Сергей Зверев - Антидиверсанты
Коваль, двигавшийся впереди, успел прошагать метров двести, когда вдруг резко остановился и поднял руку. Тут же и вся группа смогла явственно различить вдали басовитые трели огнестрельного оружия. Кажется, они опоздали. В полукилометре шел ожесточенный бой…
17
Северо-восточная Украина
Полигон
18 августа
00.43
После громового шума на землю навалилась ночная тишина, нарушаемая лишь легким шелестом листьев и согласованным стрекотанием цикад. Все бойцы, участвовавшие в схватке, расслабились, полностью сбросили напряжение, которое, казалось, поселилось в каждой клетке тела.
Любая смена режима функционирования собственного организма отражается на психике. Она словно замирает. В этот момент человеку почти безразлично, как дальше будут развиваться события, поскольку появляется возможность на короткое время полностью забыть о жесткой схватке.
Ник, Рич и Берк, получив команду от Томсона, прекратили огонь, но не покинули сразу своих позиций. Запад тоже не сдвинулся с места, когда Митин сообщил ему по рации о том, что вступил в переговоры.
Митин здорово рисковал в тот момент, когда поднялся во весь рост, держа в руке штурмовой карабин, нацеленный в сторону своего бывшего владельца.
Он сделал два шага вперед.
Американцы никак не проявляли себя. Тогда, демонстративно закинув резким движением за плечо штурмовой карабин Хантера, Митин смело нырнул под трубу и спустя несколько секунд уже двигался ко входу в бункер Д-10. Тем самым он окончательно пересек незримую разделительную черту.
Митин не сомневался, что его поведение будет правильно понято и принято противником. В создавшейся ситуации, когда он пошел на чудовищное нарушение устава и всех неписаных канонов поведения командира боевой группы, можно ожидать ответной любезности.
И тут произошло совершенно неожиданное событие!
В ночной тишине вдали (в полукилометре к югу, мгновенно определил Митин) резко застучал крупнокалиберный пулемет.
Он немедленно бросился в бурьян у края металлической трубы, поскольку справедливо посчитал, что противник может оценить происходящее как провокацию российского отряда.
Но Митин на сей раз ошибся. И Томсон, и Ник, и Рич, и Берк, и даже раненый Хантер, который скрючился на земле, стиснув зубы от дикой боли, почти одновременно подумали о том, что командир российских спецов их, похоже, не обманул. Только что полученная информация подтверждалась – на границе Полигона появилась третья сила…
Только с кем она ведет бой? Томсон, с дикой скоростью прикинув различные варианты, пришел к неутешительному выводу – противник их все-таки перехитрил! Видимо, совсем рядом находился «засадный полк», который выполнял задачи, аналогичные функциям резервной группы Хантера. Вступив в бой с прибывшими украинскими спецами, «засадный полк» должен отвлечь внимание от местонахождения ядра боевого отряда, а заодно и от американской ДРГ.
Томсон послал вызов на приемопередатчик Хантера, которым теперь владел командир российской группы.
– L-96, это L-97! Прием!
Митин отозвался сразу:
– Слушаю, L-97! Прием!
Он лежал в траве, отслеживая позиции американских бойцов. Но они не двигались с места, ожидая приказа Томсона. Да и Запад, единственный оставшийся в живых спец из его отряда, замер, сжимая в руках «Грозу». Он был шокирован событиями последних минут и вообще перестал что-либо понимать.
– Там твои люди? Прием!
– L-97, у меня больше нет людей. Я не знаю, кто там. Прием!
Как ни странно, Томсон почему-то сразу поверил словам командира российских спецов.
А Митин решил, что обещанный сводный отряд прибыл сюда с необыкновенной скоростью и вступил в бой с украинским антидиверсионным подразделением. Ему даже в страшном сне не могла присниться такая поражающая своим абсурдом картина, которую точными яркими огненными мазками нарисовала в эти мгновения реальность на краю Полигона…
18
Северо-восточная Украина
Полигон
18 августа
00.43
– Открывай огонь! – орал Островец старшине. – Это диверсанты! Ты что? Не видишь?
Вертолет сделал крутой вираж и полетел вдоль края лесополосы.
Генерал метался по салону, совершая бессмысленные движения.
Неведомая группа, которую Михалыч собирался отыскать на руинах Полигона, появилась как по заказу именно тогда, когда он прилетел сюда с целью ее уничтожить.
Старшина, конечно же, не смог оперативно выполнить приказ, поскольку совершенно растерялся. Он прицеливался, дрожащей рукой сжимая затвор пулемета, и в эти мгновения потерял стратегическое преимущество. Вооруженные люди успели мгновенно и грамотно замаскироваться.
– Стреляй, мать вашу!
«Ми-6» почти опустился на землю, когда старшина наконец решился открыть огонь. Он не видел противника, поэтому вначале очереди слепыми линиями расчертили темное пространство ночной степи, не нанеся никакого вреда затаившимся в небольшой ложбине бойцам Коваля.
Редкий случай – командир украинских спецназовцев тоже находился в полном замешательстве.
Заслышав вдали разъяренный глас огнестрельного оружия, он не стал приближаться к месту боестолкновения и отдал приказ своей группе рассредоточиться на подступах к Полигону.
– Будем ждать, ничего другого нам сейчас не остается.
Но минут через десять произошло неожиданное событие. С южной стороны послышался столь знакомый, быстро приближающийся рокот вертолетного мотора. И это был не родной «Аллигатор»…
– Кто сюда еще пожаловал? – прошептал Коваль и коротко распорядился: – Уходим вперед. Быстрее!
Но они не успели. Пилот «Ми-6», сделав крутой вираж, повел вертолет наперерез их движению.
– В ложбину! – крикнул Коваль, первым рванувшись к небольшому оврагу, заросшему густыми кустами. Одновременно он отметил, что автоматные очереди на развалинах Полигона смолкли. Все происходящее выходило за границы привычной логики оперативных рейдов. Самый плохой вариант – Коваль совершенно не знал, что дальше делать. Нет ничего хуже для командира на поле боя. Лучше отдать неправильный приказ, чем не отдать никакого…
Его бойцы, впрочем, во время «горячих дел» привыкли действовать самостоятельно, имели немалый опыт и виртуозно владели техникой маскировки. Поэтому стремительно залегли внизу ложбины, разложив приклады и приведя свое оружие в боевой режим (у всех спецов были ручные пулеметы Калашникова «СН-74» калибра 5,45 мм).
Очереди, вырывающиеся с борта «Ми-6», рассекали ночную тьму, срезая верхушки терновника, а ответный огонь группа Коваля так и не открыла. Командир, со скоростью молнии прокручивая в сознании различные варианты, объясняющие весь этот ночной бред, обратил внимание на «жовто-блакитный» вымпел около кабины вертолета.
«Свои… Конечно, свои. А кто еще тут может быть? Наверное, из соседней войсковой части. Нас приняли за диверсантов? Видимо, так. Но откуда об этом известно местным воякам? Это же сверхсекретная информация!»
Однако больше времени на раздумья не было. Обстоятельства не оставляли выбора. «Ми-6», как ястреб, взмыл вертикально вверх, и косая пулеметная очередь прошила дно ложбины. Коваль увидел, что два его бойца замерли на месте, и, проклиная все на свете, яростно прокричал:
– К бою!
19
Северо-восточная Украина
Полигон
18 августа
00.44
После второго обмена сообщениями Митин, больше не таясь, спокойно поднялся с земли. И смело пошел к бункеру Д-10, где, по его расчетам, находился командир американской ДРГ.
Томсон тоже покинул огневую позицию и сделал два шага навстречу.
Они остановились в нескольких метрах друг от друга.
Митин демонстративным жестом бросил в траву штурмовую винтовку Хантера, давая понять, что готов приступить к переговорам.
Томсон отрицательно покачал головой и повернул голову в ту сторону, откуда доносился согласованный стрекот огнестрельного оружия.
– Предлагаю засесть в бункерах, – громко произнес Митин, – и обмозговать, с кем мы имеем дело. Потом решим, как нам быть. Идет?
Томсон помедлил полминуты, потом раздельно произнес:
– Никаких гарантий на долгое время. Но минут двадцать у тебя есть.
Митин понимал, какой подтекст вкладывает америкос в эту фразу: мол, нас осталось вдвое больше, и численный перевес позволяет нам диктовать свои условия. Он кивнул и указал на бункер Д-10:
– Я буду здесь.
И махнул рукой Западу, призывая последовать за ним.
Под аккомпанемент согласованных очередей, доносившихся сюда с окраины Полигона, американская группа, используя короткое время перемирия, стала «наводить порядок» на поле боя. Ник и Рич принесли к бункеру Г-8 стонущего Хантера. Рич, достав индивидуальный пакет, приступил к перевязке раны, а Берк, не обращая внимания на собственную царапину (хотя кровь сильно сочилась на плече, заливая камуфляжную куртку), первым делом бросился к Майку, ничком лежащему на траве.
