Максим Шахов - Взорвать «Москву»
Украинец извлек из кармана мобильник и набрал номер.
– Пан Кульчицкий, день добрый! – сказал он в трубку. – Встреча состоялась. Все идет по плану. Нам понадобится теперь только аккуратный исполнитель…
Глава вторая
«Будьмо, хлопцы!»
Ведет нас в бой борцов погибших слава,
И высший наш закон – приказ.
«Украинская Соборная Держава» —
Свободная, могучая, от Сана по Кавказ.
«Мы родились в великий час…» Гимн ОУНСиние сосны качали мохнатыми лапами. Солнце едва пробивалось сквозь кроны, но там, где лучи падали на устланную хвоей землю, вскипали пятна нешуточной жары. Гудел в воздухе заблудившийся с ночи, загруженный по уши кровью комар. И светились прозрачной синевой близкие вершины Карпат – Поп Иван поднимал к небу свою косматую шапку, Грегит струился туманом.
Бойцы, отдуваясь и отплевываясь, лежали на земле. Учебные автоматы были брошены, вода из армейских фляжек выпита до дна. Коротко стриженный командир, утираясь черной повязкой, стянутой с головы, теребил свой мобильный: покрытие здесь было скверное, связь поминутно прерывалась. Он оглядел вымотанных бойцов и, улучив момент, когда завибрировала в воздухе тонкая нить слышимости, быстро выпалил в трубку:
– Да, друже провиднык[10], вышли на точку! Знамя «синих» у нас! Есть, выдвигаться к району сосредоточения, друже провиднык!
Полевые учения «антоновцев» – самого массового и самого боевого подразделения ОУН(б) – подходили к концу. Взвод хорунжего Бузько, помеченный белыми квадратами на зеленых камуфляжных спинах, одолел непростой перевал и вихрем ворвался в расположение «синих». Хрястнула чья-то свернутая набок челюсть, неразборчиво заорал часовой, а бойцы «белых» уже крушили палатки, топтали любовно разложенные бутерброды, сбивали с ног замешкавшихся бойцов условного противника, добираясь до холмика, в который было воткнуто синее полотнище на длинном древке, украшенное эмблемой ОУН. Схватка была короткой и жестковатой для учебного боя: постанывая, корчился на траве «синий» с вывихнутой рукой; ему вторил «белый», прижимающий к подбитому глазу нагретую фляжку. Кто-то поспешно собирал в пирамиду учебные «калашниковы».
Осознав свое поражение, «синие» со смехом похлопывали «белых» по спинам, жали руки. Сегодня провиднык Кульчицкий будет хвалить всех – и победивших, и побежденных. В селе под горой накроют длинные столы, на которых воздвигнутся башни свежеиспеченного хлеба, бастионы колбас и целые жбаны свежего пива. Сегодня Кульчицкий скажет торжественную речь, и над вечереющими соснами диким медом потечет боевая песня. Забродит в крепких молодых головах пивной хмель, потекут рекой родные песни, и парни из Пшемысля, Почаева, Стрыя, Коломыи, Бережан будут танцевать аркан – старинный танец настоящих мужчин, мощно сцепив плечи с буграми бицепсов, в такт ухая шнурованными ботинками в нагретую вечернюю землю. Им будет тепло и уютно вместе.
А потом настанет утро…
Бузько сидел на раскладном стульчике, не зная, куда девать свои изрядно потяжелевшие после марш-броска и боя ноги. Перед ним, тщательно выбритый, благоухающий парфюмерией и посверкивающий белозубой улыбкой, прохаживался сам провиднык Кульчицкий.
– Что ж, хорунжий, сегодня ваш день, – внимательно взглянув на Бузько, негромко проговорил он.
Бузько попробовал подняться, но провиднык жестом остановил его:
– Прошу пана не вставать. Вы слишком устали сегодня. Я предлагаю вам работу, связанную с заграничными командировками, – сладко прищурившись, интимно сообщил он. – Вы бывали за границей?
– Один раз. В Польше. По путевке выходного дня…
– Негусто! – усмехнулся Кульчицкий.
– Да какие, к чертовой маме, поездки, пане провиднык! – прорвалась в голосе Бузько давняя затаенная обида. – На зарплату не разгуляешься – хорошо, что еду́ со скидкой в супермаркете, где работаю, разрешают покупать… А сестра в Италию уехала – за старухой-маразматичкой ухаживает…
Хорунжий испуганно взглянул на Кульчицкого: не слишком ли много он наговорил?
Кульчицкий сжал локоть соратника и внушительно проговорил:
– Все очень скоро изменится, Сашко…
От этого дружеского обращения по имени у Бузько стало тепло на душе.
– Изменится в самую лучшую сторону, – добавил провиднык. – Так я могу считать, что вы согласны?
– Да, разумеется, – взяв себя в руки, ответил хорунжий. – А куда мне придется ездить в командировки?
– Кстати, в Италию, – небрежно ответил Кульчицкий. – Заодно повидаетесь с сестрой…
* * *Воины в строю не равны тому же числу воинов, рассыпанных по полю боя. Строй, шеренга воинов способна сокрушить превосходящие силы противника, если те рассыпаны в пространстве. Оружие равной силы и равной эффективности, соединенное в мощь шеренги, строя, – это огромная сила. Государства и армии развиваются параллельно: чем сильнее держава, тем сильнее ее воины, спаянные общим делом. Но бывает и так, что государство бросает свою армию на произвол судьбы, и тогда случается порой непредвиденное…
Артем поддернул джинсы и уселся на заезженную задницами приезжих лавочку, чертыхнулся: он ведь не в форменных брюках, джинсы можно не поддергивать. Такое преимущество есть у нищих гражданских людей. А вот у богатых этого преимущества снова нет – при мягкой посадке им тоже приходится поддергивать драгоценные натурально шерстяные брючины.
Совсем недавно, только месяц назад, были батальонные учения, чад выхлопа бэтээров, короткий лай команд, стремительная атака, штурмовая группа на тросах срывалась из-под вертолетного брюха. Только месяц назад командующий сухопутными силами вручал капитану Тарасову почетную грамоту и жал руку… А сегодня на камуфляжных плечах вместо звездочек – позорные дырки. И ледяной сквозняк в карманах, несмотря на сугубо летнее время…
Артем пошарил в брючном кармане: враки – завалялась мелочь на метро. Впрочем, до общаги и пешком дойти можно. А это уже лучше: помятый, будто с перепоя, Петр Великий явился. Пятьсот рублей – не шутка для капитана-отставника. Можно купить водки и закуски, хорошо выпить, сидя на лавочке и наблюдая за такими же неудачниками и бездельниками, которые шастают по городу в поисках дешевых, а лучше – бесплатных развлечений для сирых и убогих. Водку можно взять даже не самую хреновую, к ней колбасы и хлеба, кетчуп какой-нибудь – вот тебе твои пятьсот кровных, отечественных. Гуляй, товарищ офицер, и помни доброту тех, кто главнее тебя звездами и чинами!..
Сумерки пришли на мягких кошачьих лапах. Замерцала вывеска продуктового: мертвенная синева облила витрину с выставленными колбасами и сырами. Все так похоже на покойницкую! Или на картину усатого жулика Сальвадора Дали. И народ бездельный шлепает по своим делам – вдоль по улице мостовой, фланирующим шагом, кто с подскоком, а кто и ножку подволакивает. И наблюдает за ними унылый тип на лавочке с погасшей сигаретой в пальцах – Артем Тарасов, капитан Российских Вооруженных сил. Человек без адреса и почти без имени – капитан в отставке…
Можно сейчас позвонить по мобильному – кому-нибудь и куда-нибудь, только кроме вялого приглашения выпить ничего путного от друзей-приятелей не дождешься. Лучше уж самому…
Подсела девушка в дешевом броском макияже, заинтересованно оглядела ладную фигуру Артема, его скуластую физиономию, подбородок, усыпанный трехдневной щетиной. Крылья носа девицы раздулись – она потянула воздух, зевнула и поднялась с лавочки. От случайного типа не пахло ни деньгами, ни развлечениями – от него пахло унынием и мужской тоской. Процокали каблуки.
«Да пошла ты! – устало подумал Артем. – Не очень-то и хотелось…»
И капитан Тарасов снова задумался – на этот раз о превратностях личной жизни, которая тоже почему-то резко обламывается сразу после отставки.
«И взаправду, что ли, водки выпить?»
– Эй, Теман! Теман, блин! Заснул ты, что ли?!
Перед Артемом стоял мужчина солидного вида и, уперев кулак в бедро, нависал прямо из сумерек, улыбаясь толстой рожей.
– Не может быть! – поразился Тарасов. – Савельев?! Пашка?!
– Он самый, – кивнул толстяк.
– Ты что ж толстый, как бегемот? Вроде, когда в батальоне служил, жиру столько на себе не носил, – поднимаясь и горячо пожимая приятелю руку, проговорил Артем.
– Кушаю хорошо, – скромно опустил глаза Пашка, а потом добавил: – И часто…
«Ну Савельев! Ну обормот! – мысленно восхитился Артем. – Костюм дорогой, рожа – как не треснет, водитель личный… Ну сучонок! Ну бывший командир автомобильной роты, мать его! Полтора года как уволился – и уже на джипе…»
– Ты чего здесь? – спросил Савельев, порыскав глазками по сторонам. – Не пьяный, смотрю… Чего расселся, а, Теман? Кого-то ждешь?
– Трамвая, – пошутил Артем и толкнул товарища в бок. – Подвезешь?
