Чистилище. Турист - Кликин Михаил Геннадьевич
Нет, все тихо.
Он вздохнул и приготовился спускаться, как вдруг заметил острый блеск на краю далекого леса – там что-то ярко сверкнуло и тут же погасло. Будто луч низкого солнца отразился от зеркала. Или какая-то полированная железка дала ослепительный блик.
Коля насторожился. Долго вглядывался, ждал, не повторится ли блеск. В какой-то момент ему почудилось движение в кустах на опушке – словно кто-то там продирался через заросли.
Лось? Или кабаны?
А может, просто горячее марево колышется?
– Показалось, – сказал Коля и полез вниз.
Где-то на середине лестницы он услышал короткий мелодичный писк и понял, что телефон все же поймал сеть. Остановившись, он достал аппарат, взглянул на экран. Прочитал вслух:
– Одно новое сообщение.
Чуть помедлив, он в очередной раз полез наверх, надеясь все же дозвониться до брата, раз уж телефон зарегистрировался в сети. Но когда Коля забрался на сук, связь с базовой станцией опять пропала.
И там на дереве, впившись в дубовую кору пальцами свободной руки, Коля Рыбников прочитал сообщение от брата Ивана:
«Происходит страшное. Стоим в пробке на сорок втором километре. Помоги! И будь осторожен».
Когда-то капитан Рыбников занимался самбо. Больших успехов в этом деле он не достиг, но второй спортивный разряд все же получил. Особой пользы ему от этого не было: разве только падать Степан научился правильно, что не раз выручало его в гололед. Да еще был случай, когда Рыбников ловкой подсечкой опрокинул на чужой свадьбе пьяного дебошира, лезущего к невесте под платье.
Однако в те мгновения, когда железная дверь отдела радиоразведки распахнулась и в проеме встала перепачканная кровью фигура, когда отшатнувшийся Рыбников запнулся и рухнул, а жуткое существо, недавно бывшее человеком, навалилось сверху – полузабытое самбо спасло капитану жизнь.
Степан вывернулся из-под противника и взял его руку в плотный узел болевого приема, хотя это было очень непросто сделать в ОЗК. Распластанный на полу здоровяк бестолково дергался, рычал, пытался кусаться – Степан усилил давление на сустав, но без заметного эффекта. Секунда-другая – и в захваченной конечности что-то хрустнуло. Обычный человек обязательно обмяк бы, но капитан Рыбников боролся не с человеком. Перепачканный кровью и грязью мутант начал подниматься – удерживать его не получалось, и Степан вскочил на ноги. Он практически ослеп – противогаз съехал на бок, стекла его запотели. Угадав момент атаки, капитан Рыбников схватил жуткого соперника за грудки, подсел, уперся ногой в наваливающееся скользкое тело – и, опрокинувшись на спину, перебросил здоровяка через себя – прямиком в открытую дверь.
Как ему удалось запереться, Степан уже не помнил. Он сильно ударился затылком о железный порог, но, видимо, смог подняться раньше соперника. Рыбников ничего не видел, но как-то все же нащупал дверную ручку и засов. Что-то мешало, не позволяло захлопнуть дверь, но он справился и с этим, и потом долго сидел в тесном тамбуре, задыхаясь в своем противогазе, но не решаясь его снять.
С улицы доносились совершенно дикие звуки. Перед входом словно стая зверей собралась. Тяжелая дверь вздрагивала от сильных ударов, отрывисто лязгал прыгающий стальной запор. Когда шум стих, Степан поднялся, вернулся в зал и сел за пост.
Стянув противогаз, он забросил его на сейф, где хранилась документация. Надел наушники, чтобы отгородиться от посторонних пугающих звуков, тронул ручку настройки старенького «Катрана» и услыхал писк «морзянки».
Ключом работал явно не большой специалист – давал знаков сорок в минуту, а то и меньше. Степан уловил знакомые напевы, потянулся за тетрадью и карандашом, принялся записывать буквы, – только чтобы как-то отвлечься, прийти в себя.
Передача велась не в радиолюбительском диапазоне, работал, возможно, кто-то из военных. Можно было попробовать взять пеленг, но какой смысл? И так понятно, что это не наши – язык английский, с большим количеством ошибок. Судя по качеству приема – Китай или Монголия. Скорее, Китай. Монголов в эфире практически не бывает.
«Вода влияет на скорость распространения инфекции…» – переводил капитан Рыбников, успевая при этом вести запись передачи.
«Сухой воздух защищает…»
Вряд ли ему удалось бы понять настоящего англичанина или американца, вышедшего в эфир, но перевести китайца, вещающего на примитивном варианте английского языка, оказалось совсем не трудно.
«Болезнь убивает за минуту. Но не все умирают. Некоторые продолжают жить…»
Степан Рыбников включил магнитофон, чтобы записать передачу. Если он что-то пропустит сейчас, то сможет расшифровать позже.
«Надо бояться измененных. Они не люди… Чтобы убить, стреляй в голову или сердце…»
Степан пожалел, что в отделе радиоразведки нет передающей радиостанции. Они занимались только прослушкой. А было бы неплохо связаться с этим китайцем.
«Вся вода заражена. Влажный воздух заражен. Люди на улице заражены…»
Степан подумал о родных: где они сейчас? Как там старший Иван, жив ли? Что с его семьей? Может, и Колька в данный момент с ними – за многие сотни километров отсюда?
«Не выходите на улицу…» – пищала «морзянка».
Возможно, это был последний эфир во всем мире.
Возможно, человечество доживало последние минуты.
Капитан Рыбников проверил, на месте ли мобильный телефон, не разбился ли он во время короткой схватки в тамбуре, а потом быстро просканировал весь КВ-диапазон. Удивительно, но тишины не наблюдалось. На любительских частотах вообще было не протолкнуться – работали и ключом, и голосом, слышно было пакетную связь и телетайп.
Кто-то вещал про некое подземное убежище, кто-то звал на помощь, кто-то призывал уходить из города, а кто-то, напротив, убеждал оставаться на месте.
Степан выхватывал информацию, записывал частоты в журнал, чтобы потом к ним вернуться.
Весь мир сейчас был перед капитаном Рыбниковым. И страшная картина представлялась ему.
Один из голосов привлек внимание Степана. Сигнал был сильный. Некто, назвавшийся мичманом Славой с Северного флота, спокойно и ровно, заметно окая, повторял один и тот же текст, сообщая о своем местонахождении близ острова Моржовец в Белом море, обещая оставаться на связи…
Степан вдруг вспомнил семейную встречу на день рождения двоюродного деда Рыбниковых – контр-адмирала Никонова. Юбиляру тогда исполнилось восемьдесят, и он так же сильно окал. Жил старик в Архангельске, но собрать гостей решил на природе далеко за городом. Используя старые связи, он отвез компанию куда-то на побережье Белого моря, в чью-то пустующую усадьбу, где они и провели три дня. Уж как радовался Колька! Да и Ивану с Машей все там понравилось. Она была беременна первым ребенком, много гуляла и наслаждалась чистым воздухом…
Живы ли они сейчас?
Степан снял наушники и выбрался из ОЗК. С мобильным телефоном в руке он прошел в кабинет начальника, где одну из стен занимала карта России. Встав перед ней, капитан Рыбников долго о чем-то думал, водил пальцем по ниточкам дорог и прожилкам рек, хмурился. Потом он тяжело вздохнул, сел в кресло, положил перед собой мобильник и ткнул пальцем в список номеров…
Пламя распространялось стремительно: автомобили вспыхивали один за одним – Иван и не думал, что железные машины способны так гореть. Оглушительно рвались шины, брызгая огнем. Пузырился лак. Трескались стекла. В бушующем пожаре ворочались охваченные пламенем фигуры – то ли люди, то ли мутанты. Один человек выбежал к «УАЗу», ударился о зеркало, заскреб черными руками в боковое стекло. Лица у него не было – только осыпающаяся струпьями маска с молочными пузырями глаз.
Дети уже поняли, что вокруг происходит нечто страшное. Даже пятилетний Костя был напуган. Они по-прежнему сидели на обитом ковролином полу, но уже не играли. Мама накрыла детей большим покрывалом, прижала их к себе – они словно в палатке оказались. Папа вернулся за руль. Дед молчал, только скрипел искусственными зубами да шумно ворочался.
