Владимир Гриньков - Семь кило баксов
– Кто?
– Его компаньоны.
– Он назвал фамилии?
– Нет.
– А должности этих компаньонов? Из какой они фирмы?
– Ну какая фирма! – сквозь слезы сказала Полина. – Это же все чушь! Такого никогда раньше не было!
– Чего не было?
– Чтобы он меня выпроваживал из квартиры. Я очень удивилась вчера. Но ничего не поняла. И только теперь…
Она уже дала волю чувствам, и Маркелову пришлось принести для нее стакан с водой. Полина пила, стакан плясал у нее в руках. Маркелов терпеливо ждал.
– Вы жили вдвоем? – спросил Маркелов.
– Да.
– А ваша мать…
– Она погибла. Два года назад.
– Извините.
Короткая пауза. Только для приличия, потому что Маркелов не отступился:
– А мама ваша… Что с ней произошло?
– Погибла.
– Это я понял. Как?
– Самоубийство.
Самоубийство – это было Маркелову неинтересно. Вот если бы что-то такое, что связано с бизнесом Полининого отца… Все-таки он спросил на всякий случай:
– Причина самоубийства известна?
– Мама была больна. Неизлечимо.
Маркелов вздохнул.
– Когда вы почувствовали, что с вашим отцом что-то происходит?
– Я ничего не почувствовала.
– Совершенно?
– Да.
– И ничего не заподозрили?
– Нет.
– Даже вчера?
– А что было вчера?
– Отец отправил вас.
– Ах да! Нет, я ничего не заподозрила. Это было странно, конечно.
– Где вы провели ночь?
– У Хеджи.
– Это кто?
– Мой друг.
– Вот этот, который приехал сюда вместе с вами?
– Да.
– Вы давно знакомы?
– Несколько месяцев.
– Несколько – это сколько?
– Первого сентября мы с ним познакомились.
– Прошлого года?
– Да. Был первый день учебы. Я учусь в университете…
– В каком?
– Гуманитарном. Первого сентября мы пошли отметить начало учебного года. В кафе. Там я его увидела.
– Он был знаком с вашим отцом?
– Да.
– Вы его познакомили?
– Да.
– Как ваш отец к нему относился?
– При чем тут это?
– При том, – ответил Маркелов.
– Нормально он к нему относился.
– И спокойно вас отправлял к этому… как вы его назвали…
– Хеджи.
– Да, к Хеджи.
– Ни к кому он меня не отправлял.
– А почему?
– Ну с какой стати! – почти простонала Полина.
– Значит, отношения были не очень-то?
– Почему?
– Потому что только вчера, в силу каких-то причин, отец впервые отправил вас к вашему другу, – проявил способность выстраивать логические цепочки Маркелов.
– У них были нормальные отношения! – с детским упрямством сообщила Полина.
– Я понял, – совершил временное тактическое отступление Маркелов. – Но давайте вернемся во вчерашний день. Вы сможете восстановить его по часам? Час за часом.
– Я не хочу! – Полина заплакала. – Я ничего не хочу вспоминать!
Единственное, чего ей сейчас хотелось, – это чтобы ее оставили в покое.
– Хорошо, – не стал противиться Маркелов. – Давайте о чем-нибудь другом поговорим. Например, о родителях вашего отца. Они живы?
– Нет.
– Давно умерли?
– Я еще была маленькая.
– А другая семья у него была?
– Это вы о чем? – оскорбилась Полина.
– Брак с вашей мамой – это был первый брак вашего отца?
– Да.
– И у него нет других детей, кроме вас?
– Нет.
– Братья? Сестры?
– У него никого нет.
– Я понял, спасибо. Так вы успокоились? Я бы хотел вернуться во вчерашний день.
– Не хочу я! Не хочу! – почти выкрикнула Полина.
Во вчерашний день – это было страшно. Там еще жив отец. Он уже что-то знает, а Полина даже не догадывается. Он выпроваживает ее, пытаясь уберечь. А на следующий день погибает.
– Хорошо, – сказал Маркелов. – Давайте отдохнем немного. Вы здесь побудете несколько минут, а потом я вернусь и мы продолжим. Договорились?
Полина не ответила. Маркелов вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. В коридоре был грузный человек в светлом плаще.
– Интересная штука получается, – вполголоса сказал этому человеку Маркелов. – Дочка убитого вроде как единственная наследница.
Глава 7
– Паспорт ваш, пожалуйста, – попросил Маркелов.
Тщательно изучил документ, от первой до последней страницы.
– А Полина сказала, что вас зовут Хеджи.
– Это мой псевдоним.
– Вы писатель? – проявил интерес Маркелов.
– Я ди-джей.
– Это что такое?
– На радиостанции работаю.
– А-а, понятно. Пластинки крутите?
– Ну, пускай будет так, – не стал перечить Хеджи.
– Вы Звонарева знали?
– Так, видел несколько раз.
– Как он вам?
– Ничего. Крутой такой мужик.
– Почему он вас недолюбливал?
– Почему же недолюбливал? – растерялся Хеджи.
Не оттого растерялся, что это было неправдой – про то, что недолюбливал, – а как раз потому, что так и было, и это откуда-то уже знал Маркелов. От Полины знал?
– Вам повторить вопрос?
– Зачем же повторять? – пробормотал Хеджи. – Я не глухой. Ну, в общем, я не в его вкусе был. А он мужик крутой, я говорил вам. С колом женихов от дочурки готов был отгонять.
– А вы жених?
– Ну, не то чтобы жених…
– Так что ему в вас не понравилось?
– Откуда мне знать? Может, серьга в ухе. Может, хвост, – Хеджи тронул рукой перехваченные резинкой волосы. – Ну, то, что я ди-джей…
– Это-то ему чем мешало? – вроде бы искренне удивился Маркелов.
– В том-то и дело!
– В общем, у вас была взаимная нелюбовь.
– Э-э, вот этого только не надо! – всполошился Хеджи.
– Почему?
– Взаимная нелюбовь… На почве взаимной неприязни… Знаю я эти штучки!
– Ну что вы! – попенял ему Маркелов. – Никто из вас виноватого делать не собирается.
Потер подбородок, раздумывая.
– Давно вы его видели в последний раз?
– Вчера.
– Где?
– Здесь. В этом самом кабинете.
– О чем говорили?
– Ни о чем.
– Так не бывает, – усомнился Маркелов.
– Он спросил у меня, где я живу. В смысле – с родителями или без. Я сказал, что живу один. Он попросил, чтобы я забрал Полину к себе.
– Почему?
– Не знаю.
– Неужели вы даже не поинтересовались?
– А зачем?
– И вы даже не догадывались ни о чем?
– О чем я должен был догадываться?
– Вы ведь знаете, что его сегодня убили?
– Знаю. Но вчера я не заметил ничего подозрительного. Правда, он денег дал.
– А это подозрительно?
– А что – каждый день вам в руки суют двести баксов?
– Он дал вам двести долларов?
– Да.
– Как объяснил?
– Посоветовал сводить Полину в ресторан.
– Ну и как? Сводили?
– Вчера уже было поздно. А сегодня деньги – фью-ю-ють!
– То есть?
– Я машину ударил. На Калужской. Сто пятьдесят пришлось отдать. На полтинник в ресторан не разгуляешься. Так что все отменяется.
– А если на свои сводить?
– Их еще надо заработать, – сказал Хеджи. – Что, как вы понимаете, не так-то просто.
– Звонарев вас, следовательно, недолюбливал, – вернулся к интересующей его теме Маркелов. – Так?
– Вы несколько преувеличиваете.
– А вы бы как охарактеризовали ваши отношения?
– Вооруженный нейтралитет.
– Ну, допустим. И все-таки, когда запахло жареным, Звонарев обратился именно к вам.
– Обратился – с чем?
– Попросил приютить его дочь.
– И что же?
– Значит, при всей его к вам нелюбви он не видел альтернативы. У нее нет большего друга, чем вы. Значит, у вас со Звонаревой все серьезно?
– Серьезно – это как? – осведомился Хеджи, склонив голову набок.
Он уже начал заводиться.
– Серьезно – это значит, что вы что-то планировали на перспективу.
– Угу, – подтвердил Хеджи. – Семья, дети. Ну, все как положено. Мы даже хотели вместе провести лето.
Он говорил с иронией, но Маркелова это не проняло, тот даже проявил интерес:
– Где?
– На островах.
– На каких?
– Еще не решили. Может быть, Сейшельские. Уехали бы месяца на три.
– Есть такая возможность?
– Будущий тесть платит за все, – буркнул Хеджи.
– Это он сам вам сказал?
– Это Полина сказала.
– Она сказала, что есть возможность уехать на три месяца за границу и что все это оплатит ее отец? – заинтересовался Маркеров.
– Приблизительно так.
– Мне не надо «приблизительно», – сказал Маркелов.
– Я спросил у нее, не наследство ли она получила. А она ответила, что у нее есть отец и это лучше всякого наследства.
– Ага, – кивнул Маркелов. – Вот теперь понятно.
«Наследство» – это хорошее было слово. Слово-ключ. Слово-разгадка. От него уже можно было отталкиваться и идти в нужном направлении.
Глава 8
На похоронах Звонарева было совсем мало людей. Полина, Хеджи, несколько звонаревских соседей, два или три человека из тех, кто вел со Звонаревым совместный бизнес, и еще люди из его фирмы, простая шоферня, из руководства не пришел никто.
Звонарев с восстановленным после выстрела лицом лежал в гробу прилизанный и картинно красивый, каким он никогда не был при жизни, и эта непохожесть на самого себя еще больше ужасала Полину, которая и без того была очень плоха. Она опиралась на руку Хеджи и в своих черных одеяниях, с бледным неподвижным лицом, более похожим на маску, походила на саму Смерть, пришедшую к гробу полюбоваться на дело рук своих.
