Сергей Самаров - Они пришли с войны
А после ухода комбата один за другим стали собираться офицеры сначала роты, а потом и всего батальона. И даже знакомые из соседних батальонов заглянули. Я так и не понял, откуда в доме появилась и посуда, и закуска, и все остальное. Я бы еще понял, если бы это множилось каким-то волшебным образом в холодильнике. Но благодаря заботливости жены я остался и без холодильника…
* * *Дорога до областного центра была не длинной и не сложной, хотя и нельзя назвать ее автобаном. Доехали спокойно, а потом начались хлопоты, которые я в принципе не люблю. Но это было, видимо, обязательной составляющей в дальнейшей моей жизни, по крайней мере на настоящем ее этапе. Пора было отвыкать от армейских порядков, когда за тебя многое решают, когда за тебя многое делают, с тем только условием, чтобы ты свое дело делал и не отвлекался на повседневность бытия. А гражданская жизнь наполовину состоит из повседневности бытия. Однако хлопоты завершились, как завершается все, что имеет начало, и я вздохнул с облегчением, потому что даже вспотеть не успел. Вдвоем с водителем-солдатом, улыбчивым широкоплечим крепышом, который сам на себе, наверное, может свой легкий грузовичок на допустимой правилами дорожного движения скорости таскать, мы занесли «оружейный сейф» в квартиру на первом этаже, ключи от которой мне вручили полчаса назад в ХОЗО[3] штаба округа. Квартира была старенькая, требовала ремонта, и потому я не торопился покупать мебель. Купил только диван, чтобы было где спать, постельное белье, чтобы было на чем спать, пару табуреток, чтобы было где присесть, маленький стол на кухню и минимум необходимой посуды. Правда, еще приобрел боксерский мешок, который мне помог подвесить в тесной прихожей тот же водитель-солдат, первым мешок опробовавший своим пудовым кулаком. Не обошлось и без покупки тяжелого молотка и нескольких солидных гвоздей, на которые и пришлось мешок подвесить. После этого машину я отпустил. Водителю до бригады добираться еще сорок километров, при этом солдат не желал бы, наверное, опоздать на обед. Все остальное я надеялся приобрести и доставить до дома сам. В худшем случае – на такси. Ни нога, ни рука меня не беспокоили. Значит, мог работать. А в перечень остального, что я мысленно уже составил, входили только материалы для ремонта квартиры, которым я и намеревался заняться в гордом одиночестве. Материалы я закупал до позднего вечера. Много магазинов обошел. Впервые ремонт собрался делать не на вкус жены, а на свой, и хотелось сделать его так, чтобы самому нравилось. Сам не ожидал от себя такой хозяйственной прыти, но от этого «не ожидания» прыти не убавилось. Даже обои выбирал непривычно тщательно, представляя, как они будут смотреться в квартире, хотя раньше всегда этим делом занималась жена, а я использовался только в качестве носильщика-грузовика. И только тогда, когда частично начал работу, побелив на один раз потолок, сообразил вдруг, что у меня в новой квартире вообще нет ничего съестного. Нет даже чая, чтобы его заварить в новый, только сегодня приобретенный заварочный чайник. Посмотрел на часы. Большинство магазинов уже, скорее всего, закрыты. Но есть же наверняка и такие, что допоздна работают. Наверняка есть даже такие, что работают ночью – город все-таки миллионный. А потолку перед второй побелкой в любом случае требуется просохнуть. И я, как разведчик со стажем, отправился на поиски, предполагая, что магазины, работающие допоздна, должны располагаться на крупных перекрестках, где много остановок общественного транспорта. Этот вывод был чисто умозрительным, и я один такой перекресток не слишком далеко от моего нового дома помнил. И, сменив старый мундир, в котором работал, на простой гражданский «камуфляж», смело направился туда.
Моя инвалидная реабилитационная палочка постоянно напоминала мне, что правая нога у меня хотя бы частично, но протезная. Отсутствие палочки так назойливо об этом не говорило. Но палочку я пока решил не выбрасывать. Знал по опыту, как внезапно может подступить боль. И тогда нужно на что-то опереться. Однако даже при этом знании существовало знание и другое. Нога, чтобы хорошо работать и не часто спотыкаться, должна быть в постоянном движении. Все просто. Человеческие ноги – это же обыкновенные насосы, которые гоняют по организму кровь. Так мне один знающий человек объяснял. И чем больше шевелишь ногами, тем лучше кровь по телу бегает, следовательно, человек более здоровым становится. А мне необходимо было восстановить здоровье. Для чего конкретно мне это было необходимо, я, честно говоря, еще не знал, но от незнания уверенность моя не пропадала. Просто я привык всегда быть здоровым и сильным, не видел основательной причины, чтобы от этого отказаться. И я, презрев городской транспорт, отправился на поиски магазина пешком, хотя до того самого нужного мне перекрестка было не слишком близко, но, как я уже вспомнил, и не слишком далеко.
Магазин нашелся. Он был большим, не бедным, но я, наученный недавней поездкой в Москву, уже уяснил себе, что чем лучше и привлекательнее упаковка, тем хуже продукт на вкус. И потому покупал себе не много и все самое внешне непривлекательное. К гурманам себя никогда не относил и умел обходиться, грубо выводя аналогию, гранатой и не требовал себе баллистическую ракету. Хотя в таком магазине выбрать самое простое было достаточно сложно. Немного, но я все же выбрал. И с пластиковым пакетом в левой руке, поскольку правая была занята инвалидной палочкой, отправился домой. Уже начало стремительно темнеть, но не зря эмблема спецназа ГРУ изображает летучую мышь… В темноте спецназу полагается ориентироваться лучше, чем лягушке в своем болоте. И я не боялся не найти дома, к которому еще не успел привыкнуть, и не собирался ломиться в чужую квартиру, как случается с пьяными. Более того, я пошел даже напрямую через чужие дворы, которыми никогда раньше не ходил, будучи уверен, что не смогу заблудиться в городе, хотя там заблудиться, ежику понятно, гораздо легче, чем в незнакомом лесу.
Хотя я интуитивно хорошо ориентировался, что в лесу, что в горах, что в полях и степях, и всегда знал направление, в котором мне следовало двигаться, по происхождению я все же был отпетым и конченым горожанином и имел в запасе городские инстинкты. И потому, увидев длинное девятиэтажное здание, я сообразил, что его мне следует обойти по всей длине, чтобы попасть к торцу старенькой пятиэтажки, в которой мне и выделили квартиру. Вдоль всего длинного дома тянулся, грубо говоря, «проезжий тротуар». Вообще-то, это был тротуар, по которому днем и молодые мамы с колясками обязательно гуляли, но предназначенный одновременно и для проезда автомобилей, о чем говорили огороженные бордюром «карманы» рядом с каждым подъездом – якобы места для парковки. В предночное время машин рядом с домом почти не было. Это не Москва, где автомобилей, кажется, больше, чем жителей, и где плюнуть невозможно, не попав в автомобиль. В областном центре люди предпочитают не оставлять машины на ночь без присмотра и отгоняют их в гаражи, кто гаражи имеет, или на платные стоянки, кто собственных гаражей не имеет. Но и в отсутствие машин никто рядом с домом не гулял. Время было, должно быть, слишком позднее для прогулок. Только мужчина с женщиной устало шли на десять шагов впереди меня. Так устало шли, что даже я, инвалид с палочкой, передвигался быстрее. Они вообще, как большинство горожан, кажется, не умели ноги при шаге полностью распрямлять. Я давно уже заметил, что сейчас большинство людей в городах ходит на полусогнутых ногах. Эти двое шли медленно. Женщина еще более-менее ноги поднимала, хотя ее усталость в походке была заметна, а мужчина передвигался на «полусогнутых» и подошвами шаркал. Ко мне в роту время от времени приходили солдаты, которые ходили так же. Исправить походку можно было только муштрой и насмешками. Насмешки товарищей были особенно действенными. Но этот мужчина, как я легко определил, в спецназе ГРУ не служил. Может быть, парочка просто прогуливалась в вечерней тишине, устав от дневных техногенных городских шумов. Но эта же вечерняя тишина позволила мне даже при полном расслаблении всех армейских инстинктов легко услышать звук автомобильных двигателей и даже определить, не оборачиваясь, а только по звуку, что автомобилей вдоль дома за моей спиной движется два – один за другим. И приближались они достаточно быстро, как обычно и происходит на улицах, покрытых вечерней или ночной темнотой. Правда, проезжие части улицы, как правило, бывают освещены фонарями, а на неосвещенных улицах водители предпочитают включать фары дальнего света, поскольку фары ближнего света положено включать даже днем, но они светят не далеко. Там, где я шел, освещение было достаточно тусклым – свет падал только из окон дома, сам по себе был слабым, рассеянным и неравномерным, да еще приглушенным шторами. По идее, дальний свет фар лучше было бы включить. Тем более я десять шагов назад переступил через «лежачего полицейского», который при быстром движении без освещения может и подвеску автомобиля «пробить». Причин для беспокойства у меня не было, хотя движение с выключенными фарами меня слегка насторожило. Но я в этом городе не успел еще никого «достать» настолько, чтобы в ответ попытались «достать» меня. Значит, и беспокоиться было не о чем. Я просто сделал шаг в сторону, остановился на газоне и обернулся, желая пропустить машины, которые были уже недалеко. Два внедорожника – впереди «Тойота Ленд Крузер 200», позади «Хенде Санта Фе». У второго, правда, светится в фарах светодиодная полоска дневных ходовых огней, у первого даже такого света нет. Но едут быстро. И, конечно, только в самый последний момент обратили внимание на «лежачего полицейского». «Ленд Крузер» резко затормозил, отчего «Санта Фе», где водитель поздно успел среагировать, ударила своего ведущего в задний бампер. Однако легкое столкновение почему-то не вызвало обязательной разборки между водителями – это уже давнее правило на российских дорогах, и любого соображающего человека такое положение вещей – отсутствие разборки – должно насторожить. Насторожило и меня, хотя внешне это проявилось только тем, что я перебросил хват на своей инвалидной палочке, теперь удерживая ее за середину, чтобы в руке у меня оказалось что-то типа деревянного топорика, которым при правильном умелом ударе легко голову любому противнику хотя бы проломить. Главное, знать куда бить.
