Владимир Михановский - Вершины держат небо
– У нас, казаков, своя точка зрения на Чечню.
– Какая же? – спросил Матейченков.
– Чечня России не нужна.
– Совсем?
– Совсем.
– А почему?
– Единство России разрушится, как карточный домик, если Чечня, не дай бог, сумеет выиграть.
– Принцип домино…
– Столько крови положили, чтобы ее завоевать… И что же, неужели все это – псу под хвост?
– Это наши исконные земли.
– Так всю территорию раздадим и с голым задом останемся, – произнес краснощекий.
– Зубами держать Чечню.
– Любой ценой.
Скуластый офицер спокойно выслушал все возражения, а когда поток их иссяк, сказал:
– Я до армии преподавал в школе математику. И сейчас докажу вам, как теорему, что я прав.
Комбат одобрительно кивнул:
– Попробуй.
– Но сначала необходимо выяснить существенный вопрос: где проходит граница между Чечней и Россией?
– Это не вопрос.
– Карту посмотри.
– Учитель, а географии не знаешь.
– Правильно, братцы: зачем учить географию, если есть извозчики, – заметил кто-то, но шутку не приняли: разговор шел серьезный, вполне можно сказать – жизненно важный.
– Вы о какой карте говорите?
– Обычной, которая утверждена правительством, и которая имеется в штабе каждого объединения.
– Это карта современная, – сказал скуластый офицер. – Она возникла при Советском Союзе и отражает тогдашнее состояние дел. Но теперь, извините, даже такой страны нет – Советский Союз.
– А карта осталась.
– Это и плохо, – возразил скуластый. – Отсюда – все беды, от которых мы не сможем избавиться.
– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Матейченков.
– Давайте обратимся к нашей истории, – сказал офицер. – Совсем недавней. Не за царя Панька, а к девятнадцатому веку. Те земли, которые мы считаем исконно принадлежащими Чечне, исстари принадлежали нам…
– Кому – нам?
– Казакам.
– А то случилось, что Сталин не любил казаков.
– Он и чеченцев не любил.
– Но нас – больше. И потому отдал наши земли чеченцам.
– А казаков куда девали?
– Кого казнили, кого в ссылку отправили. Считалось, что мы царские палачи и сатрапы, берегли трон да изничтожали революционеров, – сказал казак.
– Разве не так? – спросил кто-то.
– Не так. Мы защищали страну, берегли ее государственные границы, это после революции и не понравилось большевикам.
Кто-то спросил:
– Отдали земли. А что дальше?
– На самом деле это была народная трагедия, корни нынешнего конфликта уходят в нее. Чеченцы с радостью переселились на тучные земли, однако заниматься хлебопашеством, как рассчитывало тогдашнее правительство, не стали.
– Почему?
– Не тот у них менталитет. Сами знаете, чем предпочитают заниматься горцы. Их интересует совсем другое…
– Люди меняются.
– Горец – он и в Африке горец. О каком хлебопашестве речь, ежели они только на оружие молятся? У них до сих пор кровная месть в ходу, как сотни лет назад.
Кто-то заметил:
– Этого требует мусульманство.
– Чепуха! – резко возразил казак. – Так могут говорить только малообразованные люди.
– Это верно, – поддержал его генерал Матейченков, внимательно слушавший вспыхнувшую дискуссию. – Посмотрите Коран – там нет ни слова о кровной мести, – добавил он.
– Откуда же она возникла?
– От экстремистов разного рода, которых мы называем ваххабитами, – сказал генерал.
– Я даже не хочу сейчас говорить, кто лучше, мы или чеченцы. – продолжал казак. – Просто мы – разные. Понимаете – разные. Поэтому дружбы у нас никогда не получится. Такая дружба – только сказки близоруких политиков.
– Допустим, так, – произнес краснощекий – к этому времени от выпитого чая он стал малиновым. – Что же ты предлагаешь?
– Да, – добавил сидевший с ним рядом. – Вот назначили тебя президентом – что станешь делать?
– У меня программа давно готова, – глаза казака озорно блеснули. – Мы со станичниками давно ее обсуждали. Сейчас заграница особенно много о Чечне ратует. Выступает, видите ли, за ее свободу и независимость. И доллары подкидывает, и оружие современное, и добровольцы из мусульманских стран в Чечню все время просачиваются, в специальных лагерях обученные.
– Не только из мусульманских стран, – перебил кто-то. – Я слышал, ребята из отряда внутренних войск захватили группу волонтеров, так те и вовсе с Украины.
– А снайперши из Прибалтики, – добавил другой. – Белые колготки. Сколько они наших ребят повыбили!?
Казак кивнул:
– Все верно. Я уж не говорю о цивилизованной демократической Европе, которая заступается за Чечню, ничего по сути о ней не ведая. Не зная броду, суется в воду.
– Не забывай, ты президент, – подначил кто-то. – Долго не рассусоливай. Твои действия?
– Я лично немедленно дал бы Чечне независимость. Пусть те, кто за нее заступаются, забирают ее себе и носятся, как с писаной торбой. А я посмотрю, что запоют французы или итальянцы, когда чеченцы начнут похищать из них рабов. Да кстати, и рабынь: вот многоженство мусульманская религия не отрицает, это точно.
Воцарилась короткая пауза.
– Мои друзья живут в Прибалтике, пишут иногда, – задумчиво произнес кто-то, нарушая молчание. – Оказывается, там обожают чеченцев как борцов против русских, за собственную свободу и независимость.
– Отсюда и снайперы-добровольцы.
– Ну да! До того дошло, что они свои площади и улицы называют именами чеченских боевиков-головорезов, у которых руки по локоть, да что по локоть – по плечи в крови!
– Вот и они пусть посадят чеченцев себе на голову. Посмотрим, что запоют, – продолжал казак.
– Погоди-ка, друг, – напомнил Матейченков. – Ты разговор о нашей границе с Чечней начал. О старой и новой границе. Как же, по-твоему, нам с ней надо разбираться?
– Старая граница шла по Тереку. Вот ее и надо восстановить, – твердо произнес казак.
– По Тереку?
– Только так.
– Как их сгонишь?
– Да вы посмотрите! – воскликнул скуластый офицер. – Ведь там, где жили казаки, до сих пор остались русские названия. Их десятки и сотни, сами знаете.
– Грозный, – назвал кто-то.
– Вот вам первый пример, – подхватил казак. – Это же русская крепость Грозная, которую построил еще генерал Ермолов.
Несколько офицеров добавили:
– Наурская.
– Надтеречное.
– Знаменское.
– Кизляр.
– Шелковская.
– «Смирись, Кавказ, идет Ермолов», – процитировал кто-то, показав свою образованность.
– Тогда – вопрос, не отставал Матейченков. Он посмотрел на казака: – Как вы предлагаете держать границу по Тереку?
– Всей мощью нашей армии. Всей огневой силой, а она у нас – будь здоров!
– Круто.
– Только справедливо. – возразил казак. – Жечь как клопов керосином, если полезут через Терек. Только тогда будут порядок и мир, о чем так много говорят.
– А что будет с Чечней?
Кто-то подсказал:
– Независимое государство.
Офицеры переглянулись.
– Тогда еще посмотрим, как оно будет выживать, – усмехнулся казак. – Тогда они станут никому не нужны.
– Почему?
– Потому что это только теперь с ними носятся, используя как дубину против России. Многим наша страна поперек горла стоит, так уж сложилось. А когда мы их отделим – Чечня превратится в никому не нужный клочок земли. Ну, насчет никому не нужный – это я, конечно, перебрал: из ныне таких добрых соседей найдутся те, которые позубастей, чтобы захватить лишнюю территорию, особенно к тому же сильно нашпигованную нефтью и драгоценными ископаемыми. Но это будет, слава богу, уже не наша забота.
В разговоре участвовали все, и каждый защищал свою точку зрения, поэтому по временам шум возникал страшный.
– Закрыть границу, да еще по Тереку – это нереально.
– Почему?
– Местность сложная.
– Войск не хватит.
– Чеченцы все звериные тропы знают, это будет партизанская война на несколько столетий…
– Сейчас, по-моему, наше руководство склоняется к тому, чтобы все-таки начать мирные переговоры.
– С бандитами не договариваются.
– Всякая война заканчивается миром.
– С кем вести переговоры?
– С Масхадовым.
– Он утратил у своих авторитет.
– Тогда с Басаевым.
– Только если он готов сложить оружие.
– Заставим! Силенок у нас, думаю, для этого хватит, – подвел черту командир полка.
Экзотический план терского казака был забыт.
* * *И на новом месте дел генерал-полковнику Ивану Матейченкову хватало. Специфика военной кампании в Чечне состояла в том, что в ней были задействованы силы и – что не менее существенно – ресурсы различных ведомств.
Необходимо было координировать действия различных частей, согласовывать их, порой ломая неуместные амбиции строптивых начальников.
Только при наличии некоего общего вектора, равнодействующей всех военных усилий, можно было рассчитывать на успех, и это четко представлял себе полномочный представитель Президента России.
