Александр Тамоников - Спецназ своих не бросает
Тем временем группа, ведомая Махдумом, перешла брод, вышла на берег. Абдулла узнал мужчин:
— Свои!
— Свои — это хорошо! — сказал Лебеденко. — Но действуем, как приказал командир, ты давай к своим, а мы с Дубовым к колодцам. Дуб, готов?
— Готов!
— Разбежались!
Спецназовцы неожиданно для мужчин кишлака вдруг побежали к колодцам. Махдум крикнул:
— Рахим! Не волнуйтесь! Так надо!
Капитан подошел к таджикам, поздоровался:
— Ассалом аллейкум!
Рахим ответил:
— Ва аллейкум ассалом, Абдулла! Почему разбежались русские? Мы вышли встретить их, а они…
— На них уже устраивали засаду, Рахим, поэтому эти ребята решили убедиться, что в Чанри действительно друзья, а не враги!
— Почему ты не объяснил им, кто мы?
— Я объяснил, но ты же знаешь, как действует спецназ, а гости — профессионалы высокого уровня. Они посчитали, что вас могли захватить душманы и выслать как приманку, используя женщин в качестве заложниц. И тогда, выйди группа к селению, случилась бы беда.
Рахим погладил бороду:
— Я не подумал об этом! Яхши, пусть русские убедятся, что пришли к друзьям.
— В Чанри и окрестностях все спокойно? — спросил Абдулла.
— Да! Малик с сыном пасут отары. Янки давно не были. И сейчас в селении порядок!
— Это хорошо! Но дождемся, пока русские не убедятся в этом!
— Яхши! Жаль, мясо остынет!
— Его всегда можно подогреть!
Шестидесятипятилетний Рахим впервые с момента появления гостей улыбнулся:
— Ты прав, Абдулла! А что за засаду ты имел в виду?
Капитан-разведчик рассказал Рахиму и Анвару, вышедшему навстречу спецназовцам вместе со старейшиной селения, о бое в Хатарском ущелье. Таджики внимательно выслушали рассказ Махдума.
Рахим вновь погладил бороду:
— Всемером против девятнадцати боевиков собаки Сардара? Это поступок настоящих воинов. И всех уничтожили?
— Всех!
— Хм! Действительно, профессионалы. Но одного потеряли?
— Да, к сожалению.
— Жаль. Небо скорбит, когда умирает человек, оно скорбит вдвойне, когда погибает воин. Мы помолимся за воина! Что же русские?
Махдум заверил:
— Нам недолго ждать!
Лебеденко достиг крайнего дувала, замер за забором. Тихо! Выглянул в сторону реки, увидел беседующих разведчика и представителей кишлака. Вызвал Дубова:
— Дуб! Лебедь! Как у тебя?
Прапорщик ответил:
— Нормально… пока нормально.
— Сближаемся, обходя селение с тыла.
— Принял!
Старший лейтенант перепрыгнул через дувал и… поскользнувшись на арбузной корке, упал. И тут же услышал заразительный девичий смех. Почувствовал себя неловко. Быстро поднялся, спросил:
— Кто ты, ханумка?
Девушка ответила на чистом русском языке:
— Вы сами ответили на свой вопрос — ханумка. Так русские называли афганских женщин.
Свободное владение русским языком крайне удивило офицера спецназа:
— Не понял? Ты что, из Союза, что ли? Училась там?
— Когда ж мне было учиться, если недавно исполнилось всего двадцать лет?
— Так откуда знаешь язык?
— Это долгая история, офицер! Кажется, вы хотели что-то проверить в нашем кишлаке? Так проверяйте.
Ветер, вдруг налетевший с равнины, сбросил с лица девушки платок, которым она прикрывалась, следуя обычаю местного народа, и Лебеденко замер. Такой красоты он еще не видел. Правильные черты, длинные ресницы, чувственный рот, огромные черные глаза и волосы, пышные, черные. Старший лейтенант почувствовал, как сильнее обычного забилось сердце.
Его волнение заметила девушка:
— Что с вами, офицер?
Лебеденко встряхнулся:
— Ничего, просто… нет, ничего! Хотя… ты очень красива.
— Спасибо. Мне приятно это слышать. Вы тоже…
Договорить девушке не дал появившийся из-за дома Дубов. Прапорщик, выполняя приказ, обошел кишлак, впрочем, и обходить-то было три усадьбы.
— Ну, ты чего, Андрей? Сказал, сближаемся, а сам… — Прапорщик так же заткнулся, увидев девушку: — Вот это да! Теперь понятно, почему ты застрял здесь. Это кто же такая?
Девушка, усмехнувшись и прикрывшись платком, вбежала в ближайший дом.
Старший лейтенант указал взглядом ей вслед:
— Видел, Дуб?
— Не слепой! Клевая девица.
— Клевая?! Не то слово. А как по-русски шпарит? И откуда только язык знает?
— Так спросил бы у нее!
— Спрашивал, ответила: долгая история. Дуб! Ей-богу, она сразила меня!
— Это заметно. В момент о службе забыл!
— Черт, надо ж кишлак осмотреть!
Прапорщик положил руку на плечо боевому товарищу:
— Тебя, Андрюша, точно контузило. Если я здесь, то что это значит? То, что кишлак проверен. Он «чист». Докладывай командиру. В Чанри, кроме тех, что вышли к капитану-разведчику, только женщины. Три, да еще та козочка, что заворожила тебя!
— Угу, понял. Сейчас!
Лебеденко вызвал Вьюжина:
— Вьюн! Мамай! Кишлак «чист»!
— Принял. Выходите к группе мужчин!
— Выполняю!
Еще раз взглянув на двери, за которыми скрылась непередаваемой восточной красоты девушка, Лебеденко вздохнул и кивнул Дубову:
— Пошли к мужчинам у реки, Дуб!
— Пошли! Ты только идиотскую улыбку с лица сними и не вздыхай, как телок. А то не на спецназовца похож, а на малолетку, случайно увидевшего голую бабу!
— Ты еще поговори, прапорщик!
Дубов улыбнулся:
— Вот так оно лучше будет!
— Но мне с ней надо обязательно еще раз встретиться!
— Встретишься. Судя по тому, что Вьюн отправил Бурлака с Гончаром на какое-то задание, сутки здесь мы проведем точно. Может, и больше. Так что время закадрить красотку у тебя будет!
— Ты слова подбирай!
Спецназовцы вышли к группе мужчин, к которой подошли и Вьюжин с Мамаевым. Поздоровались с местными жителями. Извинились за то, что пришлось проверить кишлак!
Рахим предложил пройти к среднему дому.
После того как умылись, женщины подали на топчан казан с мясом и лепешками. Офицеры диверсионной группы плотно перекусили.
Вьюжин, запив сытный обед чаем, спросил у старшего рода:
— А где, уважаемый, еще двое жителей селения?
Рано состарившийся таджик указал пальцем за спину:
— Выйди к винограднику, посмотри на склон начинающегося перевала, увидишь большую отару. Рядом с ней и двое человек. Малик с сыном!
— Ясно!
— А теперь, после обеда, можете отдохнуть! — предложил Рахим. — Мой дом — ваш дом. Располагайтесь в нем, как хозяева.
Лебеденко сказал:
— Первым в дозор я! Если командир не против!
Рахим произнес:
— В дозоре не вижу никакой необходимости, но раз у вас так положено, то лучшее место для позиции наблюдения — крыша сарая за домом. Оттуда далеко видна округа.
Вьюжин кивнул и подозрительно посмотрел на старшего лейтенанта:
— Лебедь! Ты у нас всегда старался откосить от дозоров, а тут сам вдруг напрашиваешься? С чего это?
— Понял, что был не прав, и решил искупить вину!
— А ну, колись, чего задумал?
Дубов нагнулся к командиру и что-то сказал ему на ухо. Вьюжин переспросил:
— Да? — И перевел взгляд на Лебеденко: — Андрюша! Ты не в России, не забыл?
— Нет, а что? Дуб заложил насчет девушки?
— Не заложил, а доложил, как положено!
— Я ему башку откручу, как положено, стукачу! А девушка действительно мне понравилась. И что в этом странного?
— Тебя надо было забрасывать в Афган, чтобы ты тут нашел пару? В России баб мало?
— Не понимаете вы меня! И думаете совсем не о том!
— Ладно! Первых два часа твои, но учти, девушку пальцем трогать не смей. А лучше вообще не подходить к ней близко, понял?
— Понял!
Командир группы встал с топчана:
— Так! Группе, в дом! Отдых, не раздеваясь, до 19.00. Потом посмотрим, что делать!
— Можем идти? — спросил Лебеденко.
— На глупые вопросы не отвечаю! Андрюша — на пост.
— Есть на пост!
Спецназовцы прошли в дом, старший же лейтенант подошел к старику:
— Извините, Рахим, я случайно встретил здесь девушку, которая очень хорошо говорит по-русски. Могу ли узнать, кто она, или местными обычаями это запрещено?
— Вообще-то гость не должен интересоваться женщинами дома, куда его пригласили. Но Аниса исключение. А знает русский потому, что этому научила ее мать, Лариса, к сожалению, рано ушедшая из жизни.
Старший лейтенант удивился:
— Не понял? А как Лариса попала сюда?
— Лариса вышла замуж за моего племянника, который учился в военном училище в Союзе в восьмидесятые годы. С ним и приехала в Афганистан. Отец Анисы служил в личной гвардии Наджибуллы и погиб вместе с ним от рук ваххабитов, оставив жену и дочь. Я сумел переправить семью племянника сюда, но Лариса вскоре тяжело заболела, и Аниса в пятнадцать лет стала сиротой. Она для меня — внучка, как Али, который пасет отару. Вот только ждет ее здесь одиночество. Конечно, ее с удовольствием взял бы в жены любой богатый пуштун, но я не хочу, чтобы гордая Аниса стала рабой в гареме какого-нибудь жирного бандита, сколотившего состояние на убийствах и грабежах. И простолюдину в нищету отдавать не хочу. Она заслуживает более достойной жизни. А самой выбрать жениха Анисе здесь не из кого. Меня почти никто не навещает, сыновья имеют семьи. Остается пятнадцатилетний Али, но это же смешно! Мы уже говорили о ней с Махдумом, он обещал помочь переправить ее в Россию, но кто ждет Анису там? Остались ли у Ларисы в России родственники и как, если остались, примут ее! Вот такие дела, офицер! Она понравилась вам?
