Никита Филатов - Золото Каддафи
«Стоимость одного золотого динара — один золотой динар, независимо от его обменного курса к какой-либо валюте. Если стоимость товаров и услуг выражена в золотых динарах, она остается одной и той же, независимо от страны торгового партнера».
Воплощение этого принципа в жизнь при расчетах за нефть и за газ моментально лишило бы США инструмента воздействия на мировую экономику через доллар. Тем более что даже без этого стоимость золотого динара относительно американской валюты за последние восемь лет выросла почти в четыре раза.
— Полковник Каддафи планировал осенью этого года официально провозгласить переход Ливии к «золотому динару» при заключении всех внешнеэкономических сделок… — сообщил руководитель российской военной разведки в Хартуме, не дожидаясь ответа Оболенского:
— Вслед за ним то же самое собирались осуществить у себя президент Венесуэлы Уго Чавес и президент Ирана Махмуд Ахмадинежад. Представляете? Трое из двенадцати руководителей стран — экспортеров нефти, постоянных членов ОПЕК! Но они ведь только запустили бы процесс уничтожения американского «бумажного пузыря», а потом его было бы уже не остановить.
— Безусловно. За это полковника объявили врагом демократии…
— И поспешно организовали его устранение силами НАТО, — кивнул резидент. — В воспитательных, так сказать, целях. Чтобы другим неповадно было. Помните? Англичане простили Каддафи взрыв пассажирского самолета над своей территорией, американцы смотрели сквозь пальцы на тренировочные лагеря, где готовились террористы, итальянский премьер-министр с ним едва не взасос целовался…
— Были сведения, что и нынешний президент избирался во Франции на ливийские деньги.
— Тоже очень похоже на правду. Но как только коснулось святого, как только полковник Каддафи предпринял попытку серьезно затронуть основы финансового порядка, навязанного всему миру…
— Значит, собственные монеты он все же успел отчеканить?
— Успел.
— А теперь отправляет в Малайзию… — вновь задумался Оболенский.
— Я надеюсь, не следует дополнительно объяснять, что золотые динары ни при каких обстоятельствах не должны оказаться в чужих руках?
— Люди, которые их сопровождают, уже получили соответствующие указания.
— Вы уверены в этих людях?
— Да, товарищ полковник, уверен…
//- * * * — //Михаил Анатольевич никогда не курил.
Однако судовая курилка, как правило, — это значительно больше, чем место, выделенное капитаном для обладателей дурной привычки с учетом требований пожарной безопасности на море. Это своего рода клуб, центр общественной жизни команды, идеальное место для воспоминаний, задушевных бесед и откровенных политических дискуссий.
Вот и сейчас на юте, под металлическим козырьком, несколько человек собралось, чтобы скоротать время до вахты и заодно разрешить наиболее острые мировые вопросы.
— А откуда такая уверенность, что никто его по-настоящему ловить не будет? — спросил у Иванова пожилой электромеханик-литовец, имени и отчества которого Михаил Анатольевич еще запомнить не успел.
— Потому что не нужно это никому. Вдруг полковник Каддафи не станет молчать про секретные отношения с американцами и с англичанами…
— А про вашу Россию ему, вы думаете, нечего рассказать? Я недавно в газете читал, что кое-кто из ваших самых-самых высоких политиков неплохо нагрелся на списании ливийских долгов. Русские ведь несколько лет назад простили Каддафи четыре с половиной миллиарда, которые он, по оценкам Всемирного банка, вполне мог заплатить при тогдашних ценах на нефть. Простили в обмен на контракты, которые были заключены с компаниями, очень близкими к этому самому высокому политику. Например, контракт с «Газпромом», контракт с Российскими железными дорогами, контракт с господином Дерипаской и с его «Русским алюминием»… — судовой электромеханик полез в карман рубашки и достал из пачки сигарету. — Вообще-то в наших литовских газетах писали даже, что семья Каддафи приобрела большой пакет акций концерна «Русский алюминий» и компании «Норильский никель». Так что если и вправду окажется, что у вашего руководства был сомнительный бизнес с Каддафи, это будет скандал перед выборами.
— Вполне возможно, — пожал плечами Иванов.
Ссориться с членами экипажа из-за политики он не собирался.
— Значит, ухлопают этого Каддафи как-нибудь по-тихому… — сделал вывод один из курящих, передавая электромеханику зажигалку.
— Или просто дадут тихо скрыться куда-нибудь.
— За его голову, между прочим, объявлена награда в два миллиона долларов, — сообщил, прикурив, электромеханик.
— И что с того? Вон, американцы за Бен-Ладена десять миллионов обещали.
— Ну, в конце концов, они его все-таки уничтожили.
— Да, но деньги никому выплачивать не стали, — напомнил моряк с зажигалкой. — Было даже, я помню, официально объявлено, что Бен-Ладена удалось обнаружить при помощи какой-то хитрой электроники. И поэтому, дескать, все деньги должны остаться правительству США.
— А как же американский спецназ?
— А та группа специального назначения, — вмешался опять в разговор Иванов, — которая непосредственно принимала участие в операции, странным образом вдруг разбилась на вертолете.
— Точно, — подтвердил кто-то со знанием дела. — По телевизору передавали.
— Чтобы денег им не платить? — удивился электромеханик.
— И чтобы не разболтали, как там все на самом-то деле произошло…
Сам собой, от политики разговор перешел к рыбной ловле.
Моряк, сидевший слева от Иванова, придерживался той точки зрения, что тунец лучше ловится на сардину или на сайру. Некоторые же из присутствующих полагали иначе.
— Не смеши! На кальмара он сразу берет. Или, скажем, на креветку.
— Смотря где. Вот мы в прошлом рейсе, к примеру, неподалеку от Чили…
Все, однако, ссылаясь на собственный опыт, сходились на том, что тунец — рыба теплолюбивая и болтается у поверхности. А потому и «дорожить» его надо вовсе без погружения, или с малым погружением насадки.
— У меня вот такая блесна есть. — Электромеханик раздвинул большой и указательный пальцы. — Меньше никак нельзя — если ход узлов шесть-семь, блесна плохо играет при выходе. Я в Тайване однажды искусственного осьминога купил. Коричневый был, силиконовый, будто живой. Утяжелил я его свинцом, двойной крючок поставил…
— Да не слушайте вы, — перебил сосед слева. — Все равно, тунец лучше на скумбрию ловится. Надо только вырезать из нижней части тушки полоску мяса, сантиметров тридцать…
— И поймаешь такую же шпротину! А я вот год назад на своего осьминога тунца зацепил, почти полтонны весом. Мы его шесть часов всей командой тянули, баграми.
— Где это было?
— Ну, там, возле Южной Америки…
— Тоже мне, удивил.
Кто-то начал художественно и со вкусом рассказывать, как ловил у кубинского побережья атлантического марлина, рыбу сильную, быструю и на редкость выносливую. Получилось у него не хуже, чем у Эрнеста Хемингуэя в повести «Старик и море» — только намного короче и с большим количеством ненормативной лексики.
Михаил Анатольевич вовремя сообразил, что его личные впечатления о том, как они с женой за собственные деньги ездили по туристической путевке ловить треску в Норвегии, вряд ли будут кому-нибудь в этой компании интересны.
Однако поддержать беседу с новыми знакомыми хотелось:
— А мы в Баренцевом море на гусей перелетных из пушки охотились…
— Это как? — удивился сосед.
— Зарядили картечью зенитку и врезали прямо по стае, как по низко летящей мишени. Потом две недели рассольником из свежего мяса объедались.
История, кажется, членам команды понравилась.
Потому что морская служба в основе своей, как утверждал капитан дальнего плавания Виктор Викторович Конецкий, однообразна и сера до посинения. И среди моряков очень ценятся люди, способные украсить ее какой-нибудь замысловатой байкой, пусть даже выдуманной или невероятной. Наверное, именно по этой причине флот подарил мировой литературе такое количество великолепных писателей.
— Вот, тоже, у меня был случай, — пожелал развить тему электромеханик. — Еще когда я срочную служил в Советской армии. При коммунистах…
Дослушать его Иванову не удалось, потому что внезапно ожившая судовая трансляция разнесла по всему теплоходу голос вахтенного помощника:
— Внимание, старшему группы сопровождения срочно подняться на мостик!
…Подполковник Иванов, прослуживший на флоте больше двадцати лет, всегда свято чтил морские традиции и ритуалы. Однако сейчас он забежал в рулевую рубку, даже не попросив разрешения войти. Впрочем, никто из собравшихся на мостике не обратил на это внимания.
