Борис Бабкин - Мы не мафия, мы хуже
Он вытащил пачку стодоллоровых купюр, пересчитал и довольно сказал:
— Все правильно.
— Где товар? — спросила Людмила.
— Пойдемте. — Степан открыл дверь. Людмила вошла в комнату и огляделась.
— У вас хороший вкус, — одобрительно заметила она.
— У него, — раздался за ее спиной насмешливый женский голос, — вообще нет никакого вкуса.
Людмила стремительно обернулась. Увидела стоявшую в дверном проеме высокую крепкую женщину.
— Степке безразлично, — улыбнулась та, — что есть в квартире. Все это, — она обвела рукой мебель, видео-и телеаппаратуру, — приобрела я. Меня зовут Галя, жена Степана.
— Люда, — кивнула Людмила. — Я пришла по объявлению о…
— Знаю. И сколько ты хочешь взять? Или только для себя?
— Надо посмотреть. Деньги я принесла за плащ и дубленку. Хорошо, что ваша цена ниже, чем в магазине.
— Деньги взял? — спросила мужа Галя. Он кивнул:
— Да. В долларах.
— Богатая ты. — Галина с невольным уважением взглянула на гостью. — Покажи даме товар.
Степан оценивающе взглянул на покупательницу и достал из шкафа упакованные в пластик дубленку и кожаный плащ.
— Можно примерить? — спросила Людмила.
— Ваш размер, — улыбнулась та. — У Степки глаз наметан. Он всю жизнь портным проработал по верхней женской одежде. Я с ним в ателье и познакомилась.
Трое бандитов — рослый, черноволосый и коротко стриженный парень — сидели в «шестерке».
— Пора, — сказал Юрий. Все трое вышли из машины.
— Я беру пять дубленок, — решила Людмила, бросая окурок сигареты в отрытую форточку, — и четыре плаща. Размеры все мои.
— А деньги? — спросила Галина.
— Покажите товар. Я оценю его и сразу же отправлюсь за деньгами. Можно, конечно, сделать проще — только я не уверена, что вы согласитесь.
— Как именно? — спросила Галина.
— Я выберу пять дубленок, четыре плаща, и мы отправляемся с вами на вашей машине в гостиницу, — улыбнулась она, заметив, как муж и жена переглянулись.
— Я отдаю вам деньги, и, отметив нашу сделку в ресторане, расстаемся. Я остановилась в «Космосе», номер восемьдесят три. Панова Людмила Аркадьевна. Вот номер. — Она достала пропуск в гостиницу. — Позвоните и убедитесь, что я говорю правду.
— Позвони. — Галина взяла листок и протянула его мужу.
— Думаешь, подфартит? — тихо спросил рослого парень.
— Мне один хрен, — спокойно отозвался тот. — Вопросы насчет везухи ему, — кивнул он на стоявшего у двери лифта Юрия.
Лифт остановился. Все трое вышли. Юрий посмотрел на часы. Рослый, усмехнувшись, отвернулся.
— Ну вот, видите, — улыбнулась Людмила. — Но чтобы окончательно развеять ваши вполне обоснованные по нынешним временам подозрения, поедем без товара. Возьмем деньги и вернемся. — Она остановилась у входной двери. — Дог у вас красавец, — громко сказала она. — И большой. Кто из вас поедет, — она посмотрела на Галину, — жена или муж?
— Я. Сейчас оденусь, — сказала Галя и ушла в свою комнату. Людмила неожиданно, чуть поддернув короткую юбку, сильно и резко ударила Степана носком правой ноги между ног. Прыгнув вперед, успела закрыть дверь на кухню.
Дверь вздрогнула от ударившего в нее лапами дога. Он коротко и громко пролаял. Людмила, дотянувшись, подставила под ручку спинку стула и метнулась навстречу выходившей из комнаты Галине. Резкий удар ногой в живот согнул ее.
Людмила поймала падающую хозяйку и аккуратно положила на пол. Кухонная дверь содрогалась от ударов рвущейся собаки. Людмила прыгнула к входной двери и открыла ее. В прихожую вбежал парень. Увидев пытавшегося подняться Степана, сильно пнул его ногой в бок.
— Нормалек, — войдя, оценил рослый. — На кой хрен мы? — усмехнулся он.
— На кухне собака, — сказала Людмила. — Дог.
— Слышали, — кивнул брюнет. Вытащив пистолет с глушителем, он подошел к подрагивающей двери, приставил к ней ствол глушителя и нажал на курок.
— В ванную их, — обернувшись, бросил брюнет. Парень легко поднял Галину. Рослый, сунув за пояс пистолет, взял за ноги Степана и потащил его в ванную комнату.
— Свяжите их так, чтобы могли писать правой рукой. Инструмент с собой? — взглянул он на Людмилу.
— Разумеется, — улыбнулась та. Открыв сумочку вытащила перчатки, паяльник и упаковку иголок. — Мне кажется, ничего из этого не понадобится.
— Дай Бог, — улыбнулся он. Вздохнув и натянув перчатки, вошел в ванную.
Степан и Галина испуганно смотрели на бандитов. Рты жертв были заткнуты скрученными носовыми платками и заклеены крест-накрест полосками скотча. На кистях — наручники.
— У нас мало времени, — сказал брюнет. — Нам нужны деньги. Пятьдесят тысяч долларов или рублями по сегодняшнему курсу нас устроят. Вам выгоднее отдать эту сумму. В противном случае вы испытаете сильную боль. А мы будем делать обыск и тогда заберем все, что понравится. Возможно, даже чайный сервиз. Итак, — затянувшись, он выдохнул дым в лицо женщине. — Где деньги?
Замычав, она замотала головой.
— Такой суммы вы набрать не сможете? — словно поняв ее, спросил брюнет.
Галина энергично закивала.
— Какой суммой вы располагаете? Она снова замычала.
— Кричать не советую, — предупредил он и отодрал скотч.
— Двенадцать тысяч, — морщась от боли, сипло проговорила Галина.
— Где?
— В сейфе, в спальне.
— Код?
Стоявшая у прикрытой двери ванной комнаты Людмила услышала два приглушенных хлопка.
— Кого надобно? — подойдя к входной двери, недовольно спросил рыжий детина с трехдневной щетиной.
— Бонжур, — услышал он мужской голос. — By пэрэтэ ке же фюм?
— Что? — детина вытаращил глаза.
— By пэрэтэ ке же фюм? — насмешливо повторил мужчина за дверью.
Детина, щелкнув замком, распахнул дверь.
— Что в переводе означает, — весело проговорил стоявший перед дверью высокий подтянутый смуглолицый мужчина в белом костюме, — разрешите закурить. Из всего французского у тебя получалось понятным только это.
— Полковник, Артур! — взревел детина и, шагнув вперед, обнял гостя.
— Эй, — засмеялся тот, — Русич, переломаешь ребра. Не для того я берег головушку, чтобы на родине сгинуть в ручищах своего подчиненного.
Федор отпустил Артура, отступил на шаг, тряхнул головой.
— Точно ты, — улыбнулся он. — Живой. А ведь вроде как разговор шел, что ты где-то в Африке остался.
— Не всем разговорам нужно верить, — усмехнулся Артур. — Тем более что я уезжал из матушки-России только для того, чтобы вернуться. Ты давно дома?
— Два года назад был с тобой в Сьерра-Леоне. Помнишь? — Русич оттянул ворот рубашки, показал широкий шрам на мускулистой груди. — Против комаджоров дрались. Потом президента, как его, гада?
— Кабба, — подсказал полковник.
— Во, — кивнул Русич. — Он, пес. Его скинули, ты тогда осколок в спину поймал, и тебя куда-то увезли. Вот и я через неделю нарвался. Три месяца провалялся в городе Зими, у границы с Либерией, а потом нас вернули…
— Хорошо, что живой. — Артур похлопал его по плечу. — Африка с тех пор, как там научились убивать, постоянно воюет. И климат далеко не наш. Особенно тяжело приходится русским.
— Точно, — кивнул Русич. — Я, когда первый раз туда прибыл, думал, Богу душу отдам. То жара, то дожди льют. Знаешь, — он широко улыбнулся, — когда в Россию вернулся в феврале, чуть не заплакал. Снежок, морозец. Никак надышаться не мог. Поехал за деньгой большой, а вернулся… — Он махнул рукой. — И растерялся. Чем заниматься, не знал. Как будто в другой мир попал. Если честно, было желание в иностранный легион вступить. Но… — Русич криво улыбнулся. — Не для меня курсантом быть. К тому же — как вспомню, что ты рассказывал… Вовремя одумался.
— Ты принял мудрое решение, — кивнул Артур. — И давай закончим воспоминания. Хочется по Москве пройтись, просто прогуляться. Год назад я заскакивал в столицу, еще до кризиса. Сейчас, наверное, многое изменилось. Хотя, когда ехал сюда, вроде все так же. Поедем, заодно перекусим где-нибудь.
— Так у меня, — признался Русич, — в кармане вошь на аркане.
— Давненько мы не общались, — улыбнулся Артур. — Убери вещи, — он кивнул на чемодан и сумку, — и тронулись. Жизнь, Федор, продолжается.
— Волчара, — входя в кухню, стриженый парень в спортивном костюме довольно улыбнулся, — ништякподработали.Сейчас можно…
— Подвезло нам с тобой, — снимая закипевшую кружку с чифиром, кивнул тот.
— Людка — деваха башковитая и в деле другому фраеру фору даст. Где она наблатыкалась так махаться? — удивленно спросил он.
— Как только карате разрешили, — ответил парень, — она стала в платную секцию ходить и меня туда затащила. Я считал, что бугор все эти кьякалки. Но потом понял.
— Например, я всегда говорю, — перебил его Волчара, — что опасней уличного баклана нет. Разумеется, если он по жизни хулиган и рос на улице. А все эти выкрики и удары ногами в голову — фуфло голимое. Порой в кино смотришь: он его с разворота по челюсти носком ноги садит, а тот стоит — и только брызги в разные стороны. Пока крутишься, любой увернуться успеет. Блевотину кажут, а мы рты раскроем — и сопли пузырями. Китаец тоже, наверное, каратек? Потому что кликуха такая. Из него азиат — что из меня негр, — хохотнул он.