Максим Шахов - Верхом на атомной бомбе
Еще минут через пять в пивном баре мужчина преклонного возраста, сидевший за дальним столиком лицом к стене, закрыл крышку компактного нетбука, оставил под бокалом несколько денежных купюр и вышел на улицу. Здесь он быстро подошел к неприметному «Опелю» у обочины и опустился на заднее сиденье. Машина резко рванула с места.
…Вторая смена в хранилище заканчивалась поздно. Еще почти час уходил на переодевание и обязательную душевую процедуру. Так что освободился Виктор Гейденрейх незадолго до полуночи. Он не воспользовался услугой специального пассажирского микроавтобуса, который развозил по домам закончивших работу специалистов. Зачем, если от Центра до его квартиры медленным шагом не более пятнадцати минут ходьбы?
Но главной причиной столь поздней прогулки стало, безусловно, прекрасное настроение, в котором пребывал Гейденрейх. Он великолепно справился со своей задачей: обнаружил таинственные надписи на контейнерах, которые оставлял обер-мастер. Не только обнаружил, но и сумел сфотографировать! Как это можно сделать в свете спецприбора, еще вчера объяснил ему один знакомый местный фотограф. Кстати, тоже из русских. А сделать фотографии было непременно надо: буквы, цифры и знаки определенно представляли собой какой-то код, расшифровать который в спешке Виктор не смог. Ничего, он сейчас займется этим в уютной тишине своей небольшой однокомнатной квартиры-студии. Не беда даже, если у него ничего не получится: завтра он передаст все материалы русскому инспектору, а там…
Гейденрейх не сомневался, что господин Редин сотрудничает с определенными силовыми структурами России и всегда может связаться с кем надо через советников российского консульства. А теперь неопровержимых улик для этого было вполне достаточно.
Весь небольшой четырехэтажный дом был погружен в темноту, жители давно спали. Виктор прошел в экономно освещенный подъезд, поднялся на второй этаж, легко открыл входную дверь собственной квартиры и шагнул в глубину просторной прихожей. На голову опустилось что-то мягкое, влажное и плотное. Он инстинктивно втянул в себя воздух, пытаясь закричать, но в легкие через горло проникла какая-то странная медицинская субстанция со сладковатым запахом, заставившая Гейденрейха поперхнуться. Он хотел вскинуть руки, но почувствовал, что не может оторвать их от тела. Ни на что другое мгновенно не осталось сил, мозг начало заволакивать туманом, который почему-то показался Виктору ярким и розовым. Он даже попытался улыбнуться, но так и застыл с растянутыми губами и не до конца прикрытыми веками. Гейденрейх спал.
Опускающееся на пол безвольное тело подхватил крепкий мужчина, который до этого стальным обручем прижимал руки жертвы к туловищу, легко поднял его и негромко приказал:
– Быстро освободи его голову! Нам вовсе не надо, чтобы в легкие попало много испарений. Хотя вряд ли это определит экспертиза. И спрячь полотенце в целлофановый пакет.
Его такой же коренастый напарник беспрекословно выполнил распоряжение и прошел в комнату, куда проследовал и главарь со своей живой ношей. Бандиты действовали молча и слаженно. Уложили спящего Гейденрейха на диван, раздели до трусов и майки, тщательно обыскав все карманы и возможные потайные места одежды. Потом старший достал уже заполненный бесцветной жидкостью шприц и, немного подумав, аккуратно ввел иглу в волосистую часть головы у основания черепа. Жертва даже не дернулась.
Выждав несколько минут, главарь приложил пальцы к пульсу на шее и удовлетворенно кивнул. Потом двумя руками приподнял безвольную голову Гейденрейха и с силой ударил ею об острую грань деревянного подлокотника дивана. Как раз тем местом, куда только что сделал укол. Из рассеченной кожи начала слабо сочиться кровь.
В это время его напарник достал из кармана бутылку водки и плеснул немного жидкости в стоявший на столе пузатый бокал. Потом убийцы вдвоем аккуратно влили граммов сто водки в раскрытый рот жертвы. Неважно, что большая ее часть все-таки расплескалась по сторонам: экспертиза все равно зафиксирует наличие алкоголя. Затем бутылка была прижата к раскрытой ладони Виктора и поставлена обратно на стол рядом с бокалом. Вдобавок коренастый швырнул на пол трубку домашнего радиотелефона, а с мобильника сделал вызов по номеру Службы спасения и положил аппарат рядом с холодеющими пальцами правой руки Гейденрейха.
После этого оба мужчины тихо покинули квартиру, захлопнув дверь на автоматический замок. В кромешной темноте ночи не засветилось ни одно окно, не скрипнула ни одна дверь. Уютный дом продолжал мирно и безмятежно спать.
Когда в середине следующего дня Сергей Редин пришел в хранилище, его сильно удивило отсутствие там Гейденрейха. Хоть они и не договаривались о встрече, но сейчас работала именно та смена, в которой Виктор был мастером. Странным показалось и то, как сотрудники реагировали на расспросы капитана 2-го ранга. Не нужно знать немецкий язык или иметь под рукой переводчика, чтобы правильно и внятно произнести фамилию «Гейденрейх». Однако одни лишь недоуменно пожимали плечами, другие бормотали что-то маловразумительное, отводили в сторону глаза и торопились расстаться с любопытным инспектором.
Редин понял, что без визита к высокому руководству ему не обойтись. В административном корпусе царило чинное деловое спокойствие. Ему, как всегда, оказались «несказанно рады». Но после его прямого вопроса и без того постная физиономия немецкого директора стала вовсе унылой и печальной.
– Какой неслыханный удар! Мы все так скорбим! Такой талантливый инженер… И был так молод!
Нехорошие предчувствия зародились у Редина еще в самом начале этого патетического директорского монолога, а теперь он довольно резко спросил:
– Что, собственно, произошло?
– Как, до вас еще не дошли эти трагические слухи?! Все наши сотрудники только и говорят об этом. Ах да, некоторые проблемы с языком…
– Какие проблемы с языком?! Никто не хочет со мной говорить о Гейденрейхе.
– Люди так подавлены! Вы должны их понять. Не каждый день умирают наши ведущие сотрудники…
Так! Слово произнесено. Смерть…
– Простите, умирают или погибают?
Вице-директор с глазами печального пингвина вполголоса посовещался о чем-то с переводчиком, тот утвердительно покивал очкастой головой и подтвердил:
– Господин директор сказал «умирают». Здесь имеется некоторый языковой нюанс, непонятливый на слух и трудный для точного перевода.
«Сам ты непонятливый!» – подумал Сергей и попросил:
– Вы мне коротко расскажите, что произошло, а я сам решу, умер, погиб или… преставился.
– Как, простите?
– Неважно, – внутри Сергея поднималась волна глухого раздражения. Некоторым усилием он подавил ее и предельно вежливо произнес: – Итак, я слушаю. – И, обратившись лично к переводчику, добавил: – Попрошу вас обойтись без эмоций. Вам так будет легче переводить, а мне – воспринимать.
– Утром в дирекцию позвонили из местного отделения «Скорой помощи» и сообщили, что несколько часов назад к ним был доставлен господин Гейденрейх в состоянии… э… уже наступившей смерти. Тем не менее в стационаре были дополнительно предприняты все меры, чтобы реанимировать пострадавшего. Увы, безрезультатно. Диагноз: обширный инфаркт. Он скончался дома в течение нескольких минут. Вряд ли кто мог бы ему помочь.
– Насколько я знаю, Гейденрейх жил один. Кто же тогда вызвал ночью «Скорую помощь»?
– Наверно, это сделал сам господин Гейденрейх, почувствовав приближение приступа.
– Его вызов зафиксирован?
– Он набрал номер телефона Службы спасения, но уже не смог ничего сказать и, вероятно, выронил сотовый телефон из руки. Однако вызов продолжал поступать. По нему затем и определили местонахождение пострадавшего.
– Так, понятно. – Хотя таких объяснений Редину явно было недостаточно. – А что говорит местная полиция?
– Они, как положено, выделили следователя для уточнения всех нюансов трагического происшествия. После осмотра квартиры пострадавшего и беседы с врачами тот сделал заключение, что никаких признаков… э… насильственной смерти не зафиксировано. Если именно это вы имеете в виду.
– А вас что, все устраивает?! – Недовольство Сергея все-таки вырвалось наружу.
– Все русские такие подозрительные! И вовсе не хотят заботиться о своем здоровье…
– Это надо понимать так, что Виктор Гейденрейх страдал хроническим сердечным недугом и не хотел лечиться, да?
– Ну-у-у, мы не будем делать такие скоропалительные выводы. Однако в клинику он не обращался, хотя наша фирма предоставляет очень выгодную медицинскую страховку с учетом всех особенностей вредного производства.
– Так, может, логичнее предположить, что Гейденрейх просто не нуждался в клиническом обследовании и лечении?
– Возможно, возможно… Подобные приступы могут быть острыми, единичными, но, увы, с летальным исходом. Как и произошло в этом случае. А вот его сослуживцы не один раз замечали… э… нездоровье господина Гейденрейха. Даже вчера днем на работе он плохо себя чувствовал и неважно выглядел. Настолько, что обер-мастер дважды предложил ему обратиться в медпункт и пойти домой отдыхать. Это было, безусловно, возможно, так как сам обер-мастер готов был взять на себя его производственные обязанности. Однако Гейденрейх категорически отказался! Еще врачи сделали предположение, что спровоцировать приступ мог алкоголь, который несчастный… э… употребил незадолго до смерти. В его квартире была найдена открытая, наполовину пустая бутылка водки. Возможно, таким способом господин Гейденрейх хотел, придя домой… э… справиться с недомоганием, или, как это у русских, снять стресс.
