Клайв Касслер - Золото инков
– Я и без того достаточно стар. Мне недавно исполнилось семьдесят четыре года, – усмехнулся в ответ Адамс.
– Собственно, по этой причине я и звоню вам, – сообщил Перлмуттер. – Вы помните имя Николаса Бендера?
– Как же, отлично помню. В молодости он был неким подобием солдата удачи. Мы опубликовали несколько его книг о путешествиях еще до того, как путешествия по миру стали заурядным событием.
– Я пытаюсь найти источник одной из его ссылок в книге “По следам Эльдорадо”.
– Давняя история. Если не ошибаюсь, мы издавали эту книгу в начале сороковых годов.
– В 1939 году, если быть совершенно точным.
– Что я могу сделать для вас?
– Я надеялся, что Бендер оставил свои рукописи архиву какого-нибудь университета. Мне бы хотелось изучить их.
– Понятия не имею, как он распорядился своими материалами, – признался Адамс, – но могу спросить у него.
– Он еще жив? – переспросил Перлмуттер, не веря своим ушам.
– О да. Я обедал с ним месяца три назад.
– Ему сейчас, вероятно, около девяноста?
– Николасу восемьдесят четыре года. Насколько я помню, ему исполнилось двадцать пять, когда он написал “По следам Эльдорадо”. Это была его вторая книга из двадцати шести, которые мы опубликовали в нашем издательстве. Последняя вышла в 1978 году и была посвящена путешествию на Юкон.
– Надеюсь, он в добром здравии?
– Если вы имеете в виду интеллект, то он по-прежнему работает как часы, хотя со здоровьем у него не важно.
– Мне необходимо срочно переговорить с ним.
– Сомневаюсь, что он отвечает на телефонные звонки незнакомцев. После смерти жены Николас ведет жизнь отшельника. Он живет на маленькой ферме в Вермонте, с грустью ожидая смерти.
– Не хотел бы выглядеть бессердечным человеком, – настаивал Перлмуттер, – но этот разговор для меня чрезвычайно важен.
– Ну, поскольку вы признанный специалист по морской истории и не менее известный гурман, думаю, он не станет уклоняться от разговора. Но все же позвольте мне предупредить его, во избежание возможных осложнений. Дайте мне ваш номер на тот случай, если он сам решит позвонить вам.
Перлмуттер продиктовал номер, который был известен только его самым близким друзьям:
– Благодарю вас, мистер Адамс. Если когда-нибудь я все-таки напишу книгу о кораблекрушениях, вы будете первым редактором, который прочтет ее.
Повесив трубку, он отправился на кухню, открыл холодильник и достал из него дюжину устриц, добавил в открытые створки раковин несколько капель острого мексиканского соуса и вишневого уксуса и потянулся за бутылкой пива. Едва он успел покончить с едой, как зазвонил телефон.
– Джулиан Перлмуттер слушает.
– Алло, – ответил ему низкий мужской голос. – Мое имя Николас Бендер. Фрэнк Адамс передал мне, что вы хотите поговорить со мной.
– Да, сэр, благодарю вас. Сказать по правде, я не ожидал, что вы перезвоните так быстро.
– Всегда любил поговорить с теми, кто читал мои книги, – добродушно произнес Бендер. – К сожалению, таких людей осталось совсем немного.
– Книга, которой я интересуюсь, называется “В поисках Эльдорадо”.
– Да, да. Я был на волосок от смерти с десяток раз во время перехода через этот ад.
– Там вы ссылаетесь на сообщение португальской поисковой экспедиции, встретившей штурмана Фрэнсиса Дрейка среди индейцев на берегах Амазонки.
– Его имя Томас Кэттилл, – ответил Бендер без промедления. – Я посчитал это сообщение достойным внимания и упомянул о нем в книге.
– Можете ли вы сообщить мне источник, из которого почерпнули эту информацию? – спросил Перлмуттер, у которого вновь затеплилась надежда на успех, учитывая быстрые и вразумительные ответы его собеседника.
– Могу я позволить себе спросить вас, мистер Перлмуттер, по следам кого или чего вы сейчас идете?
– Я пытаюсь выяснить судьбу испанского галеона, взятого на абордаж Дрейком. Большинство сообщений на этот счет сходятся в том, что корабль потерпел крушение где-то на пути в Англию. Но, согласно вашей ссылке на историю Томаса Кэттилла, корабль был унесен приливной волной в глубину материка и остался там посреди джунглей.
– Совершенно верно, – ответил Бендер. – Я бы и сам занялся поисками галеона, если бы считал, что у меня есть хотя бы малейший шанс найти что-нибудь. Но джунгли в тех местах, где исчез галеон, совершенно непроходимы, и, образно говоря, вы споткнетесь об обломки корабля, прежде чем увидите их.
– Вы уверены, что отчет португальской экспедиции о встрече с Томасом Кэттиллом абсолютно достоверен? Что это не миф и не подделка?
– Это исторический факт. У меня нет сомнения в его достоверности.
– Как можно утверждать это с такой уверенностью?
– Источник у меня на руках. Перлмуттер на секунду смешался:
– Простите, мистер Бендер, но, боюсь, я плохо понял вас.
– Вся соль в том, мистер Перлмуттер, что я являюсь владельцем подлинного дневника Томаса Кэттилла.
Перлмуттера едва не хватил удар.
– Не может быть!
– Но это так! – с торжеством произнес Бендер. – Кэттилл передал его начальнику португальской экспедиции и просил переслать дневник в Лондон. Однако португалец передал дневник вместе с отчетом вице-королю Бразилии, а тот переслал его в Лиссабон. Он побывал во многих руках, прежде чем оказался на полке букинистического магазина, где я и купил его за тридцать шесть долларов. В 1937 году это были большие деньги, особенно для паренька двадцати трех лет от роду, скитавшегося по свету на своих двоих.
– Сейчас он, наверно, стоит кучу денег.
– Не сомневаюсь. Мне уже предлагали за него десять тысяч долларов.
– Надеюсь, вы отказались?
– Я никогда не продаю находки, сделанные во время путешествий. Мне неприятна сама мысль, что кто-то постарается извлечь из них прибыль.
– Могу ли я прилететь в Вермонт и прочитать журнал на месте? – осторожно спросил Перлмуттер.
– Боюсь, что нет.
Возникла небольшая пауза. Перлмуттер лихорадочно соображал, как убедить Бендера показать ему драгоценный дневник.
– Могу спросить почему? – произнес он наконец.
– Я старый больной человек, – отвечал Бендер, – только мое сердце, увы, все еще не желает остановиться.
– По голосу этого не скажешь.
– Чтобы убедиться в этом, достаточно увидеть меня. Болезни, которые я подхватил в своих скитаниях, вернулись, чтобы пожрать то немногое, что еще осталось от моего тела. Неприятное зрелище, должен вам заметить. Поэтому я редко принимаю гостей. Но скажу вам, что собираюсь сделать, мистер Перлмуттер, я пошлю вам дневник в качестве подарка.
– Помилуй бог, сэр, вы не должны этого делать.
– Но я настаиваю на этом. Фрэнк Адамс рассказал мне о вашем замечательном собрании книг и рукописей. Я предпочитаю, чтобы дневник Кэттилла оказался в руках человека, похожего на вас, а не на полке коллекционера, который приобретет его только для того, чтобы произвести впечатление на знакомых.
– Вы очень добры, – произнес Перлмуттер с чувством. – Я не нахожу слов, чтобы выразить вам мою признательность за этот великодушный дар.
– Примите его и, надеюсь, вы получите удовольствие при чтении, – сказал Бендер. – Полагаю, вы желаете ознакомиться с дневником как можно скорее.
– Мне бы не хотелось затруднять вас.
– Пустяки. Я отправлю журнал срочной доставкой, так что он окажется у вас уже завтра утром.
– Благодарю вас, мистер Бендер. Благодарю от всей души. Я буду обращаться с дневником со всем уважением, которого он заслуживает.
– Прекрасно. Надеюсь, он окажется достойным вашего внимания.
– Полностью разделяю ваши надежды, – произнес Перлмуттер, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. – Еще раз благодарю вас.
* * *Двадцать минут одиннадцатого на следующее утро Перлмуттер открыл дверь после настойчивого звонка посыльного. На пороге стоял черноволосый молодой человек в очках.
– Вы, вероятно, ожидаете этого, мистер Перлмуттер, – произнес он с дружеской улыбкой.
– Как ребенок ждет Санта-Клауса, – рассмеялся Перлмуттер, подписывая квитанцию.
Он поспешил в кабинет, на ходу сорвав обертку пакета.
Усевшись в кресло, надел очки. Он держал дневник Томаса Кэттилла с не меньшим благоговением, как если бы это был Святой Грааль.
Обложка дневника была сделана из кожи неизвестного ему животного. Сама рукопись написана на пергаменте, пожелтевшем от времени, но удивительно хорошо сохранившемся. Вместо чернил, скорее всего, использовался сок какого-то растения. В дневнике было не более двадцати страниц причудливой прозы, характерной для времен Елизаветы. Красивый почерк и малое число ошибок указывали на то, что он написан человеком достаточно образованным для своего времени. Первая запись датировалась мартом 1578 года, но, по-видимому, была сделана намного позднее.
