Александр Тамоников - Пятеро смелых
Вот и каменный забор с высокими металлическими воротами зеленого цвета. За ними дежурят трое охранников.
Далее спецназовцы действовали так слаженно, словно отрабатывали данный способ штурма не менее сотни раз. Они быстро разбились на две группы. Первая обосновалась ближе к левому углу участка, вторая – к правому.
Павел глянул на часы. Агент уже должен был разобраться с охраной и обосноваться в цокольном этаже, а сирийские спецназовцы – подойти к усадьбе с тыла.
«Начали!» – Он подал знак товарищам, и каждый боец запустил за ограду по две гранаты.
Взрывы накрыли практически весь обширный двор усадьбы, захватили стоянку автомобилей, пространство между домом и гаражом. Прапорщику Горбенко удалось забросить свои милые сюрпризы на плоскую крышу дома, где два боевика скучали возле ручного пулемета.
Спецназовцы не позволили противнику опомниться. Они в считаные секунды перемахнули через забор и оказались во дворе. Инициатива и внезапность были на их стороне. Они воспользовались этим в полной мере. Бойцы перемещались по открытому пространству короткими перебежками, постоянно меняли позиции и поливали огнем всех, кто попадал в прицел.
Зачистив двор и стоянку, Лихачев, Горбенко и Устинов устремились к гаражу. А Новиков, Кудин, Силанов и Дубов бросились к входу в цокольный этаж.
Таковым изначально был план, согласованный с сирийским капитаном. Русские обезвреживают два поста охраны, чистят двор и гараж. Потом снайпер с пулеметчиком занимают помещение над этим гаражом и контролируют отбитую территорию. Второй отряд тем временем занимается освобождением пленников.
На плечи сирийского спецназа ложились задний двор, оба этажа особняка, а также две соседние усадьбы, где могли прятаться сообщники Мохаммада Гурди.
У входа в цокольный этаж Павел и его парни наткнулись на три трупа.
– Костя, осмотри, – коротко приказал Новиков, присел на колено и занял позицию для обороны.
Капитаны Кудин и Силанов прикрыли другие секторы.
Санинструктор Дубов произвел осмотр и доложил:
– У всех троих пулевые в голову.
«Это работа агента, – заключил командир. – Значит, он внизу».
Он встал сбоку от двери и запросил по рации:
– Борнео, ответь Равелину.
– Равелин, Борнео на связи.
– Я снаружи у двери. Ты где?
– Внутри, около камеры.
– Мы идем.
– Жду.
Подполковник убрал рацию и приказал:
– Кудин, Силанов, остаетесь здесь. Смотрите в оба!
– Есть, командир!
– Если что, семафорьте. Мы с Дубовым идем к пленным.
Подполковник и санинструктор сбежали по ступенькам, включили фонари, прошли по пятиметровому коридору и увидели еще одного убитого боевика, мальчишку лет пятнадцати с родимым пятном на левой щеке. В районе виска у него чернело пулевое отверстие.
Они повернули вправо и заметили высокого мужчину, стоявшего у двери. Он был в кожаной куртке, брюках военного образца и высоких ботинках песочного цвета. За его спиной висел автомат со складным прикладом, а в руке поблескивал пистолет.
«Где-то я его уже видел», – промелькнула у Павла мысль.
Но сейчас ему было не до этого.
– Подполковник Новиков, российский спецназ, – представился он.
– Тахир, – назвался сириец, крепко пожал руку Павла, указал на дверь и заявил: – Ваши ребята здесь. Я с ними немного поговорил, успокоил. Но выпускать до вашего появления не решился.
Павел долбанул по замку прикладом автомата и распахнул дверь. В нос ему ударил тяжелый запах.
Осветив фонарем внутреннее пространство камеры, он увидел трех мужчин, сидящих у дальней стены. Рука одного была обмотана тряпкой, пропитанной кровью.
– Подполковник Новиков, – еще раз представился он. – Прислан в Хавар с группой спецназа для вашего освобождения. Прошу на выход, парни.
Мужчины тяжело поднялись и по очереди покинули крохотную камеру. Похоже, никто из них не верил во внезапное спасение. Они изумленно переглядывались и не могли вымолвить ни слова.
– Костя, осмотри их, – распорядился Павел. – Кажется, один ранен.
Санинструктор попросил мужчин переместиться под единственный электрический фонарь, висящий под потолком коридора, и принялся их осматривать. Они постепенно приходили в себя.
Дело было сделано, гарнизон усадьбы полностью уничтожен, пленники освобождены. Пришло время уходить отсюда, а командир сирийского спецназа куда-то запропал. В усадьбу, где в течение четверти часа происходила ожесточенная схватка, в любую минуту могли нагрянуть боевики.
Новиков с Силановым решили пробежать по этажам и отыскали сирийского офицера в небольшой комнате, обставленной на европейский манер.
Посреди помещения на коленях стояли двое мужчин. Капитан и один из его подчиненных нависали над ними, угрожали оружием и что-то кричали.
– В чем дело, Гафур? – спросил Павел. – Кто эти люди?
– Те самые звери, о которых мы с вами говорили, – сказал взбешенный капитан. – Это Мохаммад Гурди. – Он показал на крепко сложенного черноволосого мужчину лет сорока, затем ткнул стволом автомата в другого: – А это его верный пес Алим Кадир.
Кадир был жутко растерян и напуган. Его взгляд метался по комнате, пальцы рук, заведенных за голову, заметно подрагивали.
Гурди же, напротив, держался совершенно спокойно и самообладания не терял. Он поглядывал на победителей с презрением и насмешкой.
– Смерть двух русских женщин – твоих рук дело? – спросил Новиков, обращаясь к нему.
Сирийский капитан перевел вопрос. Вместо ответа Гурди плюнул в сторону русского офицера.
Рука Павла машинально потянулась к пистолету, но в этот момент его дернул за рукав Силанов и сказал:
– Паша, взгляни-ка сюда.
Генка Силанов был общепризнанным гением взрывного дела. Помимо основной специальности весьма громкого свойства, он имел еще и хобби – компьютерное железо и программы. Этот парень мог за пару часов собрать из хлама и отладить нормальный комп. Он знал языки программирования, с легкостью строчил и правил коды.
На рабочем столе стоял раскрытый ноутбук, который не мог не привлечь внимания Гены. Он ковырнул несколько папок и запустил свежее видео, датированное вчерашним числом. На экране появились кадры казни двух женщин, одетых в красные балахоны.
Приглядевшись, Павел узнал деревянное сооружение, стоящее во дворе. Фоном ему служил кусок брезента, висевший на стене дома.
– Так вот что за пятна были на том помосте, – процедил он, доставая пистолет. – Гафур, переведи ему.
Капитан кивнул.
Новиков взвел курок, приставил ствол ко лбу Мохаммада и спросил:
– Ты будешь отвечать на наши вопросы?
Гурди собирался ухмыльнуться, да не успел. Голова его дернулась от выстрела. Стена за ним окрасилась красными пятнами. Тело гулко бухнулось на деревянный пол.
– Теперь переведи тот же вопрос этому типу. – Павел кивнул на Кадира.
Но, похоже, тому и не требовалось перевода. Став свидетелем быстрого суда над своим боссом, он готов был сотрудничать, отвечать на вопросы и вообще делать все, что ему скажут.
– Так уже лучше, – пробурчал Новиков и распорядился: – Этого берем с собой. Гена, за ноутбук отвечаешь головой. Теперь уходим.
Пока Павел искал сирийского капитана, майор Лихачев связался с вертолетчиками. Те ушли в Ракку, занятую войсками Асада, произвели на ее окраине посадку и ждали условного сигнала.
– Орлан, я – Равелин-два, – несколько раз запросил он.
Наконец-то пилоты услышали его и ответили:
– Равелин-два, Орлан на приеме.
– Работу закончили. На месте эвакуации будем через сорок минут.
– Поняли вас, Равелин-два. До встречи.
Обе группы были в полной готовности покинуть усадьбу.
Пока отсутствовал командир, Лихачев на всякий случай выставил два поста и ждал.
Но была еще одна проблема. Освобожденные русские парни узнали о смерти своих женщин. После трагического известия один из них сидел на земле, обхватив голову руками. Второй не находил себе места, выкуривал одну сигарету за другой. Только третий вел себя более или менее адекватно.
– Тебя как зовут? – спросил Лихачев, подойдя к нему.
– Николай, – ответил тот. – Фамилия – Стерлин.
– Кем приходились этим парням погибшие женщины?
Стерлин негромко пояснил:
– Тот, что сидит, – Андрей Грибов. У него погибла жена. Беспрестанно курит Толя Кубанин. Он потерял любимую, практически невесту.
– Понятно. – Майор вздохнул и спросил самого себя: – Что ж с ними делать? Нам ведь три километра нужно пропилить в бешеном темпе.
Николай вдруг встрепенулся и спросил:
– А вы не знаете, где похоронены женщины?
– Нет. А тебе зачем?
– Да не мне! Понимаете, если хотя бы дать им возможность проститься с ними, постоять у могилки, то, может быть, это их немного успокоит, приведет в чувство, а?
Лихачев глянул на часы, потом вытянул из кармана рацию и запросил:
– Первый, ответь Второму.
