Б. Седов - Без Любви
Эта "Звезда Востока" - типичнейшая явка Гэбэ.
Знаю я подобные гостиницы…
Я снова взял такси, и снова меня вез шофер в тюбетейке. Только на этот раз не в "мерседесе" и не в "Волжанке", а на простой советской "шестерке".
В "Звезду Востока" я приехал уже как в дом родной. Вхожу в фойе, а в кресле напротив стойки администратора - мать твою - Наташа!
Увидев меня, она встала и пошла навстречу.
- Привет! Папа тебе хочет кое-что передать.
Смотрит и гадает - рад я встрече или нет?
А я и сам не знаю. То ли рад, то ли придушить ее хочется…
- Может, в номер поднимемся? - говорит Наташа. - Мы ведь номер за всю неделю оплатили.
- Мы - это кто? - приподнимаю я в удивлении брови.
- Конечно же - мы с папой, а не ты с этой своей…
- С кем? - уже почти враждебно переспрашиваю я.
- Да уж знаю, что у тебя здесь были сначала шашни с бабами, а потом проблемы с местными ментами, - пренебрежительно сказала она.
Когда шли к номеру, коридорная посмотрела на меня с тайным восхищением. Во парень дает! Не успел поселиться - вторую телку в номер тащит!
- Так это, если так можно выразиться, ваша гостиница? - спрашиваю. - Небось и телекамеры во всех номерах?
- Ты преувеличиваешь наши возможности.
- Да уж, были бы вы с твоим папой совсем крутыми, как Госдепартамент США, то не стали бы прибегать к помощи простого уголовника, вроде меня…
- Простого? - переспросила Наташа со сладкой улыбкой, - разве ты простой? - она провела пальцами по моей шее, - ты не простой…
- Кончай свои штучки, - поморщился я, - ты уже один раз поймала меня на этом, теперь дай бог выпутаться…
- А ты меня спросил, насколько я сама запуталась? - спросила вдруг Наташа, и, как мне показалось, спросила совсем искренне.
- Это твои проблемы, дорогая, - холодно ответил я, - что я, по-твоему, совсем баран? Думаешь, я и вправду верю, что ты Арцыбашеву дочка родная? Не надо меня лечить! Ты - простой агент, которого он по своей гэбистской блядской привычке подцепил за ребрышко на крючок. Причем подцепил на каком-нибудь редкостном дерьме, от которого тебе самой никак не избавиться. Что - не так?
Наташа на секунду потеряла самообладание, но быстро собралась и, приняв деловой вид, сказала:
- Нам будет лучше обоим, если мы хотя бы временно установим партнерские отношения.
- А-а-а! - воскликнул я понимающе, - конечно, конечно! У тебя есть свой интерес, а папа Арцыбашев, надо полагать, тебе пообещал, что если ты удачно провернешь мое (я сделал ударение на слове МОЕ) дельце, то соскочишь с его крючка! Разве не так?
Тень досады промелькнула на ее лице:
- Кончай бодягу, Константин, эти разборки ни тебе, ни мне радости не принесут, давай лучше о деле поговорим, а уж о том, что каждый из нас на этом деле иметь будет - каждый будет говорить сам с собой наедине. Ладушки?
Вот это другое дело.
- Ладушки, - ответил я и улыбнулся. Может ведь, когда захочет, сучка…
Наталья деловито достала из холодильника бутылку текилы, которой еще вчера вечером в этом холодильнике не было. Достала лимон. Из сумочки вынула ножик с выкидным лезвием, какие выдают спортсменам-парашютистам, чтоб запутавшиеся стропы одним ударом перебивать, и принялась нарезать тонкими пластинками желтый цитрус, да такой пахучий, что у меня аж за ушами заскрипело.
- Текилой не побрезгуешь? - спросила Наташа уже совсем нормально. - Это единственный крепкий напиток, кроме рома, разумеется, который без опаски для сердца можно пить на сильной жаре. Недаром ее, родимую, в Мексике и Бразилии так и хлещут!
Она умело и деловито насыпала соли на край стакана, ловко слизнула ее языком и хлопнула стопку текилы так ловко, будто была родом из Рио-де-Жанейро.
Я последовал ее примеру и спросил:
- А как у вас с инцестом дело обстоит? Наталья в упор посмотрела на меня и, выдержав паузу, ответила:
- Это неважно, Костя. В постели лучше тебя у меня никого не было.
И она молча и не сводя с меня глаз начала медленно расстегивать пуговицы легкой рубашки-сафари.
Да-а…
Вчера - Настя, сегодня - эта сука…
Но об этом думал мой мозг. А моему члену было совершенно все равно. Он не рассуждал о высоких материях и, почуяв близкое развлечение, слегка оживился, шевельнувшись в джинсах.
Наталья расстегнула рубашку и, встав с кресла, стала медленно стягивать ее с плеч. При этом она не сводила с меня глаз и, слегка пританцовывая, медленно виляла бедрами. Когда рубашка сползла с плеч, Наталья выдернула ее из джинсов и отбросила в сторону. Ее груди с большими коричневыми сосками мягко колыхались вправо и влево в такт покачиванию бедер.
Она взялась за пояс джинсов и, расстегнув пуговицу, медленно потащила замок молнии вниз. С улицы доносилось восточное заунывное треньканье на двух струнах, и оно странным образом подходило к тому, что сейчас делала Наталья.
Я усмехнулся, подумав, что так же, наверное, раздевались и наложницы перед своими шахами. Мой член придерживался того же мнения и просился из джинсов наружу. Я не стал возражать и, не вставая с кресла, быстренько скинул с себя все. Теперь, освободившись из темноты и тесноты, член уставился в зенит и слегка покачивался, как кобра, вставшая из корзинки заклинателя.
Наталья тем временем спустила джинсы до щиколоток и вышла из них.
Перешагнув через валявшиеся у ее ног тряпки, она встала прямо передо мной и, все так же глядя мне в глаза, начала стягивать с себя белые трусы, похожие на маленький лоскуток с несколькими тесемками. Все-таки в стриптизе что-то есть, подумал я и уселся поудобнее. И для себя, и для нее, потому что было очевидно, что сейчас Наталья приступит к делу.
Обнажившись, она приблизилась еще на полшага и начала гладить себя по телу, закинув голову и все так же покачивая бедрами. Теперь к этим покачиваниям добавились еще и плавные движения таза вперед и назад. Ее художественно выбритый лобок, на котором оставалось некое подобие растительности, имевшейся когда-то под носом у Гитлера, двигался вперед и вверх, а потом обратно. Это происходило перед самым моим носом и очень нравилось моему члену, и он в нетерпении ожидал того момента, когда можно будет наконец нырнуть в двигавшееся перед ним горячее лоно.
Но, зная, что спешка не входит в традиции хорошего секса, я не торопился и, сдерживая себя, отдался развитию событий, которые создавала Наталья.
Извиваясь передо мной, она медленно опускалась все ниже и ниже.
Теперь она смотрела не в мои глаза, а на мой член, который определенно привлекал ее не хуже той самой кобры. И в глазах у нее была жадность.
То, что она была жадной до стоячего члена, было мне хорошо известно. Еще с тех пор, когда мы с ней кувыркались на "ее" даче, а ее "папочка" снисходительно усмехался, глядя на увлечения своей "дочечки". Но как бы то ни было, а свое блядское дело она знала, и я с удовольствием ждал того, что должно было быть дальше.
Наконец Наталья оказалась стоящей на коленях и жадно смотрела на мой не имеющий колен член, который стоял, напрягшись, прямо напротив ее широко раскрытых глаз. Положив ладони на мои бедра, она медленно повела ими вверх и вскоре охватила всеми пальцами мою мошонку вместе с основанием члена. Он от этого покачнулся и напрягся еще немного, хотя, казалось бы, больше было уже некуда.
Она бросила на меня быстрый взгляд и, нагнувшись, схватила мой член пухлыми губами. Наконец-то желанная добыча была в ее руках, а точнее - во рту!
Застонав, она стала двигать головой вверх и вниз, при этом наклоняя ее то вправо, то влево. Ничего не скажешь, подумал я смутно, это у нее здорово получается. Мой член ничего по этому поводу не думал, а просто веселился, как мог.
Движения ее головы становились все глубже и сильнее, и наконец когда она почувствовала, что тверже уже не бывает, то с чмоканьем выпустила член изо рта.
Он был мокрым и блестящим и торчал, как багровый вызов всему миру.
Ее глаза затуманились, и все профессиональные ухватки куда-то пропали. Теперь из Натальи, как из жерла вулкана, перло простое, ничем не украшаемое животное желание насадиться на эту горячую палку и вертеться на ней до потери сознания.
Я не имел ничего против этого и, когда Наталья взяла меня за член и, бормоча что-то невнятное, потянула из кресла, сразу же последовал ее приглашению.
Несильно сжимая мой член в дрожащих от возбуждения пальцах, она пятилась до тех пор, пока не наткнулась голым задом на край стоявшего посреди номера стола. Тогда она, не выпуская член из руки, опрокинулась на полированную поверхность стола и широко развела ноги. То, что я увидел, было вполне привлекательно и было совершенно готово к принятию желанного гостя.
Мой член заорал мне: "Ну, долго еще ждать?", и я, опомнившись, с силой направил мой багровый паровоз в горячий мягкий тоннель, и то, что в нем было влажно и скользко, совсем не беспокоило обезумевшего машиниста, который с гиканьем нажимал на все рычаги и отчаянно набирал скорость, наплевав на весь мир.
