Андрей Кивинов - Охота на Санитара
План удался лишь частично. Все приготовления были закончены еще до обеда, и за часы, прошедшие в ожидании, бандиты вымотались не меньше, чем Шмелев и Заваров.
Телефонный контакт состоялся в 22.00, через три минуты после того, как Трубоукладчиков, скрупулезно выполняя инструкции, сообщил Артуру номер «трубки» Санитара.
– Я готов обменять девчонку на деньги.
– Какие гарантии, что ты после обмена дашь нам спокойно уйти?
– Мое честное слово. – Санитар подмигнул сидящему напротив него Соболю.
– Этого недостаточно. Место встречи назначаю я.
– Ну и где ты хочешь пересечься?
Заваров стал объяснять. По мере того, как он говорил, Санитар хмурился.
– Подожди, – не выдержав, прервал он и дал указание Соболю. – Быстро принеси карту! Так… А поближе ты ничего не мог выбрать? Что-то мне в этом не нравится. Я ведь могу и плюнуть на деньги.
– Тогда мне ничего не останется, кроме как обратиться в милицию.
– Не забывай, тебя разыскивают за двойное убийство.
– Ерунда, я смогу доказать, что не имею к нему ни малейшего отношения. Меня, конечно, посадят, но я молчать не стану и выложу все, что узнал от твоего босса за эти два месяца. Сам понимаешь, мне больше ничего не остается.
– Допустим. Ладно, говори дальше.
– К той части леса можно проехать только по одной дороге. За ней будет присматривать мой знакомый. Движение там очень маленькое, особенно в это время, так что он никого не прозевает. Если ему что-то не понравится, встреча не состоится.
– И кому от этого станет хуже?
– Время покажет. В машине должно быть не больше двух человек плюс Светлана. Перед поворотом около заброшенной узкоколейки ты остановишься и выйдешь из машины вместе с ней.
– Хочешь убедиться, что я приеду именно с ней, а не с какой-нибудь похожей девкой?
– Вот именно. Теперь скажи мне марку и номер своей тачки…
Обсуждение деталей заняло еще пару минут. В конце разговора Заваров потребовал, чтобы Санитар передал трубку Светлане, но бандит отказался:
– И так скоро встретитесь. Можешь не волноваться, с ней все в полном порядке. Никто твою бабу и пальцем не тронул.
– Если к ней кто-то хотя бы…
– Я отвечаю, с ней обращались как с леди. До встречи!
Убрав телефон. Санитар дернул головой и хмыкнул.
– Что-то не так? – встревожено спросил Соболь.
– Круто солит этот гвардеец!
– Шеф! Может, ты не поедешь? Мы и сами управимся.
– Не могу отказать себе в удовольствии. Готовьте бабу, и вперед.
В качестве средства передвижения был избран серебристый «лэнд крузер» Соболя, на который заранее установили мигалку и навесили госномера с российским флажком вместо регионального кода. Комплект документов, подтверждающих законность обладания этими атрибутами государственной власти, имелся и мог успешно выдержать не слишком строгую проверку со стороны дорожной инспекции. Впрочем, когда в последний раз гаишники тормозили машины, оснащенные такими наворотами?
Светлану, на которую надели плащ и какие-то старые джинсы, посадили на заднее сиденье, пристегнув наручником к дверному подлокотнику. Диабет и еще один парень, прозвища пока не заслуживший и отзывавшийся на имя Толян, разместились в просторном багажном отсеке внедорожника. Соболь накрыл их одеялом, захлопнул дверь и, отойдя от машины на несколько метров, присмотрелся. Сквозь густо тонированные стекла ничего подозрительного заметно не было.
– Порядок, – удовлетворенно констатировал он.
– Порядок будет, когда мы обратно вернемся, – неожиданно резко ответил Санитар, в голове которого ворохнулись какие-то дурные предчувствия, – Знаешь, лажа это все, что какой-то его друг нас на повороте контролировать будет. Он что-то другое задумал.
– Да? Так, может, еще кого с собой возьмем?
* * *Через двадцать минут после того, как Санитар отбыл на встречу с Заваровым, в квартиру ворвались бойцы спецотряда быстрого реагирования под предводительством старшего опера РУБОП Игоря Фадеева.
Трое бандитов, которые там были застигнуты, оказать сопротивление не успели. Да и не стали бы, наверное, пытаться, даже если бы их предупредили заранее и разрешили подготовиться.
Обращались с ними не очень-то деликатно, сопровождая вопросы методами физического убеждения, но помочь органам братаны не могли при всем своем желании. Какая-то девчонка еще совсем недавно в квартире была, но держали ее в качестве пленницы или она пришла добровольно, никто толком не знал, как не мог назвать имени и описать внешность.
– Телка как телка, – бубнил наиболее сознательный браток, сплевывая на ковер кровавые сгустки. – Светленькая такая. Сиськи у нее первого номера… Чего еще-то сказать?
– Куда она делась?
– А я знаю? Ушла, наверное… А че, она натворила чего-то? Во, блин! А такая приличная с виду…
Бандит не издевался, он действительно был не в курсе темы, как и два его товарища по несчастью.
Информация, поступившая к Фадееву от его осведомителя, была слишком расплывчатой. «Источник» не был приближен к Санитару и не принимал участия в охоте на Артура. Все, что он знал, базировалось на обрывках фраз, им случайно услышанных. Интерпретировать сообщение можно было по-разному. Фадеев надеялся, что речь все-таки шла о Светлане, и представлял, с какой помпой объявит Волгину: «Освободили мы твою заложницу. Дерьмо вопрос! Я только пальцами щелкнул, как мне притащили адрес, в котором ее удерживают…» Да, представлял – и допредставлялся. Сколько раз в похожих ситуациях одергивал себя, зарекался мечтать раньше времени.
А самое дурацкое, что никакой ясности нет. Была – не была? Она – не она? Можно было бы и засаду оставить, если бы знать, что сюда вернется кто-нибудь из интересных фигур, тот же Санитар, к примеру. Хотя никто сюда уже не придет, разве что мелюзга какая-нибудь, у которой не хватит ума обратить внимание на раскуроченную СОБРом дверь.
– Игорь! – позвал один из бойцов. – Мы ствол нашли, в комнате, под диваном.
Фадеев рассмотрел старенький потертый наган, на одной боковине которого еще сохранились следы дарственной гравировки: «Чекисту …трову С. Г. за осво… от … 1921».
– Спрашивали, чей?
– Говорят, мы подбросили.
– Спросите еще раз.
Найдя в квартире телефон, Фадеев связался с дежурным местного отдела милиции. Выслушав опера, тот не рассыпался в благодарностях:
– Эта троица в квартире не прописана и никто пушку «на себя не берет»? Значит, признают бесхозной. Спасибо вам, ребята, за то, что «вечного глухаря» нам повесили! Ждите, как только машина освободится, наша группа приедет.
Как ни горестно было это признать, но кое в чем дежурный, несомненно, был прав.
Звонить Волгину Фадеев не стал.
18. Акулов и Волгин.
«Пупсик! Наш старший брат нашел свою заблудшую овечку, про которую вспоминал утром. Она и еще трое барашков оказались у нее дома в деревне, перебрали свинцовой настойки, и коновал уже бесполезен. На первый взгляд, никто не виноват. Наших зацепил не Артур, а неизвестный дядя. Целую, твой котик».
Маша, продолжая управлять машиной, умудрилась скосить глаза и прочитать сообщение на пейджере Андрея.
– Кто это?
– Волгин. Кто ж еще такие гадости напишет?
– Гадости? А чего же ты тогда смеешься? «Целую твой ротик…» У вас там что, от постоянного пребывания в мужском коллективе совсем крыша поехала?
– Не «ротик», а «котик»! Если до сих пор путаешься в буквах алфавита, то не стесняйся и спрашивай меня. Кстати, неразборчивые вещи каждый воспринимает в меру своей испорченности.
– Что и говорить, «котик», конечно же, лучше. Уже по одной этой подписи можно догадаться, что вы там не только поцелуями занимаетесь.
Денис Ермаков справлял тридцатилетие в кафе. Гостей собралось человек сорок, в большинстве своем – бывшие или действующие сотрудники милиции. Некоторых Акулов знал, с другими встречался впервые, а с некоторыми хотел бы вообще не встречаться, настолько сомнительная у них была репутация. Ничего не поделаешь – Ермаков всегда отличался широтой взглядов и, пожалуй, излишней доверчивостью при отборе товарищей.
После четвертой или пятой рюмки потянулись на улицу перекурить. Андрей прошел к стойке и попросил телефон. Набрал номер своего кабинета, не рассчитывая уже застать там Волгина, но тот ответил:
– Ставка слушает.
– Ты что, в одиночку нализался? Или рулетку из себя изображаешь?
– А, пупсик, это ты?
– Да, котик, это я. Можно объяснить подробней?
– Сейчас, меня кто-то по сотовому домогается…– Голос Волгина отдалился, но тем не менее можно было расслышать все, что он говорил: – Еще утром приехал? И до сих пор машина стоит? Чего ж ты раньше, сукин сын, не позвонил? Боялся? Теперь, значит, бояться перестал. Напрасно! Ты меня знал с хорошей стороны, а теперь узнаешь с плохой… Алло! Андрюхин, ты меня слушаешь?
