Сергей Зверев - Ударная война
Все так же скрипели древние сосны, от скал веяло теплом, даже запах не изменился, как и наряд пограничников. Рослый сержант с автоматом, двое настороженных рядовых по бокам, радист, почесывающий затылок и опять что-то жующий. Ничего не изменилось. Ни-че-го.
Сержант наконец вспомнил, что видел этих десантников недели две назад. Опустил автомат, заметив несоответствие:
– Вас же четверо должно быть. Потеряли одного?
– Э-э, не задавай глупых вопросов, сержант, сам же знаешь, что четвертый в санчасти нас дожидается. – Лавров дошел до подходящего камня, уселся, поставив автомат прикладом на землю. – Как он, кстати? Поправляется?
– Уже ходит. Правда, с тросточкой. – Пограничник жестом показал своим, что ничего опасного нету. – А ругается-то как, хоть записывай…
– Вот и хорошо. – Батяня улыбнулся, доставая сигареты и закуривая. – Мы уж думали, что надолго слег. Если прапорщик осыпает местность руганью, значит, ничего опасного не приключилось, мат у него как индикатор состояния здоровья. Чем ядренее мат, тем лучше здоровье.
Кравцов с Никитиным показались из тумана, проверяли «хвосты». Причина тому была основательная – не успели убрать парашюты, как нарвались на десяток недобитых боевиков. Пусть и на тот свет отправили, но кто знает, сколько их еще по горам бродит, вполне реально и преследование с целью отомстить за разгром банды Хасана.
Старлеи расселись, закурили, ожидающе глянули на майора. Тот посмотрел на радиста, вполне поняв их взгляды:
– Ну что сидишь? Докладывай на заставу, сообщай, что на вас вышла спецгруппа майора Лаврова. Пусть высылают вертолет.
Радист прекратил жевать, переглянулся со своими. Потом выдал:
– Опять?
– Больше не потревожим, нам тут делать теперь нечего.
Никитин проворчал, стряхивая пепел:
– Если, конечно, на заставе вновь какой-нибудь разведчик не поджидает с дельным предложением, мля…
Кравцов не стал ничего добавлять. Странно.
Батяня оглядел окружающие скалы, сосны, Потом, подумав, скинул рюкзак на землю и прилег, устроившись поудобнее, все равно вертолет прилетит не раньше чем через час, есть время насладиться покоем, подумать, все взвесить, еще ведь и с начальством встречаться, отчитываться за двухнедельное опоздание, так что следует основательно подготовиться к «разбору полетов»… Обидно, конечно, что все лавры достались другим, но Петрович вполне резонно заметил, что светиться необязательно. Во-первых, по головке не погладят за практически самовольные действия, за использование поддельных документов и участие в расстреле нескольких десятков человек, пусть и подлых. Во-вторых, по комиссиям затаскают, месяца три пройдет, пока все не выяснят и не разложат по полочкам. Ну и третье – фигура
Петровича перестанет быть незаметной, а этого разведчику не надо, так как помешает дальнейшей работе по своему направлению. Лавров попытался узнать, что за направление, но в ответ услышал лишь такое: «Много будешь знать, сон потеряешь».
Больше вопросов не возникло никаких.
Перед отлетом, само собой, шашлык пожарили, водка-закуска, отдых на природе, Кравцов даже нескольких белок подстрелил, на хвосты, а с утра довелось лететь в одном самолете с самим директором ФСБ. Правда, Марина тоже объявилась, Петрович разыскал в Благовещенске, и рассказала все в подробностях, начиная с того момента, как группа сошла с поезда. В общем, полет прошел нормально. Потом было десантирование в десяти километрах от границы, небольшая перестрелка с недобитками, ну и выход на этот пограничный наряд.
А что до наград и славы, то… то вспомнился опять же Петрович. Разведчик перед расставанием показал все свои награды, много, потом пожал плечами. И добавил:
– Ну, есть они, и что? Раньше бы гордился, грудь выпячивал, а сейчас… сейчас с ними внуки играют, когда у меня гостят. Не награды важны в человеке, Андрей, а – сам человек.
Вдали послышался знакомый шум приближающегося вертолета. Десантники подхватились на ноги. Совсем скоро предстоит свидание с Главкомом ВДВ, а это похлеще, чем китайцев стрелять и взрывать, генерал был грозен весьма, когда сердился.
* * *На заставе тоже ничего не поменялось, та же унылая картина, асфальтированный плац с разметкой, кирпичное здание штаба, солдаты на турниках, грузовик у столовой, зелень насаждений. Единственное изменение вносил лишь спешащий к вертолету прапорщик Ванин, опирающийся на тросточку и весело что-то кричащий, из-за шума винтов не разобрать, что именно. Уже откуда-то прознал, что вернулась группа, поэтому торопился…
Подковылял, утер пот со лба. Тут же полез обниматься:
– Гады, без меня улетели! Разве так нормальные люди поступают? Где это видано, чтобы прапорщика Ванина в санчасти оставлять, под неусыпным надзором какого-то хмурого здоровяка, а самим на дело ходить? Куда мир катится, скажите мне?!
Кравцов развел руками:
– Меньше спать надо. Самое интересное проспал, а с нас спрашиваешь.
Ванин засопел, прищурился:
– А не ты ли посоветовал промедол мне вколоть, а?
Лавров поспешил успокоить обоих:
– Ладно, будет вам. Как дети малые, честное слово. Давайте думать, что начальству докладывать, генерал три шкуры спустить может.
– А что докладывать? – Ванин перехватил трость в другую руку. – Как было, так и доложим.
Батяня отрицательно качнул головой:
– Нельзя. Наша отлучка должна остаться в глубокой тайне.
– Охренеть.
Никитин, до этого молчавший, подал идею:
– Может… может, скажем, что из-за ранения прапорщика были вынуждены торчать в горах и ждать, пока он оклемается? А что, думаю, поверят. Да и что на нас всех собак спускать, задание же выполнили, Хасана поджарили в лаборатории, а что задержались, так… так с кем не бывает?
Кравцов кивнул, добавил:
– Да, а пока сидели, от скуки забрели в Восточную Сибирь, за… за грибами, например, или ягодами. Заблудились в тумане, короче. По пути китайцам харю начистили, ну и так-сяк, по мелочи.
Вертолетчик вылез из машины, недоумевающе глядел, как четверо десантников громко хохочут. Пожал плечами, не понимая причины, и ушел докладывать начальнику заставы о возвращении. Пару раз оглянулся даже.
Десантники прекратили хохотать. И направились к штабу, по пути договорившись о том, что будут излагать в случае вопросов начальства. Предстояло еще сдать захваченное у боевиков оружие и получить назад свои настоящие документы, ходить с поддельными паспортами надоело, хотелось вновь видеть свои истинные данные… К тому же следовало разобрать старое оружие и снаряжение, которое оставили здесь две недели назад, в общем – создать полную видимость того, что никуда не улетали, а только что вернулись с соседней горной страны, вот только что вернулись, только что, часа еще не прошло. Прапорщик удовлетворил свое любопытство, хотя и задал не меньше сотни вопросов, теперь же с хитрым видом ковылял рядом, гордился товарищами, утеревшими нос суперменам из ГРУ и остановившими боеголовку в самый последний момент.
* * *Три больших звезды генерала блестели холодно, словно передавая настроение Главкома ВДВ. Невысокий, седоватый, сцепив руки за спиной, стоял у окна и смотрел на унылый весенний пейзаж, поливаемый затяжным дождиком. Хмурился.
В кабинет вошли четверо. Старший доложил по форме…
Главком развернулся. Строго глянул, словно этим своим взглядом в пол хотел вколотить, но на вошедших это нисколько не подействовало: если бы действительно ничего не сделали, тогда да, глядели бы перед собой и понуро молчали, а сейчас… сейчас смотрели, не отводя глаз. Еще бы, столько дел провернули, главное – не проговориться случайно.
Генерал поинтересовался:
– Где болтались две недели, товарищи офицеры?
Лавров заученно сообщил:
– Были вынуждены принять помощь местного населения в лечении прапорщика Ванина. Оставались все это время с ним. Не бросать же?
– А полевой командир Хасан и лаборатория по производству наркотиков?
– Еще на второй день взорвали, товарищ генерал.
– По рации сообщить нельзя было?
– Сломалась, товарищ генерал. С самого начала операции попали в затруднительное положение – были атакованы крупным отрядом боевиков, оказавшимся поблизости. В результате потеряли часть снаряжения и рация была повреждена.
Главком выслушал все с каменным выражением лица. Потом указал на Ванина. Заметил, что можно было и к своим выйти после выполнения задания:
– Прапорщик вроде жив-здоров. Неужели не смогли донести его до заставы?
– Никак нет, товарищ генерал. Состояние прапорщика было крайне тяжелым, произошла большая кровопотеря, и мы вынуждены были остановиться у местных жителей.
Главком немного помолчал, разглядывая десантников. Вздохнул, больше для вида, так как гневаться было не за что, все выполнили и вернулись практически невредимые.
