Юлиан Бардин - Империя страха
Не отрываясь от мягких, податливых губ подруги, Антон нащупал левой рукой кнопку управления стеклоподъемников и приоткрыл окно — ровно настолько, чтобы белобрысый смог просунуть голову.
Бандит не преминул воспользоваться предоставленной возможностью и заглянул внутрь салона, сказав:
— Ну ты даешь, Андрон, — в его голосе послышались неприкрытые нотки восхищения и некоторой зависти, — третьим возьмете?
— Первым будешь, — угрожающим шепотом процедил майор, глядя в изумленные глаза «привратника».
Обнаружив досадную ошибку, тот на какой-то миг опешил, не в силах вымолвить ни слова.
А Лямзин уже вытащил из-за спины блондинки руку с зажатым в ней пистолетом — темный цилиндр глушителя был направлен в лицо неприятелю.
— Ты чего?.. — испуганным голосом протянул белобрысый, глядя как зачарованный в маленькое черное отверстие ствола.
— Ничего, — просто ответил Антон и в ту же секунду нажал на спуск.
Вместо обычного звука выстрела раздался лишь сухой щелчок ударного механизма, за которым последовала яркая вспышка.
Майору показалось, что он отчетливо слышал хруст проломленного черепа — пуля вошла как раз между густых бровей и застряла в кожаной обивке салона, выломав кусок затылка вместе с кровавой кашей мозгового вещества.
Голова бандита сперва откинулась назад, ударившись в потолок, а затем безвольно упала на плечо обворожительной красотки, перепачкав ее белокурые локоны темно-бурой кровью.
Маша едва сдержалась, чтобы не завопить во все горло, но Лямзин крепко, до боли в суставе, сжал ее тонкое запястье, выразительно сказав:
— Тихо! Все будет хорошо!
Вместо ответа она лишь шумно выдохнула, торопливо закивав очаровательной головкой.
Отпустив руку девушки, Антон перегнулся через сиденье и уперся ладонью в окровавленный лоб белобрысого — без особых усилий ему удалось вытолкнуть из салона остывающий труп. После этого майор вышел из машины и, обогнув капот, оттащил тело в кусты. Проделав все это с невероятным проворством, он заглянул в приоткрытую калитку.
Внешне все выглядело спокойно, но Лямзин знал, что где-то здесь прячутся еще двое гангстеров, которые могли наблюдать за въездом во двор. Благо, что они позаботились выключить фонарь, и теперь прилегающая к дому территория была погружена в абсолютный мрак, усиливающийся монотонно идущим дождем.
Глубже надвинув на глаза позаимствованную кепку, Антон подошел к воротам и неторопливо отодвинул массивный засов.
В эту секунду комитетчику казалось, что за ним наблюдают две пары внимательных глаз, поймав его широкоплечую фигуру в перекрестье пистолетных прицелов.
Когда Лямзин распахивал массивные створки железных ворот, его ладони сильно вспотели, а по телу пробежала нервная дрожь. Но со стороны все выглядело более чем обыденно — знающий свое дело человек просто занимался привычной работой.
Погасив фары и оставив одни габаритные огни, майор ввел «Мерседес» во двор. Двигатель послушно заглох, и парочка вышла под дождь, направляясь к невысокому крыльцу.
Прежде чем войти в дом, Антон склонился к уху подруги и прошептал:
— Не забудь: в случае заварухи сразу падай на пол и лежи, пока я тебя не окликну.
Не проронив ни слова, девушка покорно склонила голову и решительно взялась за дверную ручку. Через секунду они оказались в знакомом интерьере прихожей с затухающим камином.
Здесь их никто не ждал — приглушенные звуки раздавались из дальней комнаты, считавшейся до недавнего времени спальней, но превращенной незваными посетителями в жутковатую камеру пыток.
Сквозь узкую щель неплотно затворенной двери Лямзин увидел своих приятелей. Их запястья были схвачены стальными браслетами, продетыми через трубу парового отопления. Внешность вора, а особенно каскадера, заставила Антона содрогнуться.
Гвоздик, сидя на корточках, пытался изобразить на припухшем от побоев лице непреклонную дерзость, но вместо этого у него получалась лишь гримаса жалкого отчаяния.
Иваныч же, при всем своем желании, не смог бы выдавить из себя даже этого — лиловые распухшие губы свешивались на залитый кровью подбородок, сквозь сплошной синяк на мир взирали маленькие черные точечки, еще недавно называемые глазами, а нос стал походить на громадную картошку, к тому же явно съехавшую набок.
Спиной ко входу и лицом к жертвам стоял тип, отдаленно напоминающий базарного мясника с бритым, заплывшим жиром затылком и короткой дубинкой в волосатой руке.
Второй — по-видимому, старший — сидел на кровати вполоборота, откинувшись спиной на мягкие подушки и положив на чистую постель ногу в грязном ботинке. Его яйцеобразная голова мерно раскачивалась из стороны в сторону, тряся редкими кудряшками.
Заслышав приближающиеся шаги, старший повернул ко входу продолговатое лицо с горбатым носом и вопросительно уставился на входящую девушку (Антон специально несколько задержался, оставаясь в тени коридора).
Во взгляде яйцеголового не было и тени страха или подозрительности — весь его вид подчеркивал абсолютное спокойствие и уверенность в своей полной безопасности.
— Какие люди, — несколько иронично пророкотал он, — а мы уж вас заждались, почему так долго?
«Мясник» неторопливо обернулся и хотел что-то добавить от себя, но не успел — свистящая пуля пробила выпирающий кадык и застыла в хрустнувшем позвоночнике. Детина рухнул на пол бесформенной массой, как мешок с подгнившей картошкой; из раны хлынула обильная кровь, заливая белую простыню, край которой свешивался с широкой кровати.
Кучерявый запоздало потянулся к лежащему рядом пистолету, но прежде, чем он успел дотронуться до ребристой рукоятки, в его лоб уперся еще теплый после недавнего выстрела глушитель.
— Положи ручки так, чтобы я мог их отчетливо видеть, — предостерегающе процедил майор, глядя в расширившиеся зрачки противника, — иначе я занервничаю и вышибу из твоей бестолковки все говно, которое там скопилось.
Рука, протянувшаяся к оружию, резко отдернулась, как будто натолкнулась на расплавленный металл. Яйцеголовый явно не спешил умирать — жизнь была ему очень дорога, и он не стал изображать из себя героя.
— Машенька, — ласково проворковал Антон, — возьми ствол и держи его при себе, а мы поищем ключи от наручников, ведь так? — последний вопрос был обращен к притихшему яйцеголовому.
Тот нехотя кивнул и произнес:
— Ключи у него в кармане, — он ткнул пальцем в сторону распластавшегося на полу «мясника».
Блондинка не стала ждать, когда ее вновь о чем-нибудь попросят, и принялась обшаривать карманы покойника, изо всех сил стараясь скрыть подступившее отвращение и панический страх перед трупом.
Наконец в ее руке появилась звякнувшая связка, на которой были и два маленьких никелированных ключика. Щелкнули отпираемые замки, и браслеты перекочевали на запястья сидящего на кровати парня.
Дегтярев, проделавший все это с видимым удовольствием, все-таки не удержался и наотмашь саданул противника по горбатому носу.
Кислая физиономия бандита мгновенно окрасилась ярко-алой кровью. Кровь хлынула потоком из обеих ноздрей.
— Педрила фуфлыжный, — не отказал себе в удовольствии очнувшийся вор, — я тебе сейчас пердильник искромсаю, чтобы знал, отморозок гребаный, как тянуть на вора…
И Юра не замедлил бы перейти от слов к делу, если бы не Лямзин, который, положив руку на плечо товарища, выразительно произнес:
— Сначала мы поиграем в вопросы и ответы, а если он окажется не слишком разговорчивым, — говорящий выразительно посмотрел на кучерявого, — тогда я помогу тебе превратить его жопу в ядерный полигон.
Пока они запугивали бандита, Маша склонилась над измученным Чижовым, запричитав:
— Сволочи, что они с тобой сделали. — Голос ее предательски дрогнул, готовый сорваться в тихий плач. — Как ты себя чувствуешь, Иван?
Натянуто улыбнувшись, насколько позволяла изрядно подпорченная физиономия, Иваныч прохрипел:
— Как будто я выпал из окна пятого этажа на бетонную плиту…
Оставив вора присматривать за яйцеголовым, Антон подошел к каскадеру и помог ему подняться, спросив:
— Идти сможешь?
— Если вольешь в меня граммов триста водки, — в том же тоне отозвался Чижов, — то смогу даже бежать.
— Шутник, — грустно улыбнулся Лямзин, препроводив товарища в ванную комнату и поручив его заботам подруги.
Когда майор вновь вернулся в спальню, то застал там любопытную картину — Гвоздик, усевшись верхом на противнике и вооружившись подушкой, принялся душить упавшего навзничь бандита, время от времени поддавая тому коленкой в солнечное сплетение.
— Ты что делаешь, — изумился комитетчик, — он же сейчас кони двинет?
Приподняв подушку, чтобы недавний мучитель мог сделать пару глубоких вздохов, Дегтярев вновь навалился на того, попутно разъяснив:
