Три кварка (из 2012 в 1982) - Тимофеев Владимир
– Пойдемте, – согласился с ним наш сопровождающий. – Думаю, кое-что важное для себя вы обязательно обнаружите.
– Ведите нас, таинственный незнакомец, – процитировал Кацнельсон незабвенного О. Бендера. Петр Иванович лишь загадочно улыбнулся в ответ и приглашающе распахнул заднюю дверцу автомобиля.
Интересующий нас объект представлял собой дом старой постройки с двумя рядами высоких окон, тянущимися вдоль фасада, с одним входом и одной лестницей, ведущей на 2-й этаж и в подвал. Задача заключалась в том, чтобы перекрыть дополнительно 1-й этаж, добавить лестницы и выходы, усилить и облагородить стены, ну и еще много чего, соответствующего современным нормам и правилам, а также представлениям заказчика о дизайне и архитектуре промышленных зданий. Приятным было то, что неподалеку располагалась столовая, по уверениям господина Белканова, вполне приличная и с невысокими ценами. А неприятное… Неприятное крылось в другом.
В здании работали, и не просто работали, а проводили разного рода эксперименты. Больше половины первого этажа занимала некая сложная установка в обрамлении труб, проводов, приборов непонятного назначения и еще бог весть чего стального, керамического и пластикового. Людей возле этого чуда крутилось немного, но почти на всех были надеты халаты. Белые, как у врачей. Короче говоря, обстановка живо напомнила картинки из совсем старых фильмов о буднях советской науки.
– М-да. То-то я никак понять не мог, нахрена монтировать под перекрытием такой суровый экран, – задумчиво пробормотал Борис Маркович.
– А если молоток или, скажем, доска упадет на всю эту технику? Тут ничего не взорвется? Может, трусы себе сразу свинцовые заказать? На всякий случай? – Руслан все-таки немного побаивался радиации и прочих высокотехнологичных пакостей, а потому шутил довольно своеобразно.
– Боишься, значит, уважаешь, – хлопнул его по плечу Борис Маркович. – Короче, будешь каптерщиком.
– Это как?
– Сумки наши посторожишь, пока мы все не осмотрим. Понял?
– Не, я лучше со всеми. Здоровье и так ни к черту, а у меня жена молодая.
– Радиации здесь нет, так что за мужество свое можете не волноваться, – успокоил Амирханова Петр Иванович. – Но чтобы спокойно спать, вниз лучше ничего не ронять. На время работ эксперименты в лаборатории мы, конечно же, остановим. Однако и вы будьте поосторожнее – техника дорогая, так что… сами понимаете.
Мы, естественно, все понимали, поэтому перестали балагурить и занялись делом. Осмотрели опорные конструкции, обрезы фундаментов в нескольких шурфах, забрались на кровлю, прошлись по второму этажу. Попутно Белканов объяснил, что раньше на этаже располагался архив, а значит, дефицит нагрузок вполне достаточный и усиливать фундаменты не требуется, чем сразу пресек наши поползновения увеличить объемы работ…
– Ну что? Вроде бы все, – подытожил «экскурсию» Володя уже на выходе из здания.
– Вроде да. Ага. Точно, – согласились с ним остальные.
Петр Иванович усадил в свое авто Руслана и Кацнельсона, в шутку пообещав сдать обоих охране как незаконно проникших на территорию диверсантов, и укатил в сторону проходной. Володя проводил автомобиль взглядом, потом несколько раз сцепил-расцепил руки и наконец поделился со мной «сокровенными» мыслями:
– Да уж. Петя, конечно, жук еще тот. Ни словом ведь не обмолвился, что объект действующий. Но все равно… надеюсь, прорвемся. А? Как думаешь?
– Хм, не знаю, не знаю, тут надо все хорошенько обдумать, – состорожничал я, хотя в принципе уже почти уверился в том, что больших проблем с технологией быть не должно. Но… сомнения еще оставались. Смутило меня что-то минут двадцать назад, когда бродил по верхнему этажу. Какая-то маленькая деталь, несуразность, ощущение нелепости, чушь собачья, но сознание она отчего-то свербила и беспокоила. Довольно сильно. Прямо как Гондурас – советского человека.
– Ладно. Я щас к Петру. Мне с ним еще договор утрясать, а ты… Ты, кстати, как? Сразу в контору или меня дождешься? – зам решил не давить, позволяя самостоятельно прийти к правильным выводам.
– Да нет. Поброжу тут еще, подумаю. Поразмыслю маленько, прикину как действовать.
– Ну, тогда бывай. В конторе тогда все обсудим.
Мы расстались. Володя пошел по тротуару в направлении ОКСа, а я двинулся вдоль фасада, внимательно его разглядывая, интуитивно предполагая, что беспокоящая меня хрень находится где-то рядом.
Предчувствия меня не обманули. Искомое обнаружилось метрах в двадцати от входа. Стены здесь были выложены из окрашенного в пастельные тона кирпича. Причем окрашенного не только снаружи, но и, как помнилось, изнутри. К тому же – без штукатурки. По словам Белканова, здание не ремонтировали уже лет тридцать, лишь иногда подновляли. Чисто чтоб лоск навести. Небольшие трещины вились по всему фасаду, но это были обычные усадочные трещины, а не те расширяющиеся под простенками, от которых седеют головы у конструкторов. Однако тут, на уровне второго этажа, кое-что показалось странным и необычным.
Участок стены почти идеальной круглой формы диаметром метра два явно выделялся и цветом, и фактурой поверхности. Нет, это был тот же самый кирпич, но… словно бы новый, только пришедший с завода. Кроме того, создавалось ощущение, что глиняные блоки на границе участка кто-то аккуратно разрезал, а потом склеил. Сдвинув их на два пальца по вертикали, да еще таким образом, что самые верхние ряды стали существенно тоньше, а самые нижние выглядели почти полуторными. Плюс весь фрагмент слегка выдавался наружу. Совсем чуть-чуть, на сантиметр, не больше. Конечно, можно было предположить, что раньше здесь наличествовало окно, которое потом благополучно заложили-заделали. Однако никаких следов ремонта не обнаруживалось. Ни трещин, ни сколов, ни следов раствора по краю, лишь причудливо вылепленные кирпичи.
Именно эта несуразность как раз и смутила меня двадцатью минутами ранее, на втором этаже, когда заглядывал в кабинет под номером 26. Правда, глаз за эту фигню сразу не зацепился, но, видимо, подсознание как-то отреагировало и оставило зарубку на память. Кстати, изнутри этот кусок стены выделялся не слишком сильно. Видимо, из-за наличия шкафов и приборов. К тому же в тот момент в комнате находился какой-то парень, сидящий за компьютерным столом и сосредоточенно всматривающийся в монитор. Я же, боясь помешать, всего лишь окинул взглядом помещение и быстренько закрыл дверь. Тем более что передо мной в ту же комнату заходил Кацнельсон и ничего «интересного» не обнаружил, хотя нюх на всевозможные пакости и засады у него был просто феноменальный.
Решив обдумать все это позднее, двинулся дальше. Высокие деревья, окружающие здание сзади и сбоку, частично закрывали обзор, но фасад сквозь кроны все же просматривался. Стена как стена, немного запыленная, немного обветрившаяся, шелушащаяся старой краской, – ничего необычного. И тем не менее что-то было не так. Короче говоря, ноги, словно сами собой, вновь привели меня к тому странному кирпичному кругу.
«Опа! Вот это кунштюк, мать его за ногу!»
Ну да, стена в поле зрения присутствовала. Пыльная, ровная, одноцветная. А вот круг… его не было. Не было на стене круга! Только старая окрашенная в беж кирпичная кладка. И ваш покорный слуга перед ней. В ступоре. Стою дурак дураком, пытаюсь сообразить, в чем проблема.
Из состояния прострации меня вывел смутно знакомый голос:
– А скажи-ка, дорогой Андрей Николаевич, чего это ты пялишься на мои окна, как баран на ворота?
Я обернулся:
– Шура, мать твою через коромысло! Какими судьбами!?
– Какими-какими? Все теми же. Работаю я тут, знаешь ли. Лабораторией потихоньку заведую, – ответил Шурик. С улыбкой, протягивая для пожатия руку.
…Шурик, он же Александр Григорьевич Синицын, доктор физико-математических наук, лауреат Государственной премии, профессор, действительный член нескольких научных обществ и автор десятка монографий, был моим старинным приятелем. Познакомились мы в 1982-м, когда поступали в один хитрый институт, расположенный в небольшом подмосковном городе. А потом три года учились в одной группе и жили в общежитии в соседних комнатах. На четвертом курсе Шура перешел на другой факультет, но связи с ним я не терял и, пока занимался научной деятельностью, регулярно консультировался у него по разным вопросам. Позже наши пути разошлись, и общались мы лишь на нечастых встречах выпускников. Последний раз это произошло пять лет назад, в институтском клубе.
