Лев Пучков - Подземная тюрьма
Только я об этом подумал, пришла еще одна приятная весть. Словно бы в оправдание за свое гнусное поведение Юра сообщил:
— Сейчас будет предбанник. Быстренько чопаем по диагонали, потом по южному каналу, и мы на месте. Турист, по воде не шлепай, идем тихо.
— Понял. А там, на месте — тоже вода?
— Нет, там сухо.
Ну, слава богу. А то я уж думал, мы будем плавать тут до летних каникул.
Через несколько секунд Юра предупредил:
— Входим в зону. Пролетаем на одном дыхании. Не задерживаемся. Турист, не шлепай! Быстро, но тихо. Ты понял?
— Понял…
Да я и так пытаюсь изо всех сил идти потише: на мгновение остановился, прислушаться — коллеги спереди вообще двигаются бесшумно, как это у них получается, не знаю, но факт — получается!
— Все, чопаем! — скомандовал Юра и вдруг погасил фонарь.
Ну спасибо, теперь совсем здорово! Темнота…
Приглядевшись, я заметил тусклый свет и, осторожно выдирая ноги из воды, как заправский цапель (очевидно, именно так обзывается цаплин бойфренд — другого слова я не припомню), двинулся вперед, держась за стенку.
Через несколько шагов я оказался в просторном помещении. Слева в углу, под потолком, светила тусклая лампочка в решетчатом кожухе. Пол был на том же уровне, что и в тоннеле, и также залит водой. Где именно находится обещанный «южный канал», с ходу определить было затруднительно: в стенах помещения виднелись три темных узких проема, каждый из которых мог оказаться тем самым каналом, и одна лестница, ведущая вверх.
Так… Сейчас бы очень пригодился Юрин фонарь. Лампочка такая слабенькая, что далее полутора метров от угла почти ничего не видно.
Несколько мгновений я посвятил созерцанию угла, над которым светила лампочка: здесь было свалено множество табличек с надписью «ЗАРАЖЕНО!». В готичном антураже мрачного помещения с низкими кирпичными сводами они смотрелись весьма зловеще и многообещающе.
«И куда это нас занесло?» — с тревогой подумал я, цапельным шагом припуская к лестнице. Лестницу выбрал интуитивно: Юра сказал, что дальше будет сухо, а в трех проемах поблескивала вода. Значит — что? Правильно, нужно подыматься на уровень выше.
Осторожно поднявшись по железной лестнице, я оказался перед железной же дверью и, не раздумывая, толкнул ее.
Дверь со скрипом распахнулась: передо мной был небольшой тамбур, в котором светила такая же тусклая лампочка, что и в «предбаннике». Втянув голову в плечи, я юркнул в тамбур и закрыл за собой дверь, ожидая, что из-за второй двери, видневшейся спереди по курсу, сейчас выскочит Юра и обругает меня за скрип. Они-то вошли тихо, я ничего не слышал, хотя у меня скрипнуло весьма ощутимо.
Юра не выскочил (спасибо!), я обождал пару секунд и толкнул вторую дверь.
Она оказалась запертой.
— Вольно же вам, коллеги, шутки шутить… — пробурчал я и тихонько постучал по двери.
Дверь распахнулась — я тотчас же рефлекторно зажмурился и даже прикрылся ладонью: свет в этом помещении показался мне после подземелья невыносимо-ярким, он в буквально смысле ударил по глазам, резко, больно, наотмашь.
— Вот так ни куяс-се… — растерянно пробормотал поблизости высокий мужской голос. — Это чо за чучело?
Голос не принадлежал ни Юре, не Степе: я незваным гостем вперся к чужим людям!
— А ну, иди сюда, — по-хозяйски распорядился другой голос, более грубый и низкий — и меня тотчас же кто-то крепко ухватил за руку.
Я дернулся, пытаясь освободиться.
— Стоять! — рявкнул грубый голос.
— Да стою, стою — спокойно, ребята…
Да уж, держали крепко, можно сказать, мертвой хваткой. Мне не оставалось ничего другого, как усиленно моргать. Нужно как можно быстрее адаптировать зрение, чтобы оценить обстановку и выработать линию поведения.
— И чо, типа, тут такое часто бывает? — поинтересовался обладатель высокого голоса.
— Первый раз за все время, — почти что мне в ухо прогудел наделенный грубым тембром мужчина. — Я, вообще, не понял, откуда он взялся: сюда в принципе-то забраться невозможно, кроме как через нас.
— Так это чо, типа — диггер?
— Да какой, на хрен, диггер! Ты только глянь на него: туфельки, пиджак… Хм… Да еще и рваный весь.
— Может, провалился? — предположил высокий.
— Может, и провалился. Если где-то стройка рядом или земляные работы — тогда запросто. Эй, студент, ты что, провалился где-то?
К этому моменту я более-менее проморгался и с грехом пополам сумел оценить обстановку.
Ну надо же… А всего-то обычный плафон дневного света. А мне показалось что врубили тысячеваттный прожектор. На будущее надо сделать зарубку: человек, который долго ползает в потемках, при резком перепаде светового режима некоторое время дезориентирован и беспомощен.
Я находился в сравнительно небольшом помещении: пульт охраны, несколько мониторов, стойка с металлическими шкафчиками-пеналами, два офисных стула на колесиках, куб с водой, еще одна дверь — точно такая же, в которую я вошел, только с противоположной стороны — и люди в черном. То есть один примерно моего возраста, длинный и жилистый, а второй лет сорока пяти, приземистый, полноватый, с сильными руками (это я оценил собственнолично) — и оба одеты в черную униформу с нашивкой на левом плече: «ЧОП „Недотрога“».
О как! Я постигаю смысл понятия «…быстренько копаем…». Я начинаю догадываться, что мелкий бес Юра не очень дружит с аллегориями и многие его высказывания следует принимать буквально…
На поясах у моих супостатов — резиновые дубинки и кобуры с каким-то оружием: очень может быть, что оно травматическое, но смотрится вполне внушительно.
— Слышь, чучело, — ты чо, немое?! — Молодой снял с пояса дубинку и легонько ткнул меня в колено.
— Погоди, он сейчас сам все расскажет, — остановил его приземистый. — Он, наверно, в шоке. Ты как сюда попал, студент?
— Я на задании… — Я решил не врать этим людям: мы ведь не банда какая-то, а целая федеральная служба. — У нас тренировка. Федеральная служба по надзору за ВГО… и К.
— И «ка»?! — Чоповцы переглянулись и вдруг отчаянно заржали. — И «ка»?! Ыхххх!!!
Ну вот, видите: не так уж все и плохо, вполне веселые люди, с юмором.
— Раздевайся, — отсмеявшись, приказал приземистый.
— Не понял?
— Обыщем тебя да сдадим «серым братьям».
Ох ты, вот это как-то нехорошо получается. И что же им предложить? У меня неплохой мобильник, но он остался в куртке. А денег, боюсь, будет маловато.
— Эмм… А может, договоримся?
— Может, и договоримся. Деньги у тебя есть?
— Да, тысячи полторы наберется.
— Евро, долларов?
— Рублей. Но — мокрых. Видите ли…
— Шутишь, что ли? Тебя за проникновение будут закрывать, как минимум полтинник отдашь, чтоб отмазаться. Банковская карта есть?
— Нету.
— У тебя нет банковской карты? А как же ты живешь вообще?
— Эээ… ребята, я ведь вас не обманываю. У меня и бумажка есть. — Тут я вспомнил про предписание и полез во внутренний карман пиджака. — Вот…
Увы, предписание насквозь промокло, при извлечении порвалось и выглядело как клочок бумаги из мусорного бака.
— Ты эту бумажку в ж… засунь. — Молодой призывно взмахнул дубинкой: — Те чо, непонятно было сказано — раздевайся!
В этот момент дверь со стороны канала распахнулась и впустила моих коллег. Я был к этому готов, рано или поздно они должны были заметить мое отсутствие. Но вот что меня удивило, так это тот факт, что коллеги мои, ворвавшиеся сюда из темноты, оказались вполне готовы к перемене освещения! Они не щурились и вели себя вполне адекватно: разве что у обоих слегка слезились глаза.
— Оп-паньки… — Молодой от удивления разинул рот… и тотчас же прыгнул назад, высоко вскидывая ноги и смачно впечатываясь спиной во вторую дверь.
Степа бил молча и молниеносно: как прилетело молодому, я даже и не видел, а понял всю диспозицию только после того, как приземистый мягким кулем сполз на пол, глуховато стукнувшись головой об пол.
— Ни на шаг не отставай, — без малейшего намека на экспрессию изрек Степа, придирчиво осматривая свои кулаки. — Больше повторять не буду.
— Ну ты, турист, даешь! — пожурил меня Юра, деловито осматривая шкафчики. — Ты ж чуть всю операцию не спалил. О, на, это твой будет. Подарунок. И не говори потом, что я о тебе не забочусь!
С этими словами Юра вручил мне обнаруженный в одном из шкафчиков фонарь — допотопный, тяжелый и неуклюжий — при случае его можно было использовать в качестве дубины.
Я машинально принял фонарь и озабоченно кивнул на, распростертые тела:
— А что-то они того… Они, вообще, жить будут?
— Да куда они денутся? — Степа едва заметно хмыкнул. — Бил легко, встанут через пять минут. Юр, глянь там, надо их чем-то стреножить.
Это вот так — «легко»?! А как же тогда будет, если средне или даже тяжело?
