Владимир Макарычев - Тайна острова Матуа
Куринов заметил повышенное внимание к своей персоне, но объяснял такое поведение ревностным отношением старших к младшим. Подобное он частенько встречал в своей офицерской карьере, особенно когда речь заходила о новом назначении. Старшие крепко держались за свою должность.
— Проблему следует решать, не доводить до кризиса, когда ничего нельзя сделать. Это как в медицине: своевременно поставленный диагноз — быстрее лечится болезнь. В нашей системе такого оперативного вмешательства не происходит. Доложил, к примеру, командир о неисправности радиолокационной станции по инстанции. Месяцами решается вопрос о замене сгоревшей детали. Корабль в море выйти не может. Боеготовность нарушена. Не дожидаясь ремонта, начальники дают нам команду выйти в море. Таких мелких «поломщиков» у нас в бригаде каждый третий корабль. Вот вам и предпосылка к аварийному происшествию. Дайте командиру полномочия, в интересах боевой готовности, самим закупать и устанавливать не очень дорогие запчасти, а не ждать месяцами, когда их привезут из Китая или Японии наши доблестные береговые огражданенные службы. Да еще припрут, как часто бывает, не соответствующую маркировку, а цена ей — с «Мерседес».
— Гасподин каманщий, разрешите? — неожиданно прозвучал ласковый голос с иностранным акцентом.
Присутствующие как по команде повернули головы в сторону подтянутого и жилистого капитана первого ранга. С заостренными чертами лица, загорелый офицер в черной форменной куртке и с ослепительно-белым треугольником футболки вместо кремовой рубашки с галстуком. Мода, введенная бывшим министром, предпочитающим носить импортные вещи. В такой форме капитан первого ранга походил на героя блокбастера о моряках победоносного американского флота. Командир большого противолодочного корабля (бпк) «Патрокл» Ричард Брайтинг таковым и являлся. В очередную государственную кампанию по переселению соотечественников из-за рубежа прибыл в Россию. Бабушка его была тулячкой, из белоэмигрантов. Сам Брайтинг особой карьеры в американском флоте не сделал, закончил там службу в должности помощника командира берегового катера прибрежного флота США, в звании капитан-лейтенанта. Таким военспецам на нашем флоте доставались лучшие должности, в ущерб русским офицерам. На то были свои причины. Как и в прежние времена, морских офицеров, способных управлять кораблем, недоставало. Сказывалась необдуманная политика министра обороны Сердюкова, заставившего военные вузы готовить вместо офицеров старшин и сержантов. Отчего и произошел перекос от офицера к младшим специалистам, умеющим водить танки да управлять катерами. Новое время требовало военачальников, способных командовать соединениями кораблей и армиями, но их было мало.
— Малодой камандир чутачку не прав. Думай о боевой готовности, а не о ченче. Каждый на флоте должен своим делом заниматься, — высказал очень оригинальную мысль в прошлом иностранец, а теперь командир российского большого противолодочного корабля капитан первого ранга Брайтинг.
«Вот выскочка иностранная, — переключил желчный сарказм с молодого командира корвета «Дерзкий» капитана третьего ранга Куринова на «иностранца» Брайтинга адмирал Борисов, — не успел оформить гражданство, как зачислили в ВМФ, да еще доверили командовать кораблем первого ранга, а по-русски до сих пор говорить не научился!»
Он заметил на себе усмехающийся взгляд флотского кадровика. Одногодки, оба адмиралы, они только что, перед совещанием, обсуждали проблему нехватки подготовленных командиров кораблей.
— Модным нынче становится заманивать на флот американцев, немцев и англичан, принявших наше гражданство. Только искусный моряк не по национальности определяется, — рассуждал кадровик. — Перекрываем этим дорогу лучшим нашим офицерам, а они терпеливо служат и дожидаются справедливости от государства. Брали бы уж у супостата и другие традиции, например, в английском флоте с давних времен привилегии офицерам назначают лишь с капитана второго ранга, а до этого равны все в службе, от сына королевы до рабочего. У нас что? Возьми нашего командующего, тридцать семь лет, полный адмирал! Назначают по протекции и делают ставку на молодость. Так сказать, «политика аванса»! Да и личной преданности. А один министр додумался своих любовниц начальниками над военными ставить! Хорошего из этого ничего не вышло.
Из размышлений Борисова вырвал резкий звонок красного телефона с гербом, стоявшего на специальной подставке возле окна. По закрытой правительственной связи звонили по крайней необходимости.
— Есть, товарищ министр обороны. Так точно! — скупо и односложно отвечал командующий, сжимая трубку.
Офицеры следили за лицом командира, которое, постепенно заливаясь краской, становилось похожим на телефонный аппарат. Командующий резким движением положил трубку на место и вытер носовым платком гладко выбритый затылок.
— Совещание закончено. Попрошу остаться начальника штаба и капитана первого ранга Брайтинга, — объявил он тревожным голосом.
После импровизированного совещания, похожего на желание командующего выговориться, капитан третьего ранга Куринов вернулся на корабль и принимал у старпома доклад о готовности к морскому переходу домой, до Петропавловска-Камчатского. Он не знал о поставленной Брайтингу задаче самим командующим Тихоокеанским флотом, но желание довести свои креативные мысли до руководства осталось.
Старпом корвета «Дерзкий», капитан третьего ранга Чугунов, в новой куртке, с выпирающим животиком, на юте руководил погрузкой продуктов. Моряки в темно-синих рабочих спецовках ползали по трапу с мешками и картонными ящиками. На пирсе с задранной кабиной одиноко стоял «КамАЗ».
— Такими темпами мы загрузимся к следующему вечеру, — в сердцах выговаривал Куринов.
— Сергеич, — фамильярно отвечал Чугунов, — нам спешить незачем. Последнюю машину разгружаем. На пятнадцать суток довольствие получим. В самый раз, положено по автономности.
— Должны загрузиться продуктами на месяц, — потребовал командир.
— Начальник тыла флота прислал сообщение о завершении с нами работ. У них все силы брошены на погрузку соседнего «бэпэка». Требует освободить дорогу, разгрузить быстрее машину. Так что продуктов у нас дней на шесть!
В это время к трапу большого противолодочного корабля «Патрокл» выкатилась первая машина. Остро запахло выхлопными газами. На берег сбегали моряки и спешно выстраивались на пирсе. Потрескивала корабельная лебедка, спускавшая на тросах сетку для подъема груза. Корабли стояли «лагом», практически борт к борту.
— Значит, Брайтинга собирают! — проговорил загадочно командир.
— Собирают, да еще как! Все тыловое начальство у трапа, того и гляди сами начнут таскать мешки с продуктами, — пошутил пухлый старпом.
С невысокой палубы корвета-сторожевика хорошо просматривались разгоряченные лица береговых офицеров, одетых в новенькие добротные куртки, «эмчеэски». Им было непривычно стоять на открытом месте, где пронизывал поролоновую ткань острый океанский ветер. То и дело похлопывали руками по бедрам и слегка приседали, пытаясь согреться.
— Отказались от альпаков[7], теперь мерзнут, — без злобы ругнулся Чугунов.
Куринов втянул в легкие порцию горьковатого сырого воздуха. Солнечные лучи медленно растворялись, и прямо на глазах огромное дымовое облако закрыло остатки жидкого солнца.
— Если солнце село в тучу, утром жди большую бучу, — отшутился он.
Между тем колонна автотранспорта коричневым змеевидным хвостом вползала сквозь узкие ворота КПП на причал. Последняя машина отделилась и направилась к их кораблю, как раз на место отъезжающей.
Из кабины выскочил молодой парень в гражданке.
— Уголь привез! — радостно прокричал он офицерам, стоящим на палубе корвета.
— Какой еще уголь? — ежась от колючего октябрьского ветра, грозно пробасил в ответ старпом.
— Самый настоящий, каменный!
— Они думают, у нас вместо турбины стоит кочегарка? — повернулся к командиру Чугунов.
— Откуда им знать, — угрюмо пробубнил Куринов, — аутсорсинг[8] у них. Складская логистика. Пойдем, старпом, выход в море еще через два дня, — махнул он рукой и направился по скользкому шкафуту в носовую часть корабля, к приоткрытой бронированной двери. — Непорядок, старпом! — не удержался от очередного замечания командир. — Двери на корабле должны быть всегда закрыты! К тому же опять резина не белена! Позабыли команду флотских приборок: «Медь драить, резину белить»?
Тяжелая дверь глухо закрылась и в завершение застонала под стальной блокировкой, которую со злостью закрыл Чугунов. Он считал себя опытнее командира, потому на замечания реагировал болезненно. Уже год перехаживал в звании и по возрасту был старше. Бригадное начальство хвалило лучшего на флоте старпома, но самостоятельной должности не предлагало. Была за ним одна отрицательная черта, несвойственная командиру корабля, — боязнь швартовки. Когда доверялось такое действо, изводил себя и всю вахтенную смену. Нервничал от превеликого желания стать лучше Куринова, но не мог. Вместо того чтобы унять свою зависть, Чугунов, наоборот, злился и разбивал о переборку ходового мостика не один десяток «матюгальников». Связист, стоящий рядом со связкой пластмассовых головок для переговорного устройства, оперативно менял разбитый. Моряки за глаза обзывали неуравновешенного старпома Ящуром.
