Лев Пучков - Кровник
— Давай! — поторопил бывалый.
— Ойяяяааа!!! — завопил Исрапи. — Башка болит!
Слева от себя я ощутил движение: буксуя пушистыми шерстяными носками по высокому ворсу персидского ковра, бывалый взметнулся в отчаянном прыжке. Слегка повернув голову в его сторону, я отметил протянутые ко мне мускулистые руки со скрюченными пальцами и выпученные глаза, в которых выражалась решимость разорвать противника на куски.
Молодец бывалый — воин! Это поступок — броситься с голыми руками на вооруженного врага, увидев перед этим, как он убил твоего соратника тем же методом. За это я не стану расстреливать тебя в упор. Завалив корпус вправо, я мощно выстрелил левой ногой назад, целя пяткой в летевшую ко мне грудную клетку бывалого.
Ххххекк! Хрусть… Таким ударом я ломаю сосновую плашку толщиной 10 см. Тело бывалого грузно плюхнулось на мягкий ковер, словно с разбегу налетело на стену, и застыло, не подавая признаков жизни. Изо рта и носа обильно сочилась кровь.
— Извините, пришлось вам ковер подпортить, — сожалеюще произнес я, пристально глядя в разом потемневшие васильки Исрапи, и грозно рявкнул:
— Лечь, уроды!
Бывалый, который живой, и Исрапи моментально растянулись на ковре.
— Ну вот и ладушки — сразу бы так, — буркнул я и посмотрел на часы — осталось полторы минуты. Так, так… Для того, чтобы подать сигнал, мне необходимо было попасть на улицу. А значит, придется тащить с собой всех остальных — связывать их нет времени.
Обвешавшись автоматами, находившимися в пирамиде, я жестом подозвал к себе младшего сына Зелимхана, а остальным скомандовал:
— Ну-ка, красавцы, давайте все на выход, ползком. Кто не успеет за сорок секунд выбраться из дому, расстреляю. Кто попытается подняться, тоже расстреляю. Вперед!!!
Мои пленные резво потянулись на выход — Исрапи возглавлял шествие, смешно виляя задом и кряхтя, как паровоз.
Дождавшись, когда голова колонны вывалилась из прихожей на улицу, я отправил младшего сына Зелимхана запереть собак и пригрозил, что если он попытается убежать, то расстреляю тут всех подряд.
Вскоре мы благополучно выбрались за калитку — я сосредоточил чеченских пластунов под забором и велел рыжему встать:
— Ну-ка, рыжий, иди к моим вещам и вытащи из кармана штанов сверток. Да побыстрее. Мы должны успеть подать сигнал моим бойцам, а то они перестреляют полсела!
Вскочив, Исрапи быстро бросился к моим шмоткам и очень скоро извлек из кармана штанов пакет, перетянутый резинкой.
— Дай его сюда, — скомандовал я. — А сам, бегом к навесу, там совковая лопата. Принеси ее сюда. Да поживее! — Исрапи метнулся к навесу и притащил лопату. — А теперь падай. Падай, урод! — прикрикнул я, заметив, что рыжий особенно не торопится укладываться в грязь.
Удалившись на середину улицы, я разорвал резинку и извлек из пакета термитную шашку, три магниевые спички и круглую терку от осветительной ракетницы.
— Долго ползаете, толстожопые! — укорил я пленников, покосившись на часы — осталось двадцать секунд. — Вот если щас не зажжется шашка, будет вам веселье!
Пристроив все свои прибамбасы на лопату, я аккуратно зажег одну спичку о терку и положил ее в центр пиротехнического сооружения. Слегка поколебавшись, шашка загорелась ослепительным белым пламенем.
— Ну, слава Богу! — констатировал я. — Повезло вашим соседям. — И, ухватив черенок лопаты, из-за плеча запулил яркий шарик в дождливое серое небо…
Через семь с половиной минут ахсалтаковскую усадьбу плотным кольцом окружала толпа любопытствующе-негодующих старомачкоевцев. Отследил-таки кто-то проникновение в село моих пацанов и тут же сообщил остальным! Непосредственно в усадьбе все были заняты своими делами: сыновья Зелимхана совместно с мадам Ахсалтаковой одевались потеплее под контролем одного из моих бойцов; другой пацан готовил к выезду машину; еще один растирал меня спиртом, обнаруженным в буфете ахсалтаковской кухни; самый ответственный производил ревизию в ахсалтаковском гардеробе, чтобы после растирания я мог прибарахлиться по-человечески. Четверо во дворе контролировали прилегающую территорию и одновременно проводили разъяснительную работу с любопытствующим населением посредством реплик типа «Стоять! Уроды! Кто в ворота войдет — пристрелю! Если не заткнетесь — перестреляем всех в задницу!» Двое держали под прицелом лежавшего на ковре живого бывалого и задерганного нашими ЦУ рыжего Исрапи, который тоскливо голосил в микрофон радиостанции:
— Кондор, Кондор, я Подвал, прием…
Я уже почти оделся, когда радист базы ответил Исрапи:
— Командир выехал. Подвал. Что хотел?
Я досадливо крякнул. Однако в отсутствии оперативности Зелимхана упрекнуть никак нельзя! С момента окончания разговора Ахсалтакова с Исрапи до выхода в эфир радиста минуло от силы пятнадцать минут. И очень может быть, что отряд Зелимхана уже минут десять в пути. Тогда очень скоро они будут здесь. Поэтому надо принимать экстренные меры.
Исрапи растерянно посмотрел на меня и пожал плечами.
— Что там? — недовольно поинтересовался я. — Где командир?
— Выехал уже, — пролепетал Исрапи. — Нет его, совсем нет…
— У Зелимхана есть с собой переносная радиостанция, адаптированная к частоте вот этой штуковины? — Я показал пальцем на радиостанцию. — «Моторолла» или еще что-нибудь в этом духе? Есть?
— У него есть, есть, — подтвердил Исрапи. — Но частоту я не знаю, а радист не скажет — секрет! Радист может на него выйти — это точно.
— Так ты попробуй, объясни подоходчивее этому радисту, что необходима экстренная связь с Зелимханом, — посоветовал я. — Если мы с ним не свяжемся, может произойти трагедия. Тебя, кстати, я убью первым. Твоя рыжая морда мне так не нравится, так не нравится!
— Кондор, скажи частоту командира, — заголосил Исрапи. — Надо экстренно с ним связаться!
— Ага, разогнался, — ответил радист. — Ты что там, совсем сдурел?
— Дело касается безопасности его семьи! — отчаянно выкрикнул рыжий. — Если я не свяжусь с ним — не знаю, что и будет!
— Ну ладно, — в голосе радиста явно прослеживалось недоумение. — Жди, я сообщу командиру, — так сказал радист и заглох минуты на две. — Подвал — Кондору, — возник голос радиста после томительного ожидания. — Переключись на «икс-эль 25–63» — и на десять выше.
Исрапи быстро потыкал в кнопки на панели радиостанции, и в комнату ворвался встревоженный голос Зелимхана:
— Але, Подвал, але!
— На приеме, на приеме Подвал, — ответил Исрапи, дождавшись паузы. — Как меня слышишь?
— Слышу, — буркнул Зелимхан. — Что ты там несешь, сын осла?
— Твоих детей взяли в заложники! — обреченно выкрикнул Исрапи. — И жену тоже! Остановись! Немедленно остановись, не езжай дальше! Они убьют их, убьют. Они могут! Он уже убил Руслана и Юхи голыми руками, одним ударом, он… Он может.
— Я уже стою, не ори, — неожиданно спокойно и тихо ответил Зелимхан. — Что они хотят?
— Хотят своих людей обратно, — объяснил Исрапи. — Их командир говорит, что ты забрал двоих людей. Вот он здесь, хочет с тобой говорить.
— Он понимает по-нашему? — поинтересовался Зелимхан.
— Вроде бы нет, — ответил Исрапи. — Но он убил Юхи и взял нас в заложники именно после того, как ты приказал его убить. Не знаю — может, просто совпадение…
— Ладно, дай ему микрофон, — приказал Зелимхан. Исрапи протянул мне манипулятор — я сделал вид, что не вполне понял его жест.
— Командир хочет с тобой говорить, — пояснил Исрапи. — Вот сюда нажимай, когда на передачу работаешь, — он показал на рычаг манипулятора.
— Жопу свою поучи с гранатой обращаться, — посоветовал я. — Скоро пригодится! — И взял манипулятор.
— Салам, Зелимхан, — поприветствовал я абонента. — С тобой говорит некто Иван Иванов, командир тех пацанов, которых ты взял в плен.
— Аллейкум ассалам, — ответил Зелимхан. — Ты кто? Я тебя знаю?
— Не-а, не знаешь, — отказался я. — И я тебя тоже не знаю. Незачем нам друг друга знать. Так будет лучше для обоих.
— Ясно, — сказал Зелимхан. — Что хочешь?
— Отдай моих людей, Зелимхан, — попросил я. — Живых, здоровых, с оружием. И тогда твоя семья не пострадает. Я принесу им извинения за доставленное беспокойство и отпущу с миром. Давай, езжай на базу, забери моих парней и подгребай сюда, потолкуем. Всего-то делов.
— Вон как, — произнес Зелимхан. — Всего-то делов? Даа-а-а, ты шустрый парень! — Помолчав несколько секунд, Ахсалтаков попенял мне:
— Слушай, Иван, ты вообще нехорошо поступаешь! Разве так можно — брать в заложники женщин и детей? Это не по-мужски!
— Я знаю, — согласился я. — Но у меня нет другого выхода, Зелимхан. Как я заберу иначе своих людей? И потом, у меня есть хорошие учителя из вашей когорты — мастаки по части больниц… В общем, так: бери моих бойцов и приезжай. Рыжий тебе объяснит, где меня найти. Ты должен подъехать один и без оружия — обсудим условия обмена. Если будешь дурковать, я убью твою семью, а начну с Шамиля. Он уже совсем мужчина, должен показать пример брату, как умирает гордый горец. Понял?
