Кирилл Казанцев - Скрытая камера
– У меня к тебе несколько вопросов. Ответишь ты на них по-любому, так что лучше не выеживайся. Понятно?..
Татьяна торопливо кивнула.
– Молодец. Вопрос первый – сколько всего копий сделал твой папаша? Вопрос второй – кто такой этот твой дружок Скопцов? Как он оказался в том дворе? Ну, где поломал пацанов... – Здесь Зуб немного повысил голос. – Быстренько отвечай, сучка! А то на куски порву!
Татьяна собиралась сказать, что она не знает, о чем вообще идет речь, что Скопцов – просто знакомый ее отца и видела она его до этих событий всего пару раз. Короче, она собиралась сказать всю правду и тем самым подписать себе немедленный и страшный приговор...
Но ее опередила Настенька. Вывернувшись из-под руки матери, девочка заявила:
– Если вы причините маме хоть какой-то вред – вы умрете. Медленно и мучительно. – Обвела глазенками присутствующих и добавила: – Все.
– О господи! – Татьяна сгребла девочку в охапку, ладонью зажимая ей рот. Умоляюще заглядывая Зубу в глаза, забормотала: – Вы не слушайте ее! Она сама не знает, что говорит!..
"Авторитет", ошарашенный таким ответом, даже отступил на шаг. На какой-то миг его лицо стало растерянным. Но ненадолго... Зуб никогда не стал бы тем, кем он стал, если бы не умел контролировать свои эмоции.
Присев на корточки, он решительно отвел руку Татьяны от лица дочери. "Сладеньким" голоском, каким обычно стараются говорить с детьми неумелые воспитатели, присюсюкивая, заговорил:
– Ух ты, какая шустрая! Молодец, хорошая девочка, любишь маму! А про смерть, медленную и мучительную? Это кто же тебе такое сказал, а? Мама?
– Нет, – ответила Настенька. – Не мама.
– А кто? – продолжал сюсюкать Зуб. Стоящие вокруг бандиты с недоумением смотрели на него.
– Тот дядя, что побил злых дядек, – важно сообщил ребенок.
– Понятно. – Зуб выпрямился, отошел на пару шагов в сторону. Потер ладонью лоб. На Татьяну он больше не обращал внимания.
Непосредственная выходка ребенка в корне изменила "расклад". Еще минуту назад Зуб собирался отдать команду прикончить и Татьяну, и девочку. Но сейчас он изменил решение.
Прикончить никогда не поздно. Никуда они отсюда не денутся. А вот живыми они очень даже могут пригодиться. Как рычаг давления на того же Скопцова, которого Зуб считал секретным сотрудником ФСБ. Мало ли как там дальше ляжет карта. Спец еще не сообщил: "Минус два". А ведь должен был... И в случае каких-то "непоняток" у него, у Зубцова, появлялся шанс вступить в переговоры, поискать какое-нибудь компромиссное решение проблемы.
Татьяна расширенными от ужаса глазами наблюдала за "авторитетом". Понимала, что сейчас решается ее судьба... И судьба ее ребенка...
– Короче, так... – Принявший решение Зуб поманил к себе Акима. – Пусть будут здесь. Накормить, напоить. Захотят спать – положишь в той комнате. Понял?
– Понял... – растерянно ответил "бригадир". Натуральная "непонятка" получалась. Еще недавно из-за этой бабы и пацанки братва поднимала на уши весь город. Два пацана из-за нее, сучки, лежат сейчас в реанимации, еще один – вообще в холодильнике городского морга. А Зуб болтает и заигрывает с ее ребятенком, с ней самой, как с королевой какой... Неужели стареть начал? Испугался детских сказок?
– Ты башку себе лишним не забивай! – "Авторитет", прекрасно понимая, о чем подумал соратник, говорил жестким приказным тоном. Ставил подчиненного на место. – Кому думать – найдется и без тебя. А ты делай то, что тебе говорят. Понял?
– Понял, Никитич... – сдался Аким.
– Я поехал на дачу. Если что – звони на сотовый. – С этими словами "авторитет" резко развернулся и стремительно вышел из комнаты.
Оставшиеся в квартире бандиты все еще играли в "гляделки"... Только татуированный спокойно вернулся в кресло и прикурил очередную папиросу.
– Блин! – Аким подошел к бару, открыл его. Чипсы, фисташки, орешки... – Да-а...
Повернулся к напарнику, который опять начал устраиваться за нардами:
– Джон! Мотнись в шоп, купи какой-нибудь хавки нормальной! – Бросив короткий взгляд на Татьяну и Настеньку, расшифровал: – Ну, хлеба там, мяса... Молока...
Джон поднялся с места и направился к выходу. Уже когда он был в дверях, "бригадир", озадаченно чесавший голый затылок, крикнул вслед:
– И это, блин!.. Конфет каких-нибудь!
Возвращаясь к телевизору, Аким недовольно бормотал себе под нос:
– Ну, бля, попал! Во, попал! Конкретно...
Татьяна не расслаблялась – понимала, что пока ей повезло. Опасность временно отступила. Но только пока... А что ее ждет дальше – трудно сказать...
7
Хлесь! Плетка, любовно сплетенная кем-то из тонкого металлического провода, впилась в человеческое тело, разрывая кожу и мышцы.
Мужчина, подвешенный за руки к идущей под потолком помещения трубы, отчаянно забился. Наверное, он бы и закричал, но предусмотрительные истязатели – сейчас их было двое – заклеили его рот пластырем.
– Не нравится! – дурашливо заметил один из них, сидящий немного в стороне на стульчике, и ткнул в сторону подвешенного дымящейся сигаретой. – Какие мы нежные, однако!..
Хлесь! Плеть в очередной раз впилась в уже измочаленные в сырое мясо бока и спину. Подвешенный опять задергался, запрыгал. Курильщик заржал – движения жертвы напоминали ему какой-то дикий танец.
Голый по пояс здоровяк, в руках у которого была плеть, замахнулся в третий раз...
– Погоди! – остановил его курильщик. – Может, он уже говорить хочет? Ведь хочешь, Миша?
Пленник извивался на впившейся в запястья веревке и глазами, всеми движениями тела показывал: "Да, да, хочу!".
– Видишь, поумнел.
Курильщик подошел немного ближе, остановился напротив. Протянув свободную руку, резким движением оторвал пластырь вместе с кусочками кожи.
– Ну, говори, Миша. Вопросы ты знаешь. Их всего два – где диск и кто его тебе дал? Разве так сложно ответить?
Ромов громко зарыдал. По щекам его бежали слезы, голова тряслась...
– Так долго ждать ответа, чмо? – прикрикнул курильщик.
– Сейчас!.. – Мишка жадно хватал воздух широко открытым ртом. – Сейчас!..
Его привезли на эту дачу меньше часа назад. По дороге больше не били и ни о чем не спрашивали – бандиты вроде как и не замечали его присутствия. Так, перебрасывались короткими и не совсем понятными фразами между собой, и все...
На даче – хорошей, кирпичной, двухэтажной, с пристроенным к дому гаражом, с рубленой банькой в глубине двора – сразу же потащили в подвал. Подвал был глубокий и обширный, в несколько комнат. Мишку толчками и пинками заставили пройти две пустые, но ярко освещенные. В третьей несколько полуодетых мужиков, хохоча и хлопая друг друга по плечам, толкались вокруг старого продавленного дивана, на котором происходило что-то очень для них занимательное.
– Опа! – заинтересовался Тима. – Что это тут у вас? Заглянул через плечо одного из стоящих, громко захохотал и выкрикнул:
– Ну, блин, вы тут не кисло устроились! А ну-ка, братва, покажите нашему гостю!
Двое из стоящих послушно расступились, с интересом поглядывая на Мишку, а Донец, ухватив жесткими пальцами жирный затылок пленника, чуть подтолкнул вперед:
– Полюбуйся, красавец!
Ромов сначала не понял, на что ему предлагают полюбоваться, а когда понял, то ему стало нехорошо...
На диване в колено-локтевой позе стояла совершенно голая Галька. Лица Мишка не видел – его закрывали спутанные волосы, но... Да что он, своей подруги не знает?!
Все тело девушки было перемазано кровью, спермой и еще черт знает чем. Низко опущенная голова ритмично ходила вверх-вниз над волосатым пахом полулежащего мужика. Мужик блаженно щурился, время от времени тоненько вскрикивал, но при этом не забывал регулировать скорость и амплитуду Галькиных движений самым простым и доступным ему способом – дергая руками ее уши и волосы.
Еще один тип как раз в этот момент собирался обосноваться сзади, пристраивая свое "орудие труда", отличающееся весьма внушительными размерами, между ягодиц девушки. Увидев Мишкины выпученные глаза, широко улыбнулся, подмигнул и бросил:
– А ниче у тебя подружаха-то, братан! Всем хватит! Глядишь, еще и тебе че останется!
И тут же, крепко ухватив Гальку за бедра, резко потянул ее на себя, одновременно направляя свое орудие туда, где ему вообще-то делать было совершенно нечего...
По телу девушки пробежала судорога – несомненно, ей причинили боль. Но бандиту на это было наплевать.
– У-ух! – рычал он, ритмично двигая тазом, одновременно в такт собственным качкам дергая на себя Гальку. – Ах-хр!..
Его "достижение" было отмечено громким грубым хохотом окружающих...
Мишка и хотел бы, но не мог отвести глаз от ужасной и отвратительной картины. Наверное, только сейчас он начал понимать, что произошедшее с ним – не игрушки. Что все это – серьезно... Если до этого он просто боялся, то теперь оцепенел от страха.
Донец легкой затрещиной привел его в чувство:
