Роберт Крейс - Сторож (в сокращении)
— Я выросла среди бизнесменов. Вы не бизнесмен.
Пайку хотелось, чтобы девушка замолчала, однако он понимал: страх, который владеет ею, разгорается, точно угли, на которые кто-то дует. Сейчас для них обоих настала передышка, а когда ты сражаешься, передышка самое поганое время. Пока над твоей головой разверзается ад, ты можешь чувствовать себя хорошо, но, стоит тебе получить время для размышлений, тебя начинает трясти, как в лихорадке.
— Кем бы я ни был, я не причиню вам боль и никому другому причинить не позволю.
— Обещаете?
— Да вроде того.
И он погладил ее по перекрашенным волосам.
Зеленый «лексус» ждал их на парковке — еще одна машина в море безликих автомобилей. Пайк поставил джип на первое же подвернувшееся свободное место, затем пошарил под приборной панелью, вытащил из-под нее кобуру со «смит-вессоном» 40-го калибра и бросил ее на колени Ларкин:
— Положите в сумочку.
— Я к нему и притрагиваться не хочу. Ненавижу оружие.
Он залез под панель со стороны пассажира, выудил карманного размера «беретту» калибра 0,380 и пластиковую коробку с патронами. И их тоже бросил на колени Ларкин.
— Боже милостивый, — произнесла она, — да что же вы за псих такой?
Пайк в последний раз залез под панель с приборами, достал запечатанный пластиковый пакет с двумя тысячами долларов, кредитными карточками и водительскими правами, на которых красовалась его фотография и значилось имя: Фред Ч. Хау. Пакет последовал за пистолетами.
Пайк вылез из джипа, перенес две сумки к «лексусу», потом подошел к переднему левому колесу, за которым Ронни спрятал ключи. Загрузив сумки в «лексус», он запер джип и сунул ключ от него на то же место, за левое переднее колесо.
Ларкин, скрестив на груди руки, наблюдала за ним.
— Что будем делать теперь?
— Для начала садитесь в машину.
Пайк засунул «кимбер» под ремень с правой стороны, так чтобы его легко было выхватить. Ронни оставил на полу под рулем записку и телефон. К телефону прилагалось зарядное устройство и наушник, позволявший вести разговор, не отрывая рук от руля.
Ларкин сказала:
— Помираю от голода. Давайте что-нибудь съедим.
Пайк осмотрел телефон, вникая в его устройство, затем включил двигатель и сдал «лексус» назад, одновременно набирая номер знакомой женщины, агента по недвижимости.
— Пока нельзя.
Ларкин даже покраснела от злости:
— Это же нелепо. Я так голодна, что мой желудок того и гляди сам себя съест.
Пайка сейчас больше заботило жилье, в котором они могли бы укрыться. Вселиться нужно было немедленно, а это означало, что обращаться к незнакомым агентам Пайк не мог. Этой женщине он когда-то помог избавиться от приставаний бывшего мужа, и с тех пор Пайк купил и продал с ее помощью несколько домов.
Когда она ответила на звонок, Пайк объяснил, что ему требуется. Надувшаяся Ларкин сидела, привалившись к дверце машины.
Внезапно она закричала:
— Помогите! Помогите! Насилуют! На помощь!
Агент по недвижимости поинтересовалась:
— Кто у вас там?
— Это я за ребенком присматриваю.
Ларкин склонилась поближе к трубке:
— А еще он меня совсем не кормит! Я умираю от голода!
Пайк, прикрыв трубку ладонью, спросил:
— Сможете найти для нас дом?
— По-моему, у меня есть подходящий. Перезвоню попозже.
Закончив разговор, Пайк взглянул на девушку. Она с вызовом взирала на него сквозь темные очки, словно желая увидеть, что он теперь с ней сделает. Возможно, она просто испытывала его на прочность. Все, что ему было известно об этой девушке, рассказали Бад Флинн и ее отец, а теперь Пайк знал, что доверять информации, полученной от Бада, не стоит.
— Как вас зовут?
Она стянула очки, нахмурилась и уставилась на Пайка, как на слабоумного:
— Вы это о чем? Шутить изволите?
— Как вас зовут?
На лице у девушки появилось подавленное выражение:
— ЛАРКИН КОННЕР БАРКЛИ!
— Ваш отец?
— КОННЕР БАРКЛИ! МАТЬ УМЕРЛА! ЕЕ ЗВАЛИ ДЖАНИС! Я ЕДИНСТВЕННЫЙ РЕБЕНОК! И ЧТОБ ВЫ СДОХЛИ!
Пайк ткнул пальцем в ее сумочку:
— Водительские права и кредитные карточки.
Спорить Ларкин не стала — схватила сумочку, вытащила бумажник и протянула ему.
— Возьмите карточки и купите мне что-нибудь поесть!
Пайк, открыв бумажник, большим пальцем выдвинул из него водительские права. Фотография девушки, имя: Ларкин Коннер Баркли. Правда, адрес, указанный в правах, соответствовал адресу высотного дома в Сенчури-Сити, а Бад и ее отец говорили о доме в Беверли-Хиллз.
— Живете в Сенчури-Сити? — поинтересовался Пайк.
— Там офис нашей корпорации.
— А живете-то где?
— У меня верхний этаж большого дома в центре.
— Это туда приходили первые убийцы?
— Нет. Тогда я была у отца. В Беверли-Хиллз.
— Кто такой Алекс Миш?
Она обмякла, точно плавящаяся на солнце целлулоидная кукла. Все ее самоуверенность испарилась.
— Человек, который пытается меня убить.
Пайк уже слышал это от ее отца и Бада, но теперь хотел услышать и от нее.
— Зачем ему нужна ваша смерть?
Она смотрела сквозь лобовое стекло в налетающую на них пустоту.
— Не знаю. Я видела его с Кингами в ту ночь. В ночь аварии. А потом согласилась помогать министерству юстиции.
Пайк поворошил пальцем ее кредитные карточки, поглядывая то на них, то на дорогу. Все они были выданы на Ларкин Баркли, на одних среднее имя присутствовало, на других отсутствовало. Он вытащил карточки «Американ экспресс» и «Виза». Карточка «АмЭкс» была особой, черной, это указывало на то, что девушка расходует в год самое малое 150 тысяч долларов. Пайк бросил бумажник на пол, к ее ногам.
Он знал только то, что рассказали ему Бад и отец девушки, теперь же ему требовалось определить основных участников этой игры и самому докопаться до истины. А в таком деле без помощи не обойтись, и потому он набрал еще один телефонный номер.
Ларкин слабо улыбнулась:
— Надеюсь, вы звоните, чтобы заказать нам столик в ресторане.
— Я звоню человеку, который сможет нам помочь.
Мужской голос ответил:
— Детективное агентство Элвиса Коула.
— Это я. Скоро буду.
2
Тридцатью двумя часами раньше, в утро, когда все началось, Океанскую авеню освещал дымчатый золотистый свет уличных фонарей и окон жилых домов, выстроившихся в Санта-Монике вдоль берега океана. Джо Пайк бежал по осевой линии улицы, и вровень с ним трусил в тенях у обрыва койот. Было 3.52 утра. Тихий океан укрывала ночь, суша заканчивалась осыпающимся обрывом, а за ним шла черная пустота.
Пайк снова взглянул в сторону обрыва. Койот петлял между пальмами. Это был старый самец с седой, покрытой шрамами мордой, спустившийся сюда из каньона ради прокорма. Всякий раз, как Пайк посматривал на него, койот на бегу отвечал ему взглядом. У койотов имеются правила, касающиеся жизни среди людей, потому-то они и прижились в Лос-Анджелесе. Одно из этих правил состоит в том, что в городе они появляются только ночью. Койоты верят, что ночь принадлежит диким тварям.
Джо Пайк часто бегал этим маршрутом: от своего дома на запад по Вашингтон-стрит, затем на север по Океанской — до Сан-Висенте, а по ней на восток до Четвертой улицы, с которой зигзагами, похожими на острые зубы, уходила вниз по обрыву крутая бетонная лестница. Сто восемьдесят девять ступеней, перемежавшихся в четырех местах небольшими площадками, назначение которых состояло в том, чтобы притормаживать покатившихся вниз по лестнице людей. В это утро на Пайке был рюкзак с четырьмя пакетами муки весом по четыре с половиной кило каждый. Прежде чем бежать домой, он одолел лестницу двадцать раз, спускаясь и поднимаясь.
Он знал, что рано или поздно кто-нибудь ему да позвонит, однако в это утро им владели безопасные, легкие и приятные ощущения физических усилий и пота на теле, и потому вибрация сотового стала для него неожиданностью.
— Спорим, ты не знаешь, кто это, — произнес мужской голос.
Голоса этого Пайк не слышал со времени похищения восьмилетнего мальчика по имени Бен Шенье. Поисками мальчика занимались Пайк и его друг Элвис Коул, однако найти похитителя они смогли только с помощью человека, который звонил сейчас по телефону. Плату этот человек запросил простую — когда-нибудь он позвонит Пайку и предложит ему работу, и Пайку придется на нее согласиться. Работа может быть какой угодно, даже такой, какой Пайк больше не занимается и заниматься не хочет, однако она будет ценой за спасение Бена Шенье, и Пайк за нее возьмется.
— Джон Стоун, — сказал Пайк.
Стоун рассмеялся:
— Да. Помнишь, я говорил тебе, что позвоню, ну, вот и звоню.
Пайк взглянул на часы:
— Сейчас четыре утра.
— Я пытался добыть твой номер аж с прошлой ночи, друг мой. Может, я тебя разбудил — прости, но если ты не захочешь расплатиться со мной, мне придется быстро найти кого-нибудь другого.
