Борис Бабкин - Последний Хранитель
– Интересно, кто этих троих так грамотно сделал? – спросил у выхода один из оперативников.
– Завтра узнаем.
– А генерал умен, – оценил Хранитель. – Я думал, ничего не будет, просто решил его самолюбие потешить. А все один в один вышло. И сына он дождется. Не думал я, что у него ствол под подушкой. И сын, видно, не знает. Уж больно они вошли легко. Алка молодец, – вспомнил он. – Молча дралась. А та, видно, к ней и пришла. Но генерал ловко все придумал. И с телефоном вообще класс. Собственно, завтра все узнаю. Правду скажу Альберту, а может быть, Ивану Федоровичу, – решил он.
Россия, Москва
– Передайте Учителю, – развел руки в сторону невысокий плешивый мужчина в белом халате, – что когда вспоминать нечего, то ничего не поможет. Надо записи искать. Не мог отец для младшего сынка ничего не оставить, и брат это понимал. Понимал, что и его убьют. Значит, отомстить должен младший. А может, зря вы этих Сухановых замочили? Ведь они могли ничего и не знать. Прадед знал, ну, дед, возможно, отец, – врач протер очки. – А уж про сыновей и говорить не стоит. Пусть Учитель подумает: если бы кто-то из Сухановых знал о кладе, неужели бы так в нищете семья и жила? Да хрен бы, – усмехнулся он. – Хотя вряд ли они шиковали. В нашей стране быстренько заметили бы и дело завели. Но брат с отцом уже при демократии жили. Так хоть бы ларек какой построили. Ничего у них не было. Значит, либо не знали ничего про клад, либо там ничего нет. А вот младшего тогда надо было доставать и валить, а он, видите ли, нехай живет, все одно вернется и нас на клад выведет. А парнишка-то, я слышал, крутым стал, ничего не боится, воевал, награжден был, да и спуску, говорят, никому не дает. Выходит, прав я был. Кстати, как там наш друг милицейский живет? – усмехнулся он.
– Видать, ему тоже покоя нет, сейчас он в розыске. Стасик, кстати…
– Знаю, – буркнул Скорцени. – А Хранитель был в Москве. Значит, встречался с генералом. Как вы думаете, генерал мог ему что-то сказать?
– И да, и нет, – помолчав, неопределенно отозвался врач. – Ведь они тогда пытались выбить признание у прадеда последнего Хранителя, но не смогли, тот помер. Сын у него маленький был. Потом он вырос, женился, но его тоже убили, хотя он и успел ребеночка сделать. А этот двоих сыновей состряпал, но только младшего спрятал. В Рязанскую область отправил, в военное училище, и получился этот парень как Рэмбо. Сейчас его одно волнует: где найти убийц отца и брата? И будьте уверены, найдет. Поэтому я, собственно, уже и местожительство два раза поменял. И взял фамилию жены, – усмехнулся он. – Молодой был, лихим себя считал. Мастер спорта по боксу, борьбой вольной занимался, стреляю неплохо. А вот стукнуло сорок два, и страх во мне появился. Боюсь, что явится ко мне последний Хранитель, и что тогда, – он тяжело вздохнул, – и сказать мне ему нечего будет… Правда, брата его я не трогал. И ей-богу, – он посмотрел на висевшую икону. – Всё ему расскажу, про всех. Хоть так себе душу отмою. Я рассчитываю до восьмидесяти дожить, как отец, – кивнул врач, – но во мне страх живет. И знаю я, уверен, Хранитель этот – последний, всех найдет, до всех доберется. Не зря его генерал этот пасет, не подохнет никак, сука кэгэбэвская, – процедил он. – К себе зазвал. Видать, покаялся и наверняка наколку дал. Только вот на кого? – качнул он головой. – Учитель давно с тем старлеем встречался?
– Да не знаю я, о ком говоришь, – пожал плечами Скорцени.
– А морду тебе где так попортили? – усмехнулся он.
Скорцени, катая желваки, шумно выдохнул.
– Ну ты это, волну не гони, – спокойно заметил врач. – Малейшее движение, и тебя в асфальт закатают. Я мужик тихий и спокойный, но вот таких, как ты, терпеть не могу. Он, – кивнул врач на сидевшего молча Хасана, – понятное дело, воевал. За Аллаха.
– А ты меня не трогай, – посоветовал Хасан. – Я не буду терпеть. И предупреждаю только потому, что ты Учителю друг.
– Волки в стаю собираются, когда голодные, – усмехнулся врач. – Так что не друзья мы, а просто хотим чужое барахлишко найти. За это многих уже укокошили. Когда отца пытать начали, чего только ни делали, молчит и все. Мы его бабу приволокли. При нем ее насиловали и били, а он молчал. А потом, глядь, он труп уже. Ну ее тогда прирезали. А вот старший сын у него, Андрей, тот половчее папани оказался. Одного убил, одного ранил, и меня, сучонок, чуть на небеса не отправил. Видать, место мое смертное занято было. А уж этот последний Хранитель, он, понятное дело, не промахнется, и все мои орлы ему до одного места. Кстати, он и в Чечне немало ваших положил, – посмотрел он на Хасана. – Воевать не воевал, а зачистки да операции разные проводил.
– Не буди в нем зверя, – усмехнулся Скорцени. – А то потом не остановишь.
– Ну, это ты зря так думаешь, – хмыкнул врач. – Меня просто так не тронешь. – Хасан и Скорцени переглянулись.
– Что Учителю передать? – спросил Скорцени.
– Пусть бросит это дело, пока не поздно. И Бога молит, чтобы Хранитель на нас не вышел. И еще вот что, – кивнул он, – того старлея найти бы надо. А то ведь если Хранитель узнает, мент этот все на нас переведет. Так что не мешало бы найти его раньше. И он, если начальство какое, сможет Хранителя этого хотя бы на пару годков спрятать. А уж в зоне с ним бы махом разобрались. А насчет памяти, это он фантастики начитался. В общем, всё, парни. И не появляйтесь больше у меня. Понятно?
– Вадим Константинович, – спокойно заговорил Скорцени. – Учитель просил передать, что не намерен отвечать за все один. До свидания, Доктор, – усмехнулся он.
Хасан встал. В его пальцах были короткие лезвия. Он резко бросил ножи. Из-за занавесок с воплями выскочили двое. У каждого в плече торчал нож.
– Я не убил их потому, что они ваши люди, – проговорил чеченец. – Но пугать меня нельзя. Лучше убить сразу.
Скорцени, услышав шум, развернулся. В комнату ворвались четверо с пистолетами.
– Вперед, ребята, – усмехнулся Скорцени и бросил им под ноги чеку от гранаты. – Стреляйте и посмотрим, что будет.
– Тихо! – заорал доктор. – Можете выходить спокойно, – немного нервно проговорил он. – Вас никто не будет преследовать.
– Пусть подгонят машину к выходу, – улыбнулся Скорцени. – И не дай Бог, как говорила моя бабушка, если кто-то выйдет отсюда раньше времени. – Он побежал вниз, Хасан за ним.
– Прибейте этих гадов! – заорал Доктор.
Парни рванулись к двери. Один открыл ее, остальные открыли другую, грохнул взрыв.
– Интересно, что он ментам говорить будет? – усмехнулся Скорцени.
– Может, у него с участковым все улажено, и соседи не обратят внимание, – ухмыльнулся Xасан.
– По-моему, его нужно убрать, – посмотрел назад Скорцени.
Водитель качнул головой.
– Веселые вы ребята. Привет Учителю. Нужна помощь, пусть обращается. Если нужен труп доктора, десять тысяч, и труп будет.
– Передадим, – кивнул Скорцени.
– Где твой отец? – требовательно спросил полковник милиции.
– Поверьте, – кивнул Артур, – знал бы, сам бы в наручники заковал. Он же… – не договорив, грязно выругался.
– Вот что, майор, – процедил полковник. – Если сможешь, передай, пусть явится сам. Стар он, чтобы бегать как заяц. Если возьмем, ему же хуже будет. Передай.
– Я его приведу, – зло пообещал Артур. – Он меня в грязь втоптал. Говорят, сын за отца не отвечает. Еще как отвечает. Получается, что я, майор милиции – сын оборотня, который подозревается в особо тяжких преступлениях. Я чувствую себя как… – не найдя походящего слова, он снова выругался.
– А играет неплохо, – усмехнулся один из троих мужчин, сидевших в штатском. – Наружку не устанавливайте, заметит. Через сутки надо ему хвост сажать. Аров столько информации дал на старшего, что лет на пятнадцать хватит. Судя по всему, майор не знает, что и на него материала вполне хватает. Просто связи его нужны, поэтому пусть еще погуляет.
– Звонил Хранитель, долетел благополучно, – улыбаясь, сообщила отцу Алла.
– Погоди, – вздохнул он. – А ты чего как солнышко сияешь?
– Папа, – опустила она глаза. – Я влюбилась, и меня любят.
– Это кто ж посмел на такое решиться-то? – немного удивленно спросил отец. – Рискованный парень, – качнул он головой, – но я думаю, Леонид пояснит ему, какая ты на самом деле…
– Перестань, – присела она на кровать и поцеловала его. – Этот мужчина спас мне жизнь, и знаешь, как будто что-то во мне перевернулось.
– Ну и дай Бог вам всего самого что ни на есть лучшего. Может, даст Бог, и до внука доживу. Хотелось бы продолжение рода Романовых увидеть. Я считал, если сын есть, значит, и род дальше жить будет. Но от волка овчарка не рождается. А хищников уничтожать надо.
– Папа, – прижалась к нему дочь. – Но почему так вышло? Ведь Василий…
– Да, собственно, тут моя вина есть, – вздохнул генерал-майор. – Позволял я ему многое, рассказал о японцах и пытках, которым подвергали первого Хранителя. Суханов первый так назвал себя, а уже потом люди начали Сухановых Хранителями называть. И видишь, к чему это привело. Васька тоже охоту открыл на Суханова и на хозяйку компании. Ко мне сегодня приезжал Луговин, он и сообщил, что киллер, которого взяли, на Ваську показал. И деньги, которые тот ему отдал, – аванс, – усмехнулся он. – И на тебя покушение было оплачено Василием. Так что он опасный зверь, ни перед чем не остановится. Я очень надеюсь, он ко мне придет. Ведь только я один знаю правду. Пусть не всё, но больше, чем другие. Леонид кое-что прознал, но его интересуют убийцы отца и брата, а до остального вроде как и дела нет, о том, что его могут убить, он даже не думает. Солдат, одним словом, и месть сделала его таким. Точнее, жажда мести, – поправил он себя. – А клад так, наверное, и лежит где-то. И я уверен, что Суханов найдет его. Правда, ему придется и убивать, и защищаться. Он умеет делать и то и другое. Знаешь, – погладил он дочь по волосам, – если живой буду, то надеюсь хоть на фотографии увидеть то, ради чего я совершил преступление. Пусть, как говорится, исполнял приказ, но тем не менее мы тогда убили человека. А вот как информация о спрятанном кладе пошла дальше, я до сих пор понять не могу. Все, кто знал об этом, погибли. Почему же тогда, семь лет назад, убили отца Леонида, а затем и брата? Собственно, и деда кто-то убил, но это списали на действующую тогда банду полковника Коряева. Но я-то знаю, что это не так. Его убили из-за спрятанного японцами. И сейчас идет охота на Леонида. Правда, за ним пока будут наблюдать, а уже потом могут попытаться захватить. И если это получится, будут пытать. И убьют. Я не знаю, помог я ему своим рассказом или нет, но он всё-таки что-то знает. Мы тогда скрыли в основном всё от властей, так приказало начальство, ведь в то время еще можно было кое-что найти. И не было бы тогда всего этого сейчас. Я уверен, что на Колыме сейчас и японцы, и китайцы, и, разумеется, русские бандиты, и те, кто убил отца и брата Суханова. Целый интернационал собрался. Американцы, кстати, тоже. Но на Колыме не все. Убийц было трое, – добавил он. – Я говорил это Леониду, один из них – медик. Садист. Делал надрезы, перерезая сухожилия, а это невыносимая боль. И так все аккуратно, профессионально, ни одной вены не задел. Двое его помощников просто раздробили пальцы ног и рук. Место было чем-то обработано, и собака след не взяла.
