Стратегия. Гоблин - Денисов Вадим Владимирович
Народу в кабачке оказалось неожиданно много. По соседству уже повеселевшая компания пожилых чехов справляла какой-то юбилей, было шумно и живо. Уж там мы всего перепробовали: ведь кроме перемены блюд было еще и что-то типа шведского стола – бери сколько хочешь и чего хочешь, хотя ходить с блюдами было лень. Да и тесновато, с моими-то габаритами, шастать от дальней стены к месту выставки тарелок. Вина наливали официанты, до назойливости и огромными дозами.
Затем начались всяческие представления и конкурсы.
В зале то и дело гасили весь свет, каждый раз показывая посетителям что-то новенькое: жареного поросенка в травах, огромный четырехэтажный торт со свечами, корзины с каким-то особо редким и ценным вином, шустрого медвежонка на поводке, которого я хватал за хвост, или полуголую девицу в картонной коробке. Посетители, в том числе и мы, орали в восторге, аплодировали и поздравляли друг друга. Здорово! Но у меня почему-то постоянно чесались кулаки.
К тому времени я уже поучаствовал в конкурсе, бегая с кувшином на голове, полным красного вина, разок упал, облив хохочущих соседей, затем опозорился с кнутом, ни разу не сумев звучно щелкнуть и сбить мишень, зато довольно неплохо покидал дартс. Электрических музыкантов сменяли скрипачи, затем в дело вступал аккордеон, все гремело и звенело. В зале появился человек, ловко жонглирующий топориками, похожими на гуцульские. Размахивал он ими довольно агрессивно, и мы как-то подобрались. Один из друзей поднял со стола уставшую голову и нехорошо прищурился на опасного жонглера одним глазом. Музыка, звучавшая все громче и громче, неожиданно стихла.
И тут с треском распахнулась открытая ногой входная дверь, которая была совсем рядом с нашим столом, и в помещение таверны с громогласным криком влетел настоящий черт – здоровый мужик в шароварах, высокой шапке, с длинными усами и кривой черной саблей! Натуральный башибузук или мамелюк, кто их там разберет… За поясом торчала рукоять еще какого-то холодняка, товарищ был вооружен основательно.
Страшно заорав еще раз, мужик, свирепо прокрутив саблю восьмеркой, бросился в сторону метрдотеля.
А я же сидел с краю! Все вышло само собой: не размышляя, я высунул за край стола ногу. Башибузук, естественно, замер в атаке, споткнулся и с грохотом хряпнулся на пол! Весь зал заорал.
Вскочив, этот бармалей что-то прокричал, похоже, по-турецки, затем громко и внятно выругался на английском и, опять схватив саблю, выставил ее острием в мою сторону! Ни хрена себе заходы, какой гость к нам явился! Развернувшись, я одной рукой быстро выпростал из крюков коромысло и сразу понял, что эта декоративная дубина тяжеловата, девахе такую хрень на плечах точно не снести. Перехватив дрын двумя руками, я вызывающе ответил бармалею крепким русским матом. И сразу же ткнул его деревяхой. Так, для пробы.
Грамотно отшагнув, тот с размаху рубанул елманью по коромыслу – крепчайшее, судя по всему, дерево почти не пострадало – и тоже ткнул в мою сторону.
– Ах ты, барбос! – возмутился я, замахиваясь посильней.
Дреколье – это вам не сабля, им так быстро не махнешь, но я постарался. Мамелюк тоже был не промах, рубанул со всей дури, и наше оружие сошлось в симметричном бою, встречный удар!
– Вж-жух! – сказала черная венгерская сабля.
– Хрясь! – за всех наших женщин ответило супостату славянское коромысло.
Дзинь! Кривой клинок, не выдержав импульса, вылетел из эфеса!
– Ага! Облом! – обрадовался я, кивнув кое-как поднявшимся друзьям. – Знай силу русского оружия, обормот!
Рано радовался…
Под наше ржание тупо уставившись на обломок, оставшийся у него в руке, мамелюк покрутил кистью и со звоном бросил его на пол, тут же выхватывая из-за пояса большущий кинжал, оказавшийся натуральным малайским крисом! И этот поблескивающий изгибами клинка крис, как я почувствовал, был самым настоящим, а не суррогатом, как сабля. Сам же боец, в уголках рта которого выступила то ли слюна, то ли пена, быстро впадал в состояние амока. Времени на раздумья не оставалось, и я с криком «Кхе!» почти от души треснул его по дурной башке, отправляя в нокдаун.
Здесь уже повскакивали все. Венгры, которых оказалось человек пятнадцать, бросились к упавшему, причем женщина-метрдотель, которую я фактически героически спас от убоя, наклонилась над поверженным первой. Местные зарычали, выстраиваясь стенкой. Чехи же, что характерно, быстро переместились к нам. Пацаны мои не дремали. Так как коромысел на стенах больше не было, они похватали со стен медные сковороды, а один даже успел стащить с крюка самый настоящий щит. Еще секунда, и страшная сеча должна была начаться.
Предотвратила ее метрдотель, сперва что-то быстро прокричав соотечественникам, а потом уже на английском разъяснив нам, что этот сабельщик – тоже артист! Участник шоу.
Ну что, шоу удалось. Все постепенно успокоились, но теплота атмосферы как-то испарилась, и через полчасика мы свалили. Ехать полупьяными, просторно развалившись в салоне микроавтобуса, было очень удобно, и предусмотрительность нашего многоопытного хозяина была оценена.
Я же с тех пор горячо возлюбил дубины.
Выкрикнув призыв слабо и неубедительно, невезучий пузан Момо промычал, поднимая голову, затем со стуком опустил ее на столешницу, потирая затылок сперва одной рукой, а затем обеими. Полированная дубинка из черного эбенового дерева лежала рядом, на столе. Отличная вещь. Против ожидания, оказалась она не такой уж тяжелой и совсем не громоздкой. И шишак на конце особый, в форме прямоугольника. Хочешь убить человека – бей гранью. Если же нужно только оглушить – плашмя. Такая форма набалдашника лучше, чем шар, которым вполне можно проломить череп, бывали случаи. Старина Эйнар вытачивал дубинку со знанием дела, великий мастер.
– Плохо, – констатировал я, – давай еще разок.
Он заорал громко, но опять по-французски. С языками у меня складывается не очень. Хорошо владею только английским, неплохо говорю по-немецки, как многие из наших, благодаря немецкой общине. Могу разобрать, что говорит носитель испанского языка, а вот с французским почему-то никак. Несерьезный язык, так мне кажется, хохотать начинаю, сплошной детский барботаж. А заставить себя изучать несерьезное я не могу.
– Отставить! – гаркнул я. – По-английски ори!
На этот раз он позвал жену довольно громко.
– Во-от… Повторяй, пока не придет.
В ожидании я, стоя слева от стола и удерживая трофейный автомат на весу, быстро разбирал его одной рукой, раскидывая части «калаша» по песку. Затвор положил в карман.
– Что притих? Еще разок!
Другого оружия у него не было, обыскал.
Моя моторка с уложенным на дно пулеметом стояла неподалеку на узкой полосе песка, намытой рекой перед подступающими деревьями. Зеленая стена, тянущаяся вдоль всего берега, местами просвечивала, и было видно, что настоящего леса за ней практически нет, так, рощицы. Скорее всего, там находятся возделанные участки, огородики.
Неподалеку что-то зазвенело, громко скрипнула ступенька, потом другая – похоже, идет супружница, услышала. Поглядывая в сторону тропинки, теперь я неторопливо вылущивал из магазина на ладонь патроны приятного бронзового цвета и, отсчитывая по пять штук, ссыпал их в карман, где уже лежал затвор. Калибр 7,62×39 распространен лишь в тех местах, где встречаются китайские автоматы, которых, правда, со временем становится все больше. Ничего, валютой они, если что, послужат, патроны у всех в цене, плавали, знаем.
Женщина появилась через пару минут. Все в том же синем хлопчатобумажном платье, в руках пусто, за спиной семенил босоногий пацаненок лет семи. Все местные дети бегают босиком, как у них это получается? Жучки-паучки, змеи всякие, ветки, колючки… Хоть бы что, всего одна ссадина под правым коленом. Остановившись метрах в десяти, жена бородача сразу все поняла и подобралась волчицей. Чуть согнутая левая нога выставлена вперед. В любой момент готова броситься на спасение мужа. Чувствуется бойцовский характер, от такой можно было ожидать чего угодно, и я поспешил заявить:
