Владимир Колычев - Бархатный капкан
Яна отстранилась, и он услышал, как фыркнула кофемашина.
— Хочешь, я сварю кофе по-турецки? — спросила она. — Мне совсем нетрудно.
— Завтра.
— Могу подать кофе в постель. Я никому еще не подавала кофе в постель! — Яна подошла к нему, взяла его за плечи, развернула к себе лицом, посмотрела в глаза, требуя внимания. — Ты меня слышишь?.. Меня еще никто не побеждал… Меня завоевывали, но никто не побеждал. А ты победил. И я хочу подавать тебе кофе в постель!
Она говорила о том без тени сомнений, хотя удивление в ней угадывалось. Она уже смирилась со своим странным желанием, но все-таки еще удивлялась самой себе.
— Я не против.
Какое-то время она смотрела на Глеба, словно пытаясь взглядом влезть в его душу.
— Поверить не могу, я ведь убить тебя хотела.
— Я в курсе.
— Я не заказывала тебя.
— Да, я в курсе… Хорошо, что твой Гяур нашел киллера.
— Я не об этом. Я киллера в Покрова не отправляла. Саватеева отправляла, а киллера — нет. Это отец. Ты вызывал у него опасения, он решил подстраховаться.
— Зря он это сделал. Так бы я сидел в своих Покровах.
— А ты сорвался с места. И хорошо, что ты сорвался, нарушил мой покой, мне пришлось вернуть клуб… Мне нужна компенсация! — Яна обвила руками его шею, с жадностью и одержимо глядя на него. — И я ее получила! Я потеряла клуб, а взамен приобрела тебя! И только попробуй куда-нибудь деться!
— Интересная постановка вопроса, — ничуть не расстроившись, усмехнулся он.
— Мы с тобой не какие-то романтики! Мы с тобой деловые люди! И если заключим договор… Блин, что я несу? — спохватилась Яна.
Она отпустила Глеба, обхватила голову руками, села.
— Не обращай внимания… — сказала она, с рассеянной виноватой улыбкой глянув на него. — Это крыша у меня едет… От сильных чувств… Конечно же, ты свободен… Можешь уйти прямо сейчас.
Глеб кивнул, затушил сигарету, отхлебнул кофе, поставил чашечку и вышел из кухни. В спальне он лег в постель, закрыл глаза. Никуда он не собирался уходить, ему и здесь хорошо.
Утром побежденная львица подаст ему птичьего молока в постель, и они снова предадутся греху в этом райском саду.
Яна нырнула к нему под одеяло, прижалась, чтобы согреться.
— Ты же не уйдешь?
— Если только на работу…
— Может, ну ее к черту! Трофименко там и без тебя справится! А охрана у тебя своя, есть же кому тебя заместить.
— Да нет, я сам должен, — покачал головой Глеб.
— А может, ты с Аллочкой хочешь? — Яна вскочила, оседлала его, ладонями взяв его горло.
Казалось, она собиралась его задушить. Вроде бы объезженная она кобылица, но копытом ударить может, Глеб должен это понимать.
— После тебя — не хочу.
Смешно это или нет, но его жизнь уже разделилась на две части — на одну длинную «до Яны» и на другую, короткую, но емкую «после».
— А до меня? Почему ты не уволил эту сучку? Она же тебя предала! И спала с тобой она, потому что я ее об этом просила!
— Поэтому она и спит со мной.
— А я ее не просила! После того, как ты вернулся, не просила!
— Не просила, — усмехнулся Глеб. — Но она такая послушная девочка.
— Издеваешься? — распалилась Яна.
— Но она действительно послушная…
— Ты должен был ее уволить!
— Я не смог.
— Кобель!.. Ты должен ее уволить!
Отношения с Аллочкой напрягали Глеба. Как только с глаз долой, так она ему в тягость, а как ноги под ним раздвинет, так в радость. Он и хотел избавиться от Аллочки, но всегда его «против» перевешивало «за». Да и как он мог уволить девчонку, которая жертвует собой ради героя войны? Он бы никогда себе этого не простил.
— Я никому ничего не должен, — отрезал он.
— Не должен?! — Яна сама же и заглушила собственное возмущение. — Ну да, не должен… Извини!.. Просто накатило… Черт, я тебя ревную!.. Убить хотела, а теперь ревную… И убью, если ревновать буду! Если не зря буду!..
— Закажешь?
— Нет, это подло. Я тебя своей рукой!
— Хочешь сказать, что я попал?
— Да нет, не попал — опомнилась она. — Ты свободный человек. Просто я не хочу, чтобы ты спал с Аллочкой!
— Не буду.
Теперь Глеб имел все основания вернуть отношения с Аллочкой исключительно в деловое русло. Если, конечно, у них с Яной все серьезно. Он-то, в принципе, «за», но вдруг она ведет какую-то игру против него? Возможно, смертельно опасную игру.
Глеб не исключал такой вариант, только вот страха почему-то не было.
— Ты ее любишь? — ревниво спросила Яна.
— Если бы любил, не отказался бы.
— А меня любишь?
— Я от тебя не откажусь. Если у тебя со мной серьезно.
— А может быть, несерьезно?! — удивленно спросила она. И сама же себе ответила: — Ну да, могло быть. Я же для чего к тебе в клуб приходила? Помнишь наш разговор про паука и паучиху? Я реально хотела стать для тебя паучихой. Сначала спариться, а потом сожрать. Хотела… Я уже тогда тебя хотела. Но еще не признавалась себе. И не сожрала бы я тебя… Не смогла бы.
Ты можешь думать обо мне все, что угодно… Мне, конечно, не все равно, но я самодостаточная женщина. И замуж не набиваюсь… Но ты не думай обо мне плохо, ладно? — попросила она.
Он снова:
— Не буду.
— Ты должен был сказать, что я хорошая… — разочарованно сказала она. — Но как ты это скажешь, если я плохая? Но я хорошая. У меня были мужчины, я это не скрываю. Но если ты останешься, не будет никого. Я никогда тебе не изменю. И ни за что! Я буду тебе верной женой!
Глеб кивнул. Слишком рано Яна завела разговор о замужестве. Но ему сейчас все равно. Пусть говорит что хочет, а он будет спать. Сон затягивал его как болотная трясина.
— И ты не должен мне изменять, — сказала она. — Я этого не переживу.
Глеб не собирался ей изменять. Во всяком случае, сейчас, так что пусть не переживает… Спать, спать…
— А с Аллочкой нужно что-то решать! — донеслось до него из далекой уже реальности.
Глеб продолжал погружаться в сон, но эти слова все-таки дошли до его сознания, и он распахнул глаза, просыпаясь.
— Что решать?.. — Он резко повернулся к Яне, сурово посмотрел на нее. — Что ты задумала?
— Я не собираюсь ее убивать! — она мотнула головой. — А ты что подумал?
— Только попробуй!
— Да у меня и в мыслях не было! — возмутилась Яна.
— У нее муж-инвалид. Он в Чечне ноги потерял.
— Там не только ноги!
— Это уже детали…
— Да, но Аллочке этих деталей не хватает! Пусть она эту деталь в другом месте ищет!.. Точно, я ее к Арепьеву переведу! Он хоть и лошок, но, говорят, бабы от него пищат…
— Кто такой Арепьев?
Глеб снова стал засыпать. Увольнять Аллочку не надо, а перевод организовать — не вопрос. Лишь бы она в деньгах не потеряла.
— Фирма одна у него под управлением. Очень серьезная фирма. Кстати, ты мог бы взять ее под свою охрану… — в раздумье проговорила Яна.
— Завтра…
— Завтра возьмешь?
— Завтра поговорим.
— Это моя фирма. Арепьев — мой управляющий. Очень толковый мужичок. С ноготок… Пусть Аллочка с ним работает. Вдруг понравится! — усмехнувшись, злорадно сказала Яна.
— Она должна хорошо получать…
— Ну, я не знаю, будет ли Арепьев доплачивать ей за интимные услуги. Ты доплачиваешь?
— Спокойной ночи!
— Я доплачивать буду… Ну да, так и надо! Как я раньше не догадалась!.. Черт его знает, что у Арепьева на уме? Аллочка в этот ум без вазелина залезет, она такая… Она мне и на тебя стучала, и на Арепьева стучала…
Глеб открыл рот, чтобы снова пожелать спокойной ночи, но вместо слов прозвучал храп.
— Спишь? — язвительно спросила Яна. — Аллочка на тебя стучала, а ты спишь?
— Я знаю, — пробормотал он.
— Знает он! — передразнила девушка. — А может, она не только мне стучала. Я к тебе в клуб приходила, на разврат нарывалась… А нарвалась на грубость. Ты меня тогда очень обидел. Я когда уходила, сказала, что убью тебя. Со зла ляпнула. Аллочка могла это услышать?
— Не было Аллочки…
— Ее не было, а уши могли остаться. Ты на прослушку кабинет пробивал?
— Само собой.
Кабинет на прослушку Глеб впервые проверил еще в прошлом году. Уже тогда он подозревал, что Аллочка может прослушивать его разговоры. И сейчас он еще более осторожный, чем раньше, и служба безопасности у него не чета прежней.
— И что?
— Ничего.
— Может, ты ей что-то говорил про наш конфликт?
— Ну, что-то говорил…
— Ты ей сказал, а она кому-то стукнула, и киллеры сменили тему. Они меня собирались убить, а потом решили на тебя переключиться. Они стреляют в тебя, а ты наезжаешь на меня.
Глеб окончательно проснулся. Он пытался завести разговор на животрепещущую тему, но Яна уклонялась. Как будто не хотела расстраиваться. Как будто ей нужен был отдых от суровой действительности… Но, похоже, Яна отдохнула.
