Дон Пендлтон - Канадский заговор
Ракета попала в бампер, и машину окутало облако огня и дыма. Лимузин подбросило в воздух, он несколько раз перевернулся и рухнул в Ниагару.
* * *Отъехав немного вперед, Мак Болан вернул пусковую установку в прежнее положение и обратился к Шебле.
— Будьте начеку, здесь могут быть и другие.
Канадец с сомнением посмотрел на дорогу.
— Не думаю, — проговорил он. — Впрочем, если они и есть, вряд ли у них возникнет желание помериться с вами силой.
Он слегка потряс оружием, которым так и не пришлось воспользоваться, бросил его на сиденье рядом с Боланом и с уважением взглянул на Палача.
— В общем, я думаю, в Монреале будет очень интересно, — признался он.
Глава 4
Джо Стаччио, капо северных территорий штата Нью-Йорк, был одним из одиннадцати старейшин, на ком лежало тяжелое бремя управления международной организацией, имя которой — мафия. Положение, занимаемое им в «Коммиссионе», никогда не ставило под сомнение, и он пользовался исключительным авторитетом. Впрочем, Джо Стаччио знал свое место. Существовал лишь один «капо всех капо» — Оджи Маринелло, патриарх пяти нью-йоркских семей.
Оджи Маринелло сильно постарел после той памятной ночи, когда он ощутил дыхание смерти, посланной ему Маком Боланом. Эта встреча стоила ему обеих ног, и он чудом остался жив. Хотя, безусловно, человек такого масштаба, как Маринелло, не нуждался в ногах, чтобы сесть за стол. Не нуждался он и в железном кулаке, чтобы удерживать бразды правления своей наводящей ужас империи. Легкое движение глаз, наклон головы, покашливание или сжатие ослабевшего кулака — вот те почти неприметные жесты, которые могли, однако, повлечь за собой разорение целой отрасли промышленности или падение правительства. Его власть простиралась на все континенты, и это было хорошо известно всем, особенно Джо Стаччио.
Он бесшумно вошел в комнату, поцеловал перстень на сухой руке старика и молча принялся ожидать, когда, наконец, Маринелло соизволит отреагировать на его появление.
Оджи выглядел очень плохо: годы брали свое. Волосы поседели, а лицо избороздили глубокие морщины. Но стоило его взгляду замереть на ком-либо, и сразу делалось ясно, кто тут командует парадом.
— Как дела, Джо? — спросил старик усталым голосом.
— Все хорошо, Оджи. Ты сегодня чертовски хорошо выглядишь.
— Я похож на прогнившую мумию, и тебе это отлично известно, — вздохнул Маринелло. — Я хотел бы уладить все счеты, прежде чем умру.
Стаччио нервно переступил с ноги на ногу и тихо произнес:
— Но ты ведь не умрешь, Оджи.
— Все люди смертны, Джо. И жить мне осталось совсем немного. Я чувствую это. Потому хочу урегулировать главный вопрос, пока еще есть время.
— Потому-то я и хотел увидеться с тобой.
— Я знаю. Ты уладил все дела, касающиеся встречи?
Стаччио вновь нервно переступил с ноги на ногу.
— Что касается встречи — да. Мы мобилизовали целую армию людей, которые следят за обстановкой. Все делегации уже прибыли, за исключением Греции.
— Все?
— Нет только греков. Их мы ожидаем сегодня вечером.
— Турция?
— Да, да! Ты знаешь, Оджи, у нас здесь собралась самая настоящая верхушка НАТО, только в миниатюре. Я хотел бы, чтобы ты увидел все собственными глазами.
— Тебя что-то тяготит, Джо? Что случилось?
— Ну... Думаю, у нас вышло маленькое недоразумение...
— Маленькое недоразумение?
— Вчера вечером мне позвонили из Буффало. Звонил кто-то из молодых. Новичок. Он сообщил, будто кто-то уничтожил одну из наших ветвей в том районе. Около полуночи. Помнишь Бобби Грамелли?
— Разумеется, — кивнул старик. — Двадцать с лишним лет назад я лично ввел его в Организацию и поставил контролировать тотализатор в Бронксе. Что дальше?
— Оджи, вчера вечером кто-то размозжил ему голову. Ему и еще четверым его людям. Новичок, который звонил, принадлежит к группе Сандини, Ты знаком с Томми Сандини?
Маринелло покачал головой:
— Может быть, если я его видел.
— Он из Бостона, член одной из семей Организации. Его дядя, Чарли Сандини, просил меня взять его под свою опеку, когда тот только начинал. С тех пор он работает на меня. Несколько лет назад я поручил ему возглавить организацию в Буффало. Короче, Томми Сандини и его команда прибыли на место, когда заведение Грамелли было уже обработано. Они видели, как какой-то тип пытался скрыться на одном из туристских «караванов». Ребята пустились вдогонку и нагнали его неподалеку от Ниагары. В общем, они считают, что этот тип не кто иной, как Мак Болан.
Глаза Маринелло вспыхнули.
— Почему? Какие доказательства?
— Один из новичков подобрал в кабинете Грамелли значок снайпера. Он обнаружил его на трупе Грамелли. Совсем еще зеленый малый: ни словом не обмолвился, пока они не начали преследовать «караван». Тогда Сандини высадил его и приказан поднять тревогу. Они оставили его на дороге, а сами бросились дальше в погоню.
— Когда ты узнал об этом. Джо?
— Только что. Я был в Сиракузах, где отдыхал после дипломатических выкрутасов в Монреале. Мне позвонил мой секретарь из Рочестера. Мэтти Хоуэл сообщил, что на проводе какой-то истеричный мальчишка, плетущий небылицы о визите Болана в Буффало. Мэтти соединил меня с ним, и тот выложил всю историю. Он сказал, что они преследуют Болана по дороге, ведущей к Ниагаре, затем спросил, как быть дальше. Я так разволновался...
Старик прервал его рассказ мягким, дружеским тоном:
— Джо, Болан наводил страх и на более крепких людей, поэтому в твоем волнении нет ничего зазорного.
— Я знаю, Оджи, знаю. Словом, я вызвал Мэтти и приказал выслать к Ниагаре дюжину наших групп. Мы даже задействовали два вертолета.
— Но оказалось слишком поздно?
— Совершенно верно. Вертолет прибыл к Ниагаре в тот момент, когда из реки уже выуживали то, что осталось от машины Сандини. А осталась от нее лишь груда железного лома. Полиция продолжает устанавливать личности покойных.
Маринелло вздохнул и достал сигару.
— Это и есть то маленькое недоразумение, о котором ты говорил? — тихо спросил он.
— Да. Уверен, подобное мог совершить только Болан. Опять он. Оджи, мне совсем не нравится, что он объявился в этом районе именно сейчас. Дело пахнет катастрофой.
— Это может быть простым совпадением, — сказал старик.
— У меня еще не все...
Маринелло закурил сигару, поднял глаза к потолку и с безразличием бросил:
— Продолжай.
— На Грамелли работал один тип из Монреаля, который помогал ему улаживать дела в Квебеке. На Грамелли возлагалась задача по обеспечению безопасности встречи, а канадец был большой шишкой в среде квебекских военных. Сегодня утром мне сообщили, что этот тип, Леблан, оказался канадским полицейским. Бобби Грамелли узнал об этом чуть раньше и намеревался его ликвидировать. До последней секунды они были вместе. И вдруг Грамелли отправляется к праотцам, а Леблан исчезает. Его так и не нашли. Похоже, он сбежал вместе с Боланом. Маринелло стиснул зубами кончик сигары.
— У нас действительно маленькое недоразумение, — пробормотал он.
— В том-то и дело, Оджи.
— Какие меры ты принял?
— Поднял на ноги целую армию. Даже авиацию подключил. Но Болан явно избавился от своего «каравана», а это — единственная примета, которой мы располагаем. Территория поиска огромна. Если Палач намерен прибыть в Монреаль к началу встречи, он способен добраться туда самыми разными путями. Случай на Ниагаре может иметь какой-то особый смысл, а может и вовсе ничего не значить. Болан хитер. Он появляется в одном конце комнаты, но тотчас бежит в противоположный. Разумеется, я попытаюсь предусмотреть все. Я разместил мобильные группы, которым поручено наблюдать за дорогами, ведущими в город, в радиусе 50 километров. Самолеты с воздуха патрулируют эту территорию. Заодно я взял под контроль реку Святого Лаврентия. Но парень хитер, очень хитер, Оджи.
— Джо, будет лучше, если ты немедленно выедешь на место, — устало произнес Маринелло. — Возьми руководство в свои руки. Не дай ему пробраться в Монреаль.
— Даю тебе слово, Оджи. — Стаччио повернулся к выходу. — Не волнуйся, я всерьез займусь Боланом.
— Другие говорили мне то же самое, Джо.
— Когда-нибудь фортуна от него отвернется.
— Не рассчитывай на его везение больше, чем на свое собственное.
Маринелло положил руку на плед, прикрывавший нижнюю часть его тела.
— Это не просто красивые слова, — заметил он.
— Конечно, Оджи.
— Если получится, доставь мне его живым.
Стаччио внезапно улыбнулся.
— Я повяжу ему бантик, если будет угодно.
— Я хочу, чтобы его взяли живым. Я хочу, чтобы он смотрел мне в глаза и знал свою судьбу.
— Я его доставлю тебе, Оджи. Обещаю.
— Но не так, как это было в Лондоне.
Улыбка сползла с лица Стаччио. Подлый удар. Зачем напоминать ему о лондонском фиаско?
