Сергей Москвин - Разрешение на штурм
– Лев Яковлевич, – произнес он по-английски, услышав ответ собеседника. – Вы уже знаете сегодняшнюю новость? По-моему, нам самое время поговорить.
– Хорошо, – после продолжительной паузы выдавил из себя второй заместитель министра. – Через час у моего дома. Это...
Шах улыбнулся. После встречи в гольф-клубе он проследил за машиной Полунина и выяснил его адрес.
– Спасибо. Я знаю, где Вы живете.
– Тогда... – в замешательстве пробормотал чиновник. – Подъезжайте. Я к Вам спущусь.
* * *В своей квартире Полунин дрожащей рукой положил на стол мобильный телефон и, взяв стоящую рядом распечатанную бутылку «Джонни Уокера – голубая метка», налил себе уже второй за вечер стакан.
Ему хотелось выпить еще с утра, когда министр, собрав всех сотрудников аппарата на экстренное совещание, объявил им о внезапной смерти своего заместителя Бориса Малашенко. Это известие стало для Полунина настоящим шоком. Все совещание он просидел с бледным, как мел, лицом и вытаращенными от ужаса глазами, чем обратил на себя внимание министра.
– Мне тоже тяжело было узнать о смерти Бориса, – обратился к нему глава Минатома. – Он был прекрасным человеком и отличным работником. Нам всем будет его не хватать. Но нужно взять себя в руки, Лев Яковлевич. Тем более что пока Вам, очевидно, придется исполнять и обязанности Малашенко.
Все вышло именно так, как предрек пресловутый Жан. Значит, смерть Малашенко вовсе не случайность, а подстроенное... Полунин гнал от себя последнее слово, но оно само вонзалось в мозг, раскалывая голову. Убийство! Убийство! Убийство! Смерть Малашенко наглядно продемонстрировала, что в достижении своей цели этот Жан не остановится ни перед чем. Черт возьми! Да француз просто убьет его, раздавит как клопа, как сделал это накануне с Малашенко. И не помогут ни счета во французских банках, ни личная охрана.
После работы Полунин не поехал ни в загородный коттедж к жене, ни к спонсируемой им начинающей фотомодели Миле, с которой он развлекался последние полгода и которая еще не успела ему надоесть, а вернулся в обычно пустующую летом городскую квартиру в Крылатском. Здесь, чувствуя себя более-менее защищенным за прочными стенами и двойной бронированной дверью, он достал из бара свою излюбленную «голубую метку» и, налив почти до краев хрустальный стакан, залпом выпил. Но на этот раз знаменитое на весь мир виски двадцатипятилетней выдержки пролилось в пищевод, как обычная вода, не принеся ожидаемого облегчения. Полунин даже не почувствовал его вкуса. Поставив стакан на установленный у бара столик, он бессильно упал в кожаное кресло и в отчаянии обхватил голову руками. В таком состоянии его и застал звонок Жана...
Переговорив с ним, Полунин снова взялся за виски. Проклятый француз не оставил ему выбора. Но и рисковать своей головой за какой-то жалкий миллион он тоже не будет. Жан не может этого не понимать, значит, должен принять его встречные условия.
Француз перезвонил через час и сказал всего одну фразу:
– Я жду Вас, Лев Яковлевич.
– Спускаюсь, – ответил ему Полунин и, натянув поверх рубашки, в которой вернулся с работы, свободный свитер, вышел из квартиры.
Жан стоял напротив дома, возле приземистой японской «Мазды». Полунин подошел к машине француза и уселся рядом с ним на переднее пассажирское сиденье.
Жан втянул носом воздух и, трогаясь с места, осуждающе произнес:
– Вы пили, Лев Яковлевич. Напрасно. Нам предстоит серьезный разговор.
– Это не ваше дело, – резко оборвал его Полунин. – Вам нужна от меня определенная услуга. Извольте. Я готов вам ее оказать. Цена такой услуги двадцать миллионов. И не долларов, а евро. Деньги должны быть переведены на мой счет в «Лионском кредите». Половина сейчас, половина после сбора интересующей вас информации, но до ее передачи. Пока я не выясню, что на счет поступили все деньги, вы от меня не получите ничего. Это мое непременно условие. Вы должны понимать, как я рискую, собирая сведения о корчагинском изделии, и обязаны компенсировать мне этот риск.
Жан надолго задумался. Полунин напряженно ждал. Наконец француз произнес:
– Хорошо, мсье Полунин. Ваши услуги будут надлежащим образом оплачены. Но о том, чтобы платить деньги вперед, не может быть и речи. Мы должны убедиться в качестве представленного вами товара. Однако Вам не следует беспокоиться. Экспертиза не займет много времени. – Голос Жана стал заметно мягче. – Как только будет установлена достоверность собранной вами информации, Вы немедленно получите указанную вами сумму. Кстати, сколько времени Вам потребуется, чтобы собрать всю информацию об изделии?
– Думаю, два-три дня, – механически ответил Полунин.
– В таком случае, до встречи через три дня, – свернув к тротуару, Жан остановил машину и, повернувшись к пассажиру, кивнул, ясно давая понять, что разговор окончен.
К счастью, он только выехал со двора и не успел далеко отъехать от дома. Не попрощавшись с собеседником, Полунин выбрался из машины и с силой захлопнул дверь, вымещая тем самым свою злость на француза, заставляющего его возвращаться пешком, и зашагал в обратную строну. Чертов лягушатник! Опять перевернул все так, как ему нужно. Хорошо, хоть не отказался платить. Ладно, когда он соберет всю информацию для продажи, то найдет способ получить с француза свои законные двадцать миллионов.
38. Конспиративная квартира Управления по борьбе с терроризмом, Центральный округ, Москва
23 мая – суббота 11.00
Услышав птичью трель дверного звонка, Егоров завернул на кухне краны и, как был – в повязанном вместо фартука полотенце, вышел в прихожую. Глянув по привычке в дверной глазок, он распахнул дверь. На пороге стоял Александр Ватутин. Шагнув через порог, Ватутин принял строевую стойку и отрапортовал:
– Товарищ полковник, майор Ватутин в ваше распоряжение прибыл.
– Тихо, а то всех соседей переполошишь, – строго взглянул на него Егоров, торопливо вытирая мокрые ладони о полотенце, чтобы пожать товарищу руку.
Ватутин, и не думая смущаться, указал на повязанное Егоровым полотенце.
– А что это Вы, товарищ полковник, не по форме одеты?
– Так о тебе Татьяна заботится, а мне приходится все самому делать.
– Жениться Вам надо, Андрей Геннадьевич, – безапелляционным голосом заявил Ватутин. – А то кому рассказать, что опер-важняк, да еще полковник, сам себе готовит, засмеют.
– Я еще белье стираю и квартиру убираю, – усмехнулся Егоров. Но усмешка получилась грустной – последняя реплика Александра задела его самолюбие. – Ладно. Ты чай, кофе будешь?
Ватутин отрицательно покачал головой.
– Нет, спасибо, я же из дома, сыт. Слушайте, Андрей Геннадьевич! А давайте как-нибудь все вместе выберемся на шашлыки! – неожиданно для Егорова предложил он. – Только не сегодня. А то я Танюшке обещал, что сегодня с ней, наконец, в театр схожу. Она и билеты уже купила. А вот в следующие выходные, в субботу или в воскресенье, в самый раз.
– В субботу у меня родительский день, – покачал головой Егоров. – Обещал дочери сводить ее на авиамодельное шоу.
– Тогда в воскресенье?
Егоров улыбнулся.
– До воскресенья еще дожить надо. Но, если ничего непредвиденного не случится, то можно и выбраться.
– Договорились, – Ватутин довольно потер руки. – А сейчас давайте к делу. А то мне надо еще успеть вернуться домой, чтобы переодеться. Не идти же в таком виде.
Глядя на Александра, Егоров внезапно подумал, что может представить его себе в десантном комбезе или, как сейчас, в джинсах и футболке-лакосте с распахнутым воротом, но никак не в строгом костюме.
Ватутин заметил его пристальный взгляд и смутился.
– Что, Андрей Геннадьевич?
– Нет, ничего, – Егоров мотнул головой. – К делу так к делу. Проходи в комнату.
Оставив гостя, Егоров вернулся на кухню и, бросив печальный взгляд на соседний с мойкой стол, где за пять дней, что он жил на новом месте, уже скопилась изрядная гора грязной посуды, снял с себя полотенце. Когда он вошел в комнату, Александр скептически разглядывал интерьер временного жилища Егорова.
– Вот, вроде бы все есть, а обстановка какая-то нежилая, – сказал он, обернувшись. – И воздух спертый.
– Да я каждый день проветриваю, – с обидой в голосе произнес Егоров и на всю ширину распахнул оконную форточку. – Ладно, я тебя не на новоселье позвал, а для того чтобы показать один сюжет, записанный видеокамерой наружного наблюдения. – Отойдя от окна, он включил заранее настроенный видеомагнитофон и, повернувшись к Ватутину, сказал: – Хочу узнать твое мнение об одном человеке.
– О ком? – с живым интересом откликнулся Александр.
Присев возле телевизора на корточки, Егоров указал пальцем на копающегося в мусорном баке человека в брезентовой штормовке.
– Вот об этом бомже.
– О бомже?! – Ватутин изумленно вытаращил глаза.
– Ты не спеши с выводами... Вот, сейчас внимательнее!
