Андрей Воронин - Личный досмотр
Когда ты мне его дашь, сукин сын?!". Он потратился на билет и точно по расписанию вылетел в столицу.
В Москву Быстрый Стас прибыл не один. Вместе с ним по трапу самолета спустились трое мужчин, каждый из которых стоил десятка тех придурков, что давно поделили между собой все рынки и торговые палатки Москвы и мнили себя хозяевами столичной жизни. Оружия при них не было, но Быстрый Стас знал, где его взять.
Экс-капитан Мурашов затруднился бы ответить на вопрос, зачем ему понадобилась тройка вооруженных профессионалов. Никаких боевых действий на территории столицы он вести не собирался, но спинным мозгом чувствовал, что вооруженная охрана не будет лишней, — Москва, как известно, слезам не верит.
Взяв такси, они доехали до Каретного ряда и вскоре уже звонил в обитую обшарпанной, вдоль и поперек изрезанной клеенкой дверь квартиры под самой крышей слоноподобного сталинского дома. Звонить пришлось долго, и Быстрый Стас уже начал было волноваться, но тут за дверью раздались неторопливые шаркающие шаги, дверной глазок на мгновение потемнел, и защелкали, открываясь, многочисленные замки.
Дверь распахнулась, и стало видно, что под непрезентабельной обивкой скрывается стальная пластина сантиметровой толщины.
Стоявший на пороге хозяин квартиры выглядел под стать своей двери. Это был полный, обрюзгший и неопрятный старикан в вязаной пестрой жилетке, байковой рубашке и сатиновых штанах, заправленных в полосатые шерстяные носки. От него разило дешевым вином и тигровой мазью, которой этот сморчок вечно растирал свою поясницу, а на обширной бледной плеши блестели крупные капли пота, несмотря на то что на улице было прохладно, а отопительный сезон еще не начался.
— Глазам не верю, — проскрипел этот реликт, не делая попытки посторониться и впустить гостей в квартиру. — Неужто Быстрый Стас пожаловал? И кажется, не один?
— Как здоровье, Аркаша? — вежливо осведомился Быстрый Стас, хотя и без того видел, что Аркаша жив и здоров. Насколько было известно Мурашову, старый гриб ничуть не изменился за последние двадцать лет, на протяжении которых хлестал бормотуху, лечил радикулит и ежедневно грозился помереть.
— Какое нынче здоровье, — притворно вздохнул старик, продолжая шарить по лицам стоявших на лестнице людей цепким взглядом выцветших, слезящихся глазок. — Горе одно. Жду не дождусь, когда смерть за мной придет. Да, видать, заплутала где-то. Ничего, теперь уже недолго.
— То же самое ты говорил, когда мы с тобой впервые встретились, — напомнил Мурашов. — Впусти в квартиру, дело есть.
— Заходите, коли так, — отступая в глубь прихожей, спокойно пригласил старик. — Только я ведь больше не работаю.
— Ой ли? — усомнился Мурашов, двигаясь вслед за хозяином по длинному, причудливо изогнутому коридору, в котором было темно как в могиле. Все время под ноги попадался какой-то хлам.
— Правда, правда, — скрипел старик, шаркая впереди по этой штольне. — Лампочка вот в коридоре перегорела, так, поверишь ли, новую не на что купить.
Да и не дойти мне до магазина, радикулит совсем замучил...
Пользуясь тем, что его никто не мог увидеть, Мурашов позволил себе скептически улыбнуться и немедленно с треском влепился лбом во что-то твердое и, судя по звуку, деревянное.
— Осторожно, шкаф, — запоздало предупредил Аркаша, и в голосе его Мурашову почудилось плохо скрытое злорадство.
— Я заметил, — сдерживаясь, сказал он, подумав о том, что с годами старый мерзавец сделался совершенно несносным. Захотелось свернуть старику шею и бросить в этом темном коридоре, но он знал, что такая выходка стоила бы ему жизни: старый змей достал бы его и с того света. Кроме того, у него действительно было к Аркаше дело.
Впереди наконец открылась дверь, впуская в прихожую поток электрического света. Старик последние десять лет вообще не раздергивал висевшие на окнах тяжелые темно-бордовые портьеры из пыльного, изъеденного молью плюша и, похоже, ничуть не страдал от отсутствия солнечного света и свежего воздуха.
Гости вошли в большую неприбранную комнату, поражавшую воображение обилием пыльных драпировок и не менее пыльных картин, совокупная ценность которых, насколько было известно Мурашову, составляла астрономическую сумму и только росла с каждым годом. Под свисавшей с потолка лампой, накрытой бордовым абажуром с потемневшей золотой бахромой, стоял заставленный бутылками и закуской круглый стол, а на диване в углу привольно раскинулась совершенно голая девица лет шестнадцати, лениво ласкавшая себя тонкими пальцами с перламутровыми ногтями. Она подняла голову, окинула вошедших мутным взглядом совершенно расфокусированных глаз и снова откинулась на подушки, не прерывая почтенного занятия.
Мурашов услышал, как позади один из профессионалов с отчетливым стуком захлопнул рот.
— Ты побудь в соседней комнате, — сказал Аркаша девице. — Книжку почитай, телевизор посмотри... Видишь, ко мне люди пришли, нам поговорить надо.
Девица неторопливо встала и, заметно покачиваясь и оступаясь на каждом шагу, вышла из комнаты через другую дверь.
— Племянница, — глядя ей вслед, пояснил старик. — Из Саратова.
— И конечно, сирота, — без приглашения усаживаясь за стол и закуривая, сказал Мурашов.
— Это как водится, — грязно хихикнув, подтвердил Аркаша.
Он тоже уселся за стол и непринужденным жестом убрал в карман лежавшее среди грязных тарелок зеркальце со следами белого порошка. Мурашов слегка приподнял правую бровь, но промолчал: кокаином скорее всего баловалась «племянница», поскольку сам Аркаша, насколько было известно Быстрому Стасу, употреблял исключительно портвейн «777».
— Извини, что помешали, — сказал он. — Просто я не знал, что ты до сих пор берешь на воспитание сироток.
— Возраст в этом деле не помеха, — назидательно сказал старик и принялся перебирать стоявшие на столе бутылки, отыскивая полную. — Не пропадать же живой душе на улице...
— На Тверской, надо полагать, — стряхивая пепел в тарелку с остатками мясного салата, заметил Мурашов.
— На Тверской, на Арбате — какая разница? — философски ответил старик, наполняя мутный, захватанный жирными пальцами бокал и делая приглашающий жест горлышком бутылки в сторону Мурашова.
Мурашов покачал головой, отказываясь от угощения.
— В самом деле, разницы никакой. В общем, чтобы тебя не отвлекать, скажу коротко: нужны четыре ствола и машина.
— Надолго к нам? — по-птичьи склонив голову набок, поинтересовался старик.
— Нет, — ответил Мурашов, — ненадолго. Можешь не беспокоиться, твоих интересов мы не затронем.
— Да я и не беспокоюсь, — хихикая, сказал старик. — Беспокоиться вам надо, ребятки. Я ведь, честно говоря, уже и сам не знаю, где мои интересы, а где не мои... Старею, память уже не та. Просто не могу всего в голове удержать.
— Купи себе компьютер, — посоветовал Мурашов, — Урежь расходы на племянниц и купи. Полезная, доложу я тебе, штука!
— Был у меня компьютер, — вздохнув, признался Аркаша. — Пришлось одной сиротке подарить. Чего в нем хорошего? Дурак железный, и больше ничего.
Просто большая записная книжка, которую даже в карман не положишь. Стоит в углу, и всяк, кому не лень, нос в него сует. А потом у людей неприятности... Сиротку, про которую я говорил, так с ним и похоронили...
— С компьютером? — поразился Мурашов.
— Ага, — кивнул старик. — Очень она любила с клавишами баловаться. Вот и добаловалась.
— Гм, — сказал Мурашов. — Так как насчет нашего дела?
— Я ведь тебе уже говорил, — осушив бокал, прокряхтел Аркаша. — Стар я стал, о душе все время думаю. Господь нам что велел? Просящему у тебя — дай... Запиши адрес. Скажешь, что от меня, там тебе все дадут. Машину, как станет не нужна, брось где придется, мои ребята подберут.
— А стволы? — полюбопытствовал Мурашов.
— А стволы с кашей съешь, — отрезал старик. — Не хватало мне еще потом за вас ответ держать... Полторы штуки с тебя.
— Дешево берешь, — сказал Мурашов, отсчитывая деньги.
— Да много ли мне, старому, надо? — возразил Аркаша, снова принимаясь перебирать бутылки. — И потом, мы ведь не чужие. Если дело выгорит, ты же старика не забудешь, правда?
— Правда, — рассмеялся Мурашов, пряча в карман бумажку с адресом. — Только скажу тебе честно: я и сам еще не знаю, есть у меня тут дело или вовсе нету.
— Вона как, — разглядывая на просвет бутылку, протянул старик. — На разведку, значит... Помощь нужна?
— Возможно, — вставая из-за стола, сказал Мурашов. — Если что, я заскочу. Ты ведь никуда не уходишь?
— Да куда мне идти, — горестно вздохнул Аркаша. — Старость — не радость. Ноги не держат, радикулит совсем замучил...
Дверь в соседнюю комнату отворилась, и на пороге возникла давешняя «сиротка».
— Пупсик, ты скоро? — капризно спросила она, теребя сосок и словно бы не замечая четверых посторонних мужчин. — Я соскучилась...
