Виктор Степанычев - Жара
Во-первых, он сомневался, что в ЮАР в то время вообще существовала какая-либо резидентура российских спецслужб, так как она ранее базировалась именно на сотрудниках ликвидированного торгпредства, в котором он служил. А во-вторых, в первой половине девяностых у ФСК, преемника КГБ, интерес к Южно-Африканской Республике был примерно такой же, как у зайца к Интернету.
В начале девяносто четвертого года Никитин продал квартиру в Мневниках. Немного денег и доверенность на получение своей пенсии он оставил матери, жившей в Коломне. Основная же сумма, вырученная за квартиру, ушла на авиабилеты до Йоханнесбурга.
Второе пришествие Никитина в ЮАР триумфальным назвать было трудно. Он прибыл в Йоханнесбург практически без денег и реальных перспектив будущей жизни. Но Херрит ван Дюрхем сдержал слово, предоставив Гарольду на первое время жилье и работу в своей фирме, производящей оборудование для горных работ.
Через шесть лет Никитин уже был не просто наемным рабочим на предприятии друга, а являлся его полноправным компаньоном. И данный статус, как и довольно солидный капитал, он заработал честным и беззаветным трудом. Если до его прихода предприятие ван Дюрхема работало на нужды горной промышленности ЮАР, то Гарольд организовал и возглавил экспортный отдел фирмы. Оборот продукции возрос в несколько раз. Кроме того, Гарольд женился на Элизабет, младшей сестре Херрита ван Дюрхема, что ввело его в высший круг белого общества Йоханнесбурга.
Контора Никитина не беспокоила. Вероятно, Южно-Африканская Республика продолжала оставаться за рамками острых интересов ФСБ, а, возможно, сам Гарольд являлся бесперспективным объектом в плане агентурной работы для российских спецслужб. Точнее, интерес к нему, может, и был, однако нынешнее положение Никитина, полноправного гражданина ЮАР, солидного бизнесмена, не давал иллюзий, что он пойдет на официальное или неофициальное сотрудничество с сотрудниками российской службы безопасности. Ностальгия бывшего подполковника по работе в органах вряд ли мучила и томила, а обязательств бывшим коллегам он никаких не давал. И даже от своей скудной пенсии Никитин отказался, о чем письменно проинформировал соответствующие российские ведомства.
Что касается помощи, которую Никитин должен был, а точнее, мог оказать Веклемишеву, то это была не более чем его дружеская услуга Ветлугину. Генерал созвонился с Гарольдом, и тот обещал посодействовать в работе Вадиму. Оптимизма Веклемишеву такой расклад не прибавил. Старый друг начальника, который, может быть, поможет, а, возможно, ручками разведет, мол, некогда и вообще…
Такие невеселые мысли роились в голове Веклемишева при подлете к Йоханнесбургу.
Он попытался отвлечься, углубившись в подготовленные аналитиками информационные материалы по ЮАР. Но надолго Вадима не хватило. В раздражении Веклемишев бросил тонкую папочку на откидной столик спинки переднего кресла. Или ребятам не хватило желания или времени, а возможно, и того, и другого. Для «глубокого» ознакомления со страной пребывания ему всучили материалы явно энциклопедического характера. Распечатка на полторы странички знакомила с историей Южно-Африканской республики, ее географией, климатом, а также населением, языком и политическим устройством страны. Еще на двух страницах были представлены статистические данные по ЮАР.
Конечно, интересно, сколько стали и чугуна выплавляется в этой замечательной стране, какое количество голов крупного и мелкого рогатого скота пасется на пастбищах саванн, а также то, что недра ЮАР богаты алмазами, золотом, марганцем, свинцом, ураном и еще многими другими ценными ископаемыми. Вот только пользы для дела, ради которого стремился через полмира Веклемишев, было недостаточно. Данная информационная подборка конкурировала, пожалуй, с Малым атласом мира при ориентировании в лесу под Тамбовом. За такую подготовку к выполнению задания Олег Петрович — Дед, бессменный руководитель Отдела, в котором Викинг служил долгие годы, порвал бы на клочки весь аналитический отдел, как Тузик теннисный мячик.
Так что прибытие Веклемишева в Йоханнесбург отличалось абсолютной неподготовленностью. Придя к такому скорбному выводу, Вадим неожиданно успокоился и даже замурлыкал под нос соответствующую моменту привязавшуюся еще в Москве песню Митяева о лилово-черных зулусах и том, что купит два браслета, дешевых и красивых, да и шляпу со шнурком на лето, ту, которую кто-то там просил…
Глава 3. Джонни, майор и другие
Пройдя паспортный и таможенный контроль и выловив на конвейере в багажном отделении свою сумку, Веклемишев бодро прошагал по длинному коридору и вышел в зал аэропорта. Встречали кого угодно, но только не его. Никого похожего на Гарольда Никитина среди встречающих не наблюдалось. На всякий случай Вадим внимательно изучил рукописные таблички, видневшиеся в редкой толпе.
Ожидали с рейса некую Мэри Чарлтон, а также безымянных пассажиров, прибывших на конгресс по вопросам урологии. Лист картона с красными иероглифами, приколотый к груди гражданина явно китайской наружности, поверг Веклемишева в задумчивость. Связать свое прибытие с иероглифами, начертанными красным фломастером на картонке, он не сумел, как ни старался, да и в китайской грамоте не разбирался, и потому, вздохнув, проследовал мимо группы встречающих.
У Вадима еще теплилась надежда, что его все-таки встретят, и он не сразу покинул аэропорт. Минут пятнадцать он бродил по залу ожидания, бросая взгляды то на входную дверь, то на наручные часы. Однако с каждой минутой ожидания надежды таяли, соответственно ухудшая и без того невеселое настроение. Раздражение росло, собирая в колючий ком досаду на ненужную, с его точки зрения, командировку на край света, потерю драгоценного времени, неподготовленность к работе, безответственность людей и, главное, неопределенность.
На глаза попался обменный пункт валюты. Вадим зашел в кабинку и обменял сто долларов на местную валюту, коей являлись ранды и пенсы. Больше менять не стал, потому что знал, обменники на вокзалах и в аэропортах работают, как правило, по грабительскому курсу.
Выждав еще десять минут, Веклемишев решительно направился к выходу из здания аэровокзала. У него был адрес Никитина в Йоханнесбурге, однако при данном раскладе ехать к нему Вадим не собирался. Роль незваного гостя ему претила, тем более что именно это ему конкретно дали понять. Ветлугин твердо заверил Веклемишева, что он известил Никитина о рейсе и времени прибытия и тот встретит дорогого гостя из России и поможет с устройством. Увы, желаемое и действительное не всегда совпадают, причем, как правило, предлагая наиболее противные варианты.
Выйдя из здания аэровокзала, Веклемишев осмотрелся и, завидев стоящую в отдалении вереницу такси, махнул рукой. Желтый «Форд», стоящий первым, сорвался с места и подкатил к Вадиму. Он открыл заднюю дверку, бросил на сиденье сумку и уселся сам.
Шофер, молодой парень, с тем самым лицом лилово-черного цвета, о котором пелось в песне, повернулся к нему, сверкнув белозубой улыбкой.
— Куда желаете, сэр? — довольно чисто по-английски спросил водитель.
Веклемишев был готов к разговору на африкаанс — одном из официальных языков ЮАР, смеси английского, немецкого, нидерландского и местного диалектов. Немецкий он знал, английский — практически в совершенстве, о языке страны ветряных мельниц понятие также имел, поэтому не боялся вступить в диалог на наречии буров. Однако хороший английский язык шофера-зулуса его приятно порадовал.
— В отель, — скомандовал водителю Веклемишев.
— В какой именно, сэр? — почтительно произнес таксист. — «Плаза» или «Роял»?
Вадим имел понятие, что такое пятизвездочная гостиница — и в плане качества обслуживания, и заоблачных ценах за номер, — приходилось в свое время останавливаться и в таких. Также он знал, что скромные три звезды могут представлять собой как натуральный клоповник, так и приличную недорогую гостиницу. Фирменные «Плаза» и «Роял» относились как раз к первой, пяти-шестизвездочной когорте отелей с невероятными для простого командированного ценами. Похоже, чернокожий водитель проверял его на кредитоспособность. Ну что же, таксист, он и в Африке таксист.
— Тебя как зовут, парень? — задушевно обратился к шоферу Веклемишев.
— Джон, — мгновенно выпалил таксист. — Мама назвала меня так в честь Джона Леннона.
Вадим сильно сомневался, что водитель выдал ему свое настоящее имя, уж слишком плутовски блестели глаза на его черной физиономии. И двадцать пять лет назад — на столько выглядел этот шустрый малый — его мама вряд ли слыхом слыхивала о Ленноне или Маккартни, ковыряя мотыгой сухую землю за колючей проволокой резервации-бантустана. А сынок, как оказалось, продвинутый малый, хотя и явный прощелыга.
