Сергей Зверев - Осторожно, работает десантура!
Откинув одеяло на своей кровати, он подхватил трофейный «AUG» и, оттянув затвор, посмотрел в канал ствола.
– Мальчики, – встревоженно округлила и без того большие глаза Корнейчик. – Неужели опять стрельба будет?
– Это как получится, – покачал головой Демидов. – Конечно, не хотелось бы, но говорить оружию «прощай» пока еще рановато.
Глава 40
Лев Моисеевич Бертанберг, он же Лео Бертран, сидел в своем кабинете, глубоко задумавшись. Всего несколько минут назад от него вышел новый префект земли Иль-де-Франс Шарль Савинье. Разговор, который продолжался несколько часов кряду, не доставил владельцу частной клиники никакого удовольствия. Савинье дотошно, во всех самых мельчайших подробностях выяснял у него обстоятельства пропажи автомобиля «Ситроен» с регистрационным номером 3811XB, 92-го округа 2-го департамента. Заявление в полицию он подал почти сразу же после того, как Локис и фээсбэшник увезли на этой машине Гудаева. Это была вынужденная мера предосторожности. Бертран нисколько не сомневался, что его «Ситроен» обязательно попадет в поле зрения полиции, а значит, надо было выводить из-под удара свое тщательно законспирированное детище, на создание которого ушло не одно десятилетие…
В правоте своих предположений он убедился, когда Локис через три с половиной часа вернулся назад, в сопровождении Корнейчик и Демидова. Не теряя времени, доктор опять позвонил в полицию и сообщил, что машина нашлась, неизвестные злоумышленники бросили ее неподалеку от клиники. Не забыл он упомянуть и о царапинах на кузове авто. Его вежливо поблагодарили за информацию, а утром в клинику Бертрана приехал Савинье и принялся третировать вопросами, которые повторялись с завидным постоянством. Медик чувствовал, что полицейский, очевидно, просто тянет время, надеясь на то, что его люди, оставшиеся во дворе клиники, найдут нечто полезное для следствия. Бертран не разрешил полицейским осматривать машину, ссылаясь на то, что к угонщикам у него претензий нет и он не собирается писать заявление по этому поводу.
– Но ведь эти люди спровоцировали аварию с полицейскими машинами, – попробовал возразить Савинье. – Кроме того, они подозреваются в убийствах и похищениях людей. Вы, наверное, слышали об этом в новостях?
– Я не смотрю новости, господин комиссар, – вежливо улыбаясь, ответил врач. – И очень давно не смотрю. Не хочу лишний раз трепать себе нервы.
Савинье поморщился, как от зубной боли. Этот доктор, с его подчеркнутой вежливостью и невозмутимостью, раздражал его. Раздражал спокойно-сонный вид медика, его неторопливость, с которой он прикуривал сигару, учтивость, с которой он говорил: «Вы меня уже об этом спрашивали, господин префект». Даже превосходный кофе, который принесла секретарша Бертрана, тоже показался Савинье невкусным.
Перед тем как встретиться с Бертраном, комиссар внимательно прочитал его биографию. Тот факт, что господин Бертран – выходец из СССР, насторожил полицейского. Ведь во всех недавних преступлениях, включая исчезновение дорожного автопатруля в одном из западных пригородов Парижа, участвовали русские, от которых, по мнению Савинье, можно было ждать чего угодно.
Но подозрения комиссара – это не основание и даже не повод для обыска, а уж тем более ареста человека, уже давно жившего во Франции и ни разу за все это время не имевшего ни одного привода в полицию. Наоборот, он пользовался уважением и водил дружбу со многими высокопоставленными чиновниками, в том числе из Министерства внутренних дел. Поэтому проверять Бертрана и его клинику надо было осторожно, с точным соблюдением всех формальностей. Собственно только поэтому Савинье и не помчался к нему сломя голову среди ночи, а дождался утра. Французское законодательство запрещает полиции проникать на частную территорию с одиннадцати часов вечера до восьми часов утра, даже если владелец разрешает это сделать. А утром Савинье назначили на должность префекта Иль-де-Франс. Так что к Бертрану Савинье отправился в новой должности и с большими полномочиями. Но и они не позволяли ему обшарить клинику без разрешения прокурора.
Все эти мысли вихрем проносились в голове новоиспеченного префекта девяти центральных департаментов Франции. Наконец поняв, что разговора не получится, Савинье откланялся. Во дворе он столкнулся со своими людьми. Вид старшего инспектора, которому Савинье поручил «прощупать персонал», говорил сам за себя. Тот был растерян и на вопросительный взгляд префекта только развел руками. Обо всем этом Бертрану тут же доложили санитары приемного отделения.
– Чертов полицейский, – пробормотал Бертран, брезгливо кроша сигару в массивной бронзовой пепельнице. – Решил попробовать переиграть меня? Ну, что ж, как говорят в России, рискни ушами…
Самым простым решением этой проблемы был бы звонок в приемную министра внутренних дел, с которым врач был знаком лично. Но это было возможно только в том случае, если бы в его клинике не прятались русские диверсанты и похищенный ими Гудаев.
Медик снял очки с толстыми линзами и, достав из специального кармашка замшевую тряпочку, аккуратно протер их. «Беспокойных гостей» надо было срочно отправлять в Москву. Полицейские, судя по всему, за что-то зацепились и теперь будут пытаться размотать весь клубок. Если они проявят максимум настойчивости, то, возможно, им это удастся.
Бертран подошел к столу и, сняв с телефона трубку, набрал несколько цифр. С минуту он слушал длинные гудки вызова. Наконец ему ответили.
– Аарон, – пропуская мимо ушей приветствие, проговорил Бертран, – срочно зайдите ко мне. Это очень важно!
Видимо, человек, с которым разговаривал владелец клиники, понимал своего шефа с полуслова. Уже через пять минут к нему в кабинет без стука вошел невысокий и очень худой человек, одетый в черный сюртук. Он быстро подошел к столу Бертрана и, не дожидаясь предложения садиться, расположился на стуле, вопросительно глядя на Бертрана.
– Возникла проблема, – без предисловий заговорил медик по-русски. – Пока она небольшая, но вскоре может стать огромной.
– Лева, – жестом остановил Бертрана посетитель, – когда ты начинаешь так говорить, мне становится смешно, клянусь тапочками бабушки господина президента. Когда ты звонишь мне и спрашиваешь, как я себя чувствую, я понимаю, что тебе не с кем посоветоваться. Но, когда ты заявляешь, что у тебя возникают проблемы, я понимаю, что ты хочешь снова втянуть меня в какую-то историю, которая будет стоить мне пары десятков седых волос. Что опять случилось у моего авантюрного друга?
Мужчина провел рукой по коротко остриженным черным волосам.
– На этот раз, – делая ударение на каждом слове, ответил Бертран, – все гораздо серьезней, чем ты думаешь, Аарончик. Это связано с событиями последних трех дней. Надеюсь, у тебя есть время, чтобы смотреть новости или хотя бы читать газеты?
– Левушка, прекрати говорить загадками, – поморщился Аарон, – меня это изводит. Мы знакомы с тобой, страшно сказать, сколько времени, а ты продолжаешь относиться ко мне как к какому-то босяку с Молдаванки. Ты, по своей доброте, решил помочь тем самым гоям, которые умыкнули чеченского шаромыжника прямо от суда. Но поскольку их физиономии проще сдать в ломбард, чем показать полиции, тебе понадобилась моя помощь. Сколько у меня есть времени?
– До сегодняшнего вечера, – жестко проговорил Бертран, протягивая Аарону пластиковый прямоугольник банковской карты. – Максимум – до завтрашнего полудня. Это тебе за работу…
– С тобой трудно дружить, Лева, – покачал головой Аарон, забирая кредитку и поднимаясь со стула. – Работать, конечно, еще труднее, но мне нравится твой стиль, и потому я не жалуюсь. К вечеру все будет готово…
Когда посетитель вышел, Бертран откинулся на спинку кресла и тихо засмеялся.
– Аарончик, Аарончик, – проговорил он, – мы действительно с тобой давно знакомы, и ты нисколько не изменился. Видимо, правду говорят, что родившийся в Одессе человек носит ее в потайном кармане по всему миру…
Он нисколько не сомневался в том, что его старый друг Аарон Шеткель, в прошлом валютный спекулянт и фарцовщик из Одессы, все сделает как надо. Он не раз выручал Бертрана из щекотливых ситуаций, в которые попадал «странный медик».
Глава 41
За окнами клиники сгущались летние сиреневые сумерки. Они наползали на город медленно и как бы неохотно, укрывали крыши домов и улиц. Стоя у окна палаты, Локис через оптику винтовки рассматривал окрестности. Он видел, как серая вязкая темнота скапливается под деревьями парка, как по его дорожкам, освещенным тусклыми фонарями, прошли с обходом охранники.
– Сколько мы будем здесь еще торчать? – услышал Володя за спиной ворчание Демидова. – Я тут от тоски скоро волком взвою!
Грим разведчики так и не сняли. Он оказался настолько качественным, что в нем, по словам Бертрана, который неожиданно пришел к ним на ужин, можно было чуть ли не купаться в душе. Правда, медик тут же оговорился, что лучше этого не делать. Кожа под силиконовыми накладками и пленками начинала зудеть и чесаться. Однако разведчики и Корнейчик терпели, не решаясь трогать грим. После обеда Гудаев просыпался только один раз. К счастью, на этот раз никаких эксцессов не возникло. Едва Салман начал шевелиться, Анна подскочила к нему и вколола что-то из своей аптечки.
