?
– Одну минутку! – обрадовалась девушка. – Я приготовлю его так, как вы любите.
«Несчастная, – подумал агент, не глядя ей в глаза. – Останется теперь без работы. Кто станет брать к себе помощницу человека, который не сумел справиться с возложенной на него очень важной миссией?»
– Вы очень добры! – Положив клинок на место, он проводил взглядом миниатюрную фигурку, поспешно исчезнувшую в дверях. Электронные часы настольного органайзера равнодушно мигали виртуальными стрелками.
«Минутку? – сам у себя спросил японец. – Как мало ты мне оставила! Хотя другого я и не заслужил…»
Подойдя к окну, Накамура прижался к толстому стеклу горячим лбом. Его родной город смотрел на него сквозь окно с нескрываемой укоризной. Он ждал от агента правильного решения, как отец ожидает от сына достойных поступков.
Японцу стало нечем дышать. Схватившись руками за ручки оконной рамы, он вывернул их и распахнул створки. Холодный воздух ударил его в грудь, дав возможность с наслаждением расправить легкие. Ворвавшись в кабинет, он смахнул со стола какой-то листок и, медленно кружа, пронес его аж до противоположной стены.
Накамура ступил на подоконник. Удерживаясь за оконную раму, заглянул вниз. Там суетились и спешили куда-то люди, которых почти не было видно с такой высоты, двигались автомобили по запруженным рекам магистралей. Этот город будет жить вечно! Несмотря ни на какие человеческие потрясения!
– Смотри, Осака! – прошептал японец, чувствуя, как высотный ветер треплет его короткую жесткую шевелюру. – Я остаюсь лучшим!
Накамура разжал пальцы и, слегка оттолкнувшись от подоконника, обрел чувство невесомости. Он уже не слышал звона разбитой чашки и вопля своей помощницы, опоздавшей всего на пару секунд напоить своего шефа дымящимся приторным напитком…
Удар… Темнота.
35
Латиноамериканская республика, дипломатическая резиденция США
Грязно-желтые волны плескались уже у самого края кровли. Стены почти полностью погрузились в них, и здание продолжало медленно, но неотвратимо уходить под воду. Если так пойдет дальше, скоро всем, кто остался в дипломатической резиденции, придется либо пускаться вплавь, либо жаться на тесной крыше мезонина, который пока оставался единственным сухим помещением на мили вокруг. Если не брать в расчет двух– и трехэтажные немецкие домики, видневшиеся за зелеными верхушками залитого наводнением клочка тропического леса. Но и туда еще нужно было как-то добраться.
Сержант Грумер приложил руку ко лбу, стараясь получше разглядеть приближающийся катер. Тот неистово прыгал по невысоким волнам, стремясь как можно быстрее добраться до резиденции. Через минуту стало возможным различить, кого он так спешил доставить к мезонину.
Вцепившись руками в борта, чтобы не бултыхнуться ненароком в воду, Оливер Бэнтон даже привстал в катере, чтобы рассмотреть то, что осталось от шикарного особняка. Зрелище было печальное. Особенно тяжелое впечатление производил мусор, вынесенный из здания ворвавшимися туда потоками, да результат уничтожения потопом канализационной сети. То, что накапливалось раньше в выгребной яме, теперь постепенно размывалось и всплывало на поверхность, делая пребывание рядом с этим местом весьма неприятным.
Двигатель катера смолк, и тот зарылся дюралевым носом в волну, продолжая скользить вперед по инерции. Атташе зажал нос руками, а мадам Остроумову чуть не стошнило при виде свободно плавающих отходов человеческой жизнедеятельности. Преодолев это медленно расползающееся пятно, они наконец причалили к балкончику мезонина.
– Как у вас здесь дела? – поинтересовался Бэнтон, не спеша высаживаться из какого-никакого, а все-таки с сухим дном катера на уже залитый тонким слоем воды пол мезонина.
– Хреново, – отозвался Грумер. – Надо отсюда сматываться. Уровень воды все еще лезет вверх. Пара часов – и мы будем плавать рядом со своим же дерьмом.
– И что вы предлагаете? Я же не смогу забрать всех на катер?
– А я на это не особенно и рассчитываю. Я жду вертолет.
Атташе приободрился:
– Он уже в пути?
– Надеюсь. Мне ужасно неохота тащить на себе вплавь полусумасшедшего русского.
Бэнтон оглянулся на сидящую в катере женщину, которая судорожно вцепилась в свой обшарпанный чемодан и затравленно озиралась по сторонам.
– Кстати, познакомьтесь, это его жена, мадам Остроумова.
Откуда-то из глубины комнатки, откуда постепенно выползали на сухую крышу люди, послышался удивленный возглас:
– Люся? Люсенька, солнышко! Они и тебя взяли!
Изобретатель метнулся к балкону, но по пути его перехватили волосатые лапищи щербатого морского пехотинца. Ему пришлось остаться внутри.
– Гады мерзкие, ее-то зачем? Она же не знает ничего! – стал брыкаться он, вполне осознавая, что это ни к чему не приведет.
