Сергей Самаров - Возраст гнева
Но все это меня волновало мало. С майором Радимовым я знаком не был. Хотя его, правда без моего участия, и задерживали в моей квартире. До остальных мне и вовсе дела не было.
— Я не помешаю, если временно займу твой кабинет? — поинтересовался я.
— Если меня не выгонишь и не будешь в моем присутствии избивать законопослушных граждан, я не возражаю. Тем более ты по факту числишься моим помощником. Вон твое кресло. Присаживайся.
А глаз у капитана острый. Она уже определила, что мне нравится сидеть именно в этом кресле. Но в этот раз я сел не в кресло, а на стул за компьютерным столиком. И сразу включил компьютер.
— В начале своей карьеры я работала в райотделе с одним майором. Он учил меня, что анализ дела лучше всего проводить, изложив все обстоятельства письменно, с большими интервалами между строк, чтобы туда можно было мелко вписывать свои соображения. Ты тоже таким методом пользуешься?
Это, как я понял, относилось к моему желанию засесть за компьютер.
Но между военной разведкой и полицией разница большая. И методология работы разная.
— Нет. Меня учили как можно меньше пользоваться бумагой, а теперь, естественно, компьютером, который эту бумагу заменил, а чаще работать головой. Бумагу можно потерять, нечаянно уничтожить, она может достаться противнику, чего допустить нельзя. А голова, если человек погибнет, уже ничего не выдаст. События анализировать я предпочитаю в голове. Там пока хватает свободного места.
— Недавно читала в Интернете, что много запоминать — вредно. Человеческая память имеет очень ограниченный объем, и потому, запоминая ненужные вещи, мы не оставляем места для чего-то более важного. Ты очень много, непозволительно много пытаешься запомнить, я заметила это с первой встречи.
— Это потому, что я тоже читаю Интернет, и, если меня пытаются убедить в том, с чем я не согласен, я начинаю искать прямо противоположное мнение. И, как правило, нахожу.
— Что за мнение?
— Мнение о том, что человеческая память не имеет границ. По крайней мере, отдельный человек способен запомнить столько событий и фактов, сколько другой не запомнит и за пять жизней. И все это он откладывает, как говорят, не в голове, а где-то в биосфере. А потом оттуда считывает. Но и в голове тоже. Просто головы у всех разные. Все это, во-первых, индивидуально, во-вторых, память поддается тренировке и легко развивается. Даже так называемая «задняя память», когда ты, например, не обращаешь внимания на номер машины, которая тебя обогнала, а потом оказывается, что тебе необходимо этот номер вспомнить. Садишься, закрываешь глаза, вспоминаешь событие и одновременно вспоминаешь номер. Оказывается, подсознание его «сфотографировало».
— Думаю, каждого полицейского перед вступлением в должность следует отправлять на стажировку в военную разведку. Чтобы набраться такого опыта, как у вас.
— В целом не потянут… — возразил я. — Изначальный уровень не тот. Смогут работать только единицы. У вас кто-нибудь бегает в день по полста километров?
— Если бы я спросила об этом наших мужчин, они бы в один голос ответили: «Среди нас дураков нет». Это я не в обиду спецназу говорю. А у вас что, каждый день бегают?
— Бегают каждый день и помногу. Но пятидесятикилометровый марш-бросок обязателен каждую неделю. С полной выкладкой, с оружием и амуницией.
— Готовитесь выставить свою команду на олимпийские игры?
— Нет. Марш-бросок проводится не «на время». Такие мероприятия не столько готовят солдата к испытаниям физически, сколько морально. Куют характер. Во время настоящих боевых действий постоянно приходится побеждать себя. К нам в спецназ идут парни как раз с характером, кто умеет себя побеждать и заставлять что-то делать, когда сил уже не хватает. Марш-бросок на пятьдесят километров — это мероприятие по преодолению своей слабости. И по взаимовыручке. Потому что кому-то обязательно потребуется помощь. Без этого не бывает.
За время беседы с капитаном Саней «загрузился» компьютер, я повернулся к монитору, открыл сайт ФСБ и ввел личный пароль полковника Свекольникова. С помощью «навигации страницы» нашел его личный раздел и стал читать рапорты о расследовании.
— Александра Валерьевна, ты меня удивляешь. Как точно ты вчера все просчитала… Свекольников и вправду предполагает, что Сарафутдинова убил Ласкин. И ссылается при этом на показания Бейбарса Голоханова. И даже прилагает протокол его допроса. Минутку, я прочитаю…
Я прочитал.
— Но Голоханов говорит, что Ласкин только планировал убить Сарафутдинова. И ничего о том, кто это сделал.
— Нам необходимо найти убийцу. Что там еще?
— Есть протокол допроса Тулпарова. Читаю…
— Вот-вот, Тулпаров меня интересует больше других.
Этот протокол допроса я прочитал дважды. И задумался.
— Саня, у тебя есть досье на Тулпарова? Или хотя бы какие-то данные на него?
— Он полицией не привлекался. Есть только данные, записанные с его слов. Сейчас, я посмотрю. — Она раскрыла материалы дела, по описи нашла нужный документ.
— Вот. С женой развелся год назад. Оставил ей однокомнатную квартиру. Это по обоюдной договоренности. Он не платит на ребенка алименты, но и на размен квартиры тоже не претендует. Разумное решение. Снимает квартиру, в которой в настоящее время проживает вместе с Аглинур Раджиховной. Вот все, что у нас есть. Место работы — ты знаешь. Что там в протоколе?
— Он категорически отрицает, что «увел» жену у майора Сарафутдинова по настоянию имама и его помощников. А на слова Свекольникова о том, что Голоханов оказывал по просьбе Ласкина давление на Тулпарова, заявил, что Голоханова вообще не знает. А когда ему сказали, что Голоханов — это Мерван, заявил, что Мерван вообще никакого отношения к работе типографии не имеет и ни разу эту типографию не посещал. И даже не знает, чем Мерван в мечети занимался. Я так думаю, поскольку в протоколе допроса Бейбарса о Тулпарове ничего не говорится, то полковник Свекольников в своей привычной манере просто пытался взять этого человека «на арапа». Но тот оказался скользким типом и сумел вывернуться.
— Понятно… Я вот еще что нашла — уже в тексте протокола допроса Тулпарова. Он, оказывается, давно знал майора Сарафутдинова и около года посещал его занятия по рукопашному бою. Перестал посещать только после того, как к нему ушла Аглинур Раджиховна. Показалось неудобным общаться с человеком, у которого «увел» жену. По поводу Аглинур они ни разу не разговаривали. Равиль Эмильевич претензий Тулпарову не высказывал. Только смотрел холодно.
— Не пойму почему, но меня тянет пообщаться с Тулпаровым поближе. Может, интуиция? Я не верю, что Аглинур Раджиховна, в принципе, могла покорить человека и довести его до такой безумной страсти, что он и жену с ребенком бросил, и квартиру им оставил. Я как в окно их вдвоем увидел, у меня сразу сомнение закралось. Вопрос упирается не только в давление Ласкина, Бейбарса и имама Гаджиева. Что-то еще за всем этим кроется. Знать бы — что?
— Меня, признаюсь, тоже тянет пообщаться и с Тулпаровым, и с Аглинур Раджиховной. Кстати, у нее тоже достаточно веский мотив для убийства бывшего мужа. Она до сих пор прописана в той квартире. Хотела разменять, он не соглашался, требовал, чтобы она выписалась. Теперь квартира полностью принадлежит ей. А что касается покорения телесами, то в человеческой природе это частое явление. Мелкий тщедушный человечек часто ищет себе в пару женщину, которую никогда в жизни не сможет поднять на руки. Это как критерий. Своеобразная компенсация недостатков собственной физиологии. Весьма своеобразная компенсация…
— Соглашусь. Много раз встречал подобные пары. Но вернемся к делу. Ты вчера говорила про телефонный контакт с коллекционером боевых наград, которому оставила для связи номер Аглинур Раджиховна. По этому вопросу никаких новостей?
— Слишком рано. Такие дела — со сбытом краденого — быстро не делаются. Они могут длиться неделями, а то и месяцами. Почему их и сами воры не любят. Слишком долго. Данные, что я тебе передала, получены только вчера. Будем ждать, как развернутся события. А пока займемся текущими вопросами. Давай для начала съездим в типографию при мечети, а оттуда заглянем к Аглинур. Она должна быть дома. При первом муже не работала, я уверена, не будет работать и при втором. Где ее искать, уточним. — Радимова перелистнула назад страничку перекидного календаря. — Она вчера оставила свой номер. Вот он.
— И номер Тулпарова нам теперь известен. Аглинур Раджиховна, помнится, говорила, что отдала ему старую трубку. Тулпаров собирался подарить ее сыну, но, может, еще не успел. С сыном он, по ее словам, видится редко. Можем узнать, где находится Тулпаров. Я не уверен, что типография сегодня работает. Пятница… Хотя если имам все еще в камере, то намаза, скорее всего, не будет. И типография может работать. В другую мечеть не все пойдут.
