Андрей Бадин - Трибуналу не подлежит
Почва вздрогнула у меня под ногами. Ужасный грохот сотряс улицу, по ней покатилась пыльная волна и захлестнула меня. Я задержал дыхание, прижался к стене и минуту простоял не шевелясь. Когда понял, что опасность миновала, отошел от дома и решил, что пора возвращаться в посольство.
Я двинулся по улице. Дойдя до перекрестка, я остановился, обернулся и увидел быстро идущую по темной улице фигуру. Сначала я не сообразил, что это незнакомец, но, приглядевшись, узнал его. Видимо, он тоже опасался бомбежки и собрался в обратную дорогу.
Я решил проследить за ним, спрятался за кузовом перевернутой разграбленной машины и подождал, пока он пройдет вперед. Потом встал и двинулся следом. А он быстро шел, почти бежал.
Мы долго плутали по незнакомым улицам, пока не вышли на ту, что вела к нашему посольству. И только тогда я понял, что сам, ночью мог и не найти его в этом безлюдном городе. А незнакомец перелез через забор посольства и скрылся в тени пальмового сада. Я кинулся в погоню, хотел настичь его, скрутить, выяснить, кто это, но замешкался на заборе и упустил его. Он растворился в огромном пустом здании…
Потом я вернулся к себе в комнату, но спать не лег, а просидел в раздумьях до утра.
Кто-то из нашего посольства тайно вышел в город и посетил какой-то дом. Кто это был и для чего он отправился в столь опасное путешествие, мне выяснить так и не удалось. Утром я решил во всем разобраться и найти этого незнакомца.
Я не подозревал своих людей, потому что мы были в Ираке впервые, а на ночной улице действовал знающий город человек. Видимо, кто-то из прослуживших там более года десантников или сам резидент тайно вышел из посольства и нанес кому-то визит.
Еще в Москве, в управлении, при получении задания мне не очень-то понравилась идея вывоза посольского архива из воюющей страны. Обычно к таким операциям готовятся заранее и проводят их, когда в стране еще функционируют законное правительство, полиция и армия, когда обеспечена безопасность перевозки. А тут, как мне показалось, все было спланировано так, чтобы отдать архив в руки врагам.
Но приказы руководства не обсуждают, поэтому, знаете, и нам ничего не оставалось, как лететь в Ирак выполнять свой долг. Но я нутром чувствовал, что нас могут крупно подставить с этой эвакуацией, и заранее предупредил свою спецгруппу. Поговорил с каждым о том, что во время транспортировки груза могут возникнуть непредвиденные проблемы.
Когда войска коалиции были уже на подступах к Багдаду, когда сопротивление иракской армии было подавлено, из Москвы пришел долгожданный приказ: «Вывозить архив автомобилями в Сирию, а оттуда самолетом в столицу».
– Надо обследовать маршрут следования конвоя, – сказал мне Эдуард. – Едем на джипе, посмотрим…
Я согласился сопровождать его, но хотел взять с собой двоих бойцов из своего подразделения. Однако резидент был против. Мотивировал это тем, что много народу для этой поездки не нужно.
Мне не понравилась его идея, но как младший по званию я вынужден был подчиниться. Хотя предпринял определенные меры безопасности – надел легкий бронежилет, взял автомат Калашникова, рожки к нему, пистолет «ТТ», лимонки и небольшой нож.
Мы выехали на рассвете – когда в Багдаде стало относительно спокойно.
В джип «Мерседес» без опознавательных знаков и номеров погрузили видеокамеры для съемки маршрута и покинули посольство. Причем воспользовались задними воротами – расположенными в той стене, через которую незнакомец улизнул на улицу.
Эдуард попросил меня сесть за руль, а сам устроился на заднем сиденье, взял в руки камеру и приготовил к работе. Включил и стал снимать улицу.
Мы путешествовали по пустынному городу целый час, пока не выехали на его окраину – к прямой магистрали, ведущей к границе с Сирией. Ее так и называют: «Сирийский галстук». Она тянется на сотни километров и упирается в пограничный пост. Он-то и был конечной целью нашего путешествия. Туда мы должны были доставить архив, и там нас должен был ждать резидент российской разведки в Сирии. Но в то утро мы, естественно, к границе не поехали, а сделали марш-бросок на двадцать километров от города, развернулись и отправились в обратный путь.
Эдуард прекратил съемку, спрятал камеру и отснятые кассеты в «дипломат», запихнул его под кресло, развалился на заднем сиденье и закурил. То, что он не пересел вперед, мне не понравилось, я немного забеспокоился.
Я рулил и изредка поглядывал в зеркало заднего вида. Я видел в нем полусонную мину резидента: его высокий лоб, орлиный нос, черные домиком брови, глубоко посаженные строгие глаза и тонкие губы. Волевой подбородок с ямочкой в центре и неправильный прикус довершали портрет этого надменного человека.
Я не подозревал Эдуарда в измене, но мне его поведение казалось странным. Поэтому я нервничал, но виду не подавал.
А тем временем город просыпался. На улицах появились первые машины, люди спешили по своим делам и на нас никакого внимания не обращали.
– Поворачивай налево, – сказал Эдуард.
Мы свернули на улицу, ведущую в сторону от нашего посольства. Потом мы опять свернули, потом еще и оказались в самом захолустном районе Багдада, где живут разве что бомжи. Это я понял по грязи на узких улицах, горам хлама во дворах и покосившимся, без оконных стекол старым домам.
– Останови здесь, – попросил он, и я припарковал джип у полуразвалившегося дома. – Я сейчас, – сказал резидент, быстро зашел в дверной проем без двери. Куда он направился, я не знал.
Я выключил мотор, осмотрелся и поймал себя на мысли, что это прекрасное место для засады. Узкая улица, дома без жителей, тишина и безмолвие. Суета города осталась позади, а здесь царствовало забвение и уныние. Зачем резидент сюда приехал? Я посидел полминуты и вышел из жаркой душной машины на улицу.
Я прошел до угла дома и осмотрел перекресток. Вокруг не было ни души, будто люди в этом районе вымерли. Только вдали к мусорной куче проковыляла голодная тощая дворняга. Я решил вернуться и уже двинулся к внедорожнику, но вдруг заметил, как из развалин вылез человек в чалме и с автоматом в руке.
Я спрятался за углом соседнего дома и стал наблюдать за действиями незнакомца. А резидента все не было.
Но вот на улицу вышел второй, а за ним и третий араб. У всех были автоматы.
«Что они тут делают, – думал я. – Не меня ли ждут? И где Эдуард?»
А его все не было. Наконец кто-то из троицы поднес рацию к губам. Что-то долго, сбивчиво объяснял, потом выключил связь и сказал пару слов товарищам. Те закивали и разошлись в разные стороны. Двое пошли по улице в мою сторону, а третий – в обратную. Я спрятался за угол и принялся лихорадочно соображать, что делать.
Сомнений не оставалось – эти трое пришли по мою душу. Раз резидент привез меня сюда и подставил под них, значит, он с ними заодно. Самое скверное было то, что я оставил автомат в машине. Пистолет, гранаты и нож взял, а его забыл. К тому же спрятаться на этой злосчастной улочке было негде.
И тогда я решил применить очень опасный трюк. Но в данной ситуации это был чуть ли не единственный выход. Я отбежал от перекрестка подальше и остановился у стены. Двое появились на пыльной улице, заметили меня, сразу подняли автоматы, прицелились и дали две короткие очереди. Расстояние до них было более сорока метров, но я стоял боком, прикрывал рукой туловище и наклонил голову так, чтобы ее загораживало плечо. К тому же на мне был бронежилет.
Пули засвистели возле меня. Я сделал вид, что убит, вздрогнул и рухнул на спину. После падения повернул голову так, чтобы видеть нападавших. Как только шлепнулся, правой рукой вынул пистолет.
А бандиты обрадовались, что так просто и быстро меня завалили, и стали не спеша приближаться. Один сообщил по рации, что задание выполнено, и выключил ее.
А я лежал на горячем песке и анализировал свое состояние – ранен я на самом деле или нет. Но, к счастью, они оба промахнулись.
Через приоткрытые веки я следил за их приближением и вдруг увидел, как из-за угла вышел третий араб в сопровождении Эдуарда.
Я взвел курок. А они надвигались на меня с неотвратимой неизбежностью. Один приблизился, посмотрел в мои глаза, и… лицо его вытянулось от удивления. Он понял, что я не убит, поднял автомат и направил мне в голову, но я вскинул «ТТ» и, не дожидаясь смертоносной очереди, выстрелил ему в грудь. Мигом откатился в сторону и прицелился во второго иракца. А первый дернулся и, падая судорожно нажал на курок. «Калашников» выпустил очередь в песок, как раз в то место, где секунду назад находилась моя голова, потом в стену, затем в небо. Араб упал навзничь, замер, и грохот стих. Я пальнул второму в грудь, затем в лицо. Потом прицелился в подходящего третьего иракца и уложил его.
Эдуард стоял как вкопанный. Он потянулся было к автомату, но достать его и приготовить к бою не успел. Моя атака застала его врасплох, и он замер в нелепой позе посреди пустой улицы. Трое его подельников были мертвы, а сам он смертельно напуган. От его былой надменности не осталось и следа, даже его нижняя челюсть затряслась от страха.
