Владимир Колычев - Не жалею, не зову, не плачу
Я с силой надавил на пистолет, и это сподвигло его на искренность.
– Нет… То есть да… И еще ты меня тогда сделал, на первенстве Москвы… Ты здорово меня обидел…
– Знал бы я, что ты такая сволочь… С Лизой меня подставил… Зачем ты женился на ней? Назло мне?
– Да… Она считала, что ты лучше меня, – трясся от страха Олег. – Я хотел доказать себе, что лучше я…
– Зачем ты втянул меня в заказные убийства?
– Меня самого втянули…
– Кто?
– Волопас. Ты его не знаешь. Он бандит, он мой бизнес крышевал, а потом мы вместе работать стали…
– Тебя спрашивают, зачем ты Мишу в мокрые дела впутал! – зло сквозь зубы сказала Тома. – И за меня заодно ответишь, тварь!
– Я не виноват…
– Да нет, виноват… И за сестру мою ответишь… Кто такой Степан? Убью, если соврешь! Считаю до двух…
– Степан?… Ну, он видел нас вместе с Викой. Она ему понравилась… Она правда ему нравилась, он с бизнесом хотел ей помочь. Но потом ты появился, пришлось отыграть, ну, чтобы страстей нагнать… Но это его была идея…
– А вот здесь ты соврал.
Я оттянул назад собачку курка. Страшный щелчок развязал Олегу язык.
– Моя… Моя идея! Каюсь! Прошу прощения!
– Как ты нас сегодня нашел? – спросила Тома.
– А-а, «жучок»… У тебя в квартире «жучок» был. Я все слышал, я все знал. Пока вы собирались, я людей организовал…
– Это ты хорошо придумал, сделать нас здесь, далеко от Москвы, – презрительно усмехнулась Тома. – За что боролся, на то и напоролся. Сам здесь умрешь, сволочь.
– Ты вообще парень умный, – добавил я. – И твоя идея насчет покаяния мне очень понравилась. Покайся. И помолись. А прощения просить уже там будешь, на небесах… И мы молиться будем. И каяться. В том, что за человека тебя держали… Кто ж знал, что ты такая тварь… Молись. Три минуты у тебя есть…
От покаянной молитвы Олег был так же далек, как я от прощения моих грехов. Он и не думал о боге, и все три минуты, что я отпустил ему на благое дело, проскулил, вымаливая у меня пощаду. А я потерял время, в течение которого ситуация вдруг вышла из-под нашего с Томой контроля. Мы увидели, как возле нашей машины остановилась белая «Волга», как из нее вышел Генка Возников и бегом бросился к нам. За ним устремились еще двое в штатском. Нам с Томой ничего не оставалось делать, как уносить ноги. Но мы должны были наказать Олега. Я мог бы его пристрелить – какая разница, одним трупом больше, одним меньше. Но, как назло, еще не закончилось отпущенное на покаяние время. Грех было сравнивать себя со служителем церкви, но все же я подумал о том, что как священник не имеет права открывать тайну исповеди, так и я не могу стрелять в Олега до истечения трех минут. Но и оставаться на месте я тоже не мог…
– Уходим! – крикнул я.
Но Тома уже сама толкнула меня в плечо, встревоженным взглядом показывая в сторону леса.
Мы побежали. Не знаю, о чем думала она, но в Генку Возникова стрелять я не собирался. И в его сослуживцев тоже.
Тома бежала легко и быстро, мы даже смогли увеличить расстояние, отделяющее нас от преследователей. А за нами гнались только двое – Генка и с ним еще мужчина, уже не молодой, но все еще быстрый. Но к тому моменту, когда мы достигли леса, Тома еле держалась на ногах от усталости.
– Надо бежать, – сказал я, встав у нее за спиной.
В армии на зачетном кроссе мы помогали слабакам, подталкивая их в спину. Хоть какая-то, но подмога.
Сначала я забрал у нее пистолет и зашвырнул его далеко-далеко в кусты. И только затем взял ее на буксир.
– Спасибо.
Какое-то время Тома держалась молодцом, но второе дыхание так и не открылось. Я понял, что еще немного – и она вовсе выбьется из сил. Загнанных лошадей пристреливают, но это не наш случай.
Сначала Тома широко открыла рот, затем опустила руки, а когда силы совсем иссякли, остановилась и опустилась на пятую точку опоры.
– Все.
– Не все, – покачал я головой.
Можно было взвалить ее себе на плечи, но так я значительно потеряю в скорости, и Генка точно меня нагонит. У него оружие, он сзади, у меня просто не будет шансов дать ему отпор.
– Я их остановлю.
– Как? – спросила она, не поднимая головы.
– Так, – вынимая из-за пояса пистолет, сказал я.
– Не надо так!
– Но я не хочу в тюрьму.
– Я тоже.
– У нас нет выбора.
– Есть.
Тома вдруг поднялась и побежала. Какое-то время я потрясенно смотрел на нее, в ожидании, что вот-вот она остановится и сядет на землю. Но, как это ни странно, она бежала, не сбавляя взятый темп. И, когда она скрылась в кустах за поворотом лесной тропы, я побежал за ней.
Томы хватило минут на десять. Сначала она стала сбавлять обороты, потом в изнеможении опустилась на землю. Она была доведена до такого состояния, что не могла даже разговаривать. Я и сам, признаться, чувствовал себя неважно, но был далек от мысли, чтобы сдаться на милость Генке.
Тома сидела, склонив голову до самой земли. Но, услышав, как я передернул затвор, взвыла:
– Ы-ы!..
Она не хотела, чтобы я убивал. Но я должен был остановить Генку.
– Надо, – в раздумье качнул я головой.
– Ы-ы-ы!
Генка не заставил себя долго ждать. Но встретил я его с пистолетом в опущенной руке. Я должен был стрелять, но…
– Брось пушку! – жадно хватая ртом воздух, потребовал Генка.
Его «макаров» смотрел прямо на меня. Рука его дрожала, но я понимал, что шансов у меня нет. Но пистолет из руки я не выпустил. Пусть убивает, но в тюрьму я не пойду.
– Мишка, не будь дураком!
– Был дураком. И останусь… – горько усмехнулся я. – Хочешь, убивай. А в тюрьму не сяду… А Томку не трогай, она здесь ни при чем… Убивай.
Я поднял руку с пистолетом, но только для того, чтобы создать угрозу для Генки. Не хочет стрелять, а придется… Но Возников не купился на мою предсмертную хитрость.
– Трохин, не дури!
– Ты же знаешь, моя статья на вышку тянет.
– Знаю, – не стал разубеждать меня Генка.
– Я работал на Олега.
– Я так и понял. Потому и пошел вчера за тобой.
– Выследил?
– Выходит, что так…
– Олег меня использовал. Обманул и натянул, как презерватив…
– Он всегда тобой пользовался. Еще со школы.
– Школу назад не вернешь… Генка, убей меня. Эти не убили, хоть ты это сделай…
– Смерть найти легко. Ты попробуй поживи с таким грузом… – пренебрежительно усмехнулся Возников.
– Тяжелый груз, – кивнул я. – Но я думал, что чищу страну от криминального мусора… Бандитов убивал, воров…
– Кого конкретно?
– Конкретно только одного знаю, по телевизору показывали. Олег сказал, что это какой-то Стержень, а он вор в законе, Тетёра…
– Был такой, в конфликте с Волопасом был. Значит, это ты его убрал…
– Но я-то думал, что это Стержень… И остальных вслепую…
– Сколько их было?
– На следствии бы сказал. Но следствия не будет… Живым я тебе не дамся…
– Значит, страну от криминального мусора чистил? – мрачно усмехнулся Генка.
– Да, Олег говорил, что у вас есть какая-то тайная организация…
– Где у вас?
– В органах.
– Да, есть органы. Печень, почки, селезенка. Так вот, в печенках у нас эти ваши организации сидят. Сколько людей извели.
– И таких, как я, наказывать надо.
– Само собой.
– Вот и накажи меня, Генка. Стреляй. Я тебе на том свете только спасибо скажу…
Возников стрелять не стал. Это сделал кто-то другой – не за него и не в меня. К тому же издалека. Выстрел прозвучал метрах в ста за спиной у Генки. Видимо, это спешил к нему отставший напарник, предупреждая о своем появлении.
Генка тоже выстрелил. В воздух.
– Минута у тебя есть, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Пошел!
Кивком головы он показал в чащу леса в сторону от нашей тропки. Но я не сдвинулся с места, не понимая, зачем он делает это.
– Скажу, что не догнал… Ну, быстро! Время идет!
Наконец до меня дошло, что Генка отпускает нас. Я схватил Тому за руку, потащил за можжевеловый куст. За ним мы и спрятались, наблюдая за Генкой.
А он дождался своего напарника и вместе с ним продолжил путь по тропинке, зная, что никого им не догнать.
– Зачем он тебя отпустил? – недоуменно спросила Тома.
– Затем, чтобы мы жили. С тяжелым грузом на душе.
– Это трудно.
– Но мы должны справиться…
– Если должны, то справимся…
Она ткнулась носом в мою шею, как мне показалось, в поисках защиты от всех невзгод. Но я не позволил ей расслабляться. Мы должны были идти. В любое время Генка мог опомниться и, наплевав на собственное благородство, повернуть назад…
Глава 8
Железная дверь с лязгом открылась, на пороге появился надзиратель в милицейской форме:
– Трохин! На выход!
Михаил пожал плечами, встал с жесткой кушетки и вышел из камеры, где провел без малого трое суток.
Ему грозило серьезное обвинение в превышении мер необходимой самообороны. Как будто существовали иные способы обезопасить свою семью от бандитского произвола. Эти подонки собирались изнасиловать его жену, дочь, а он должен был это терпеть. А может, следствие всерьез считало, что достаточно было сказать «ребята, вы не правы», как бандиты бы сразу сдались властям, осознав свою вину и беспомощность перед законом…
