Кирилл Казанцев - Маска ангела
— Давай, дрянь, — сказала она, — ври дальше. Что там было не так, что могли узнать про твою дочь? Не зли меня, сука, или я тебе башку проломлю.
Она постучала ключом по бочке, звук вышел внушительный и низкий, Кузнецова прижалась к стенке и смотрела на лес.
— Она была примерно на втором месяце, — проговорила Кузнецова чуть погодя, — а это грех, большой грех.
Сложила пальцы щепотью, поднесла их ко лбу, и тут Илья ударил ее по рукам.
— Не погань имя божие. Беременность — это не грех.
Он глянул на часы, засекая время. У них есть еще час или полтора, причем на все: и на Кузнецову, и чтобы выбраться из этой дыры. А вот что со всем этим делать после — вопрос, большой вопрос, а ответа даже на горизонте не видно.
— Дура ты, — сказала Лера, — у тебя бы внук родился или внучка. Радоваться надо. Господи, какая же ты сволочь. Ты вообще человек или монстр, чужая, как из другой галактики?
— Не внук, — неожиданно спокойно отозвалась Кузнецова, — хотя и внук тоже. Это можно и так назвать.
— Не темни, — бросил Илья, — у нее что, была двойня? Тройня? Ничего не понимаю.
Хотя нет, понимал одно — они теряют время. Кузнецова не в себе, она врет, вернее, бредит, как дышит, сочиняет на ходу чудовищные сказки и тут же выдает их за правду.
— Нет, она забеременела от моего мужа. И что там могло родиться? Как по-вашему?
Кузнецова явно наслаждалась эффектом, что произвели ее слова. Илья глупо пялился на тетку, Лера молчала и все еще возила ключом по бочке, и этот жестяной скрип Илья был готов слушать бесконечно, если бы пришлось выбирать между словами тетки и скрежетом. Но выбора такого ему никто не давал и давать не собирался. «Многая знания — многая печаль», — невольно крутанулось в голове, но Илья молчал, не в силах произнести ни слова. Не шок испытывал, а оторопь и брезгливость заодно.
— Не нравится? Вот и мне не понравилось! — прошипела Кузнецова со своего ящика. — Не понравилось, да! Муж не обращал на меня внимания, не хотел, гнал из дома. Что мне было делать, что? Начались скандалы, он бил меня, выпроваживал жить к матери, а Свету тошнило каждый день, она не понимала, что с ней. Я догадывалась, но молчала. А к врачу не повела, иначе ее бы сразу поставили на учет, заставили рожать, а это грех…
— Откуда ты знаешь, что твой муж постарался? — пришел в себя Илья. — Может, у Светы был дружок и это его работа?
— Она мне сама рассказала: как отчим соблазнил ее, как спал с ней, — во всех подробностях, — выдавила из себя Кузнецова, — и мне захотелось ее убить, чтобы все закончилось, а Саша снова любил бы меня, дарил цветы, носил на руках…
— И поэтому ты ее убила, — спокойно подытожила Лера. — Ну ты и гадина. Я, пожалуй, сама найму ангела, персонально для тебя…
И с трудом, но подняла ключ, хлопнула им по ладони и посмотрела на Кузнецову так, точно примерялась, как бы половчее все тут оформить.
— Погоди, — сказал Илья, — значит, Света упала с обрыва, ее засыпал песок, и она до сих пор лежит где-то здесь?
— Да, там, где раздвоенная береза. Я помню это место. Вон там, смотрите…
— Я знаю, — оборвал ее Илья, — видел. Жаль, что муж тебя не убил. И что он потом сделал, когда Света пропала?
— Он ушел от меня, ушел к другой. Я хотела повеситься, но крючок отломился. Потом наш дом снесли, я получила новую квартиру, сдала ее и уехала в Москву, устроилась на работу. В наш банк пришли хорошие компании-клиенты, мне повысили зарплату и в должности, я купила квартиру, правда на окраине, но все лучше, чем у нас, потом машину. А потом ко мне пришла Света. Это было в прошлом году, весной, в день, когда она упала с обрыва.
Последние ее слова прежнего эффекта не возымели, Илья даже бровью не повел, услышав это признание. После беседы с богом он уже ничему не удивлялся и очередное откровение безумной тетки воспринял спокойно. Как и Лера: та кивнула с самым серьезным видом: бывает, дескать, мертвые возвращаются, обычное дело.
— Света пришла. Понятно. И что она тебе сказала? — поинтересовался Илья.
— Ничего, — сказала Кузнецова, чем немало слушателей разочаровала, — ничего не сказала. Она стояла на дороге и манила меня к себе. Я подошла и едва не попала под машину, она чудом не сшибла меня.
Вот так — медленно, но верно наступил следующий этап расстройства психики: начались галлюцинации. Правда, пока молчаливые, но это, граждане, дело времени, это пройдет. Заговорят с ней призраки, как пить дать заговорят, и хорошо, если рядом окажутся специально обученные люди, знающие толк в купировании таких вот видений. И где, спрашивается, был Артемьев, почему не замечал этого? Кузнецова же главный экономист, это вам не хрен собачий. Куда смотрел, спрашивается, херр полковник, не там, где надо, виноватых искал.
— И я пошла в церковь, долго стояла там, молилась, как умела, — монотонно говорила Кузнецова. — Потом Света пришла снова, потом еще раз, и я не выдержала — упала в храме во время всенощной. Мне помогли женщины, что были рядом, одна ждала со мной «Скорую» и сказала, что знает старца, который может мне помочь. Но его приход далеко, и понадобятся деньги, и что он воскресил уже многих, они вышли из могил и вернулись домой.
— Тебе к психиатру надо, а не к старцу, по тебе психбольница и тюрьма плачут. — Лера посмотрела на Илью и отвернулась, бросила ключ на бочку и сама вздрогнула от гула и жестяного грохота.
Илья, уже догадываясь, что услышит дальше, сказал:
— Ты поехала, и старец сказал, что поможет тебе, но за деньги.
— Да, — обрадовалась чему-то Кузнецова, — поехала, это далеко, больше ста километров от Москвы. Там есть поселок, божьи люди живут общиной и служат старцу. Я пришла на исповедь, и он сказал, что Светочку можно вернуть, раз она сама пришла через столько лет. Она хочет домой, надо проводить ее. А проводнику надо заплатить три миллиона долларов.
Ловкий старец Кузнецовой попался, хваткий, выгоды своей не упустил, использовал психопатку для наживы. Умница, зачет ему по всем пунктам.
— Значит, это ты деньги воровала? — подвел итог Илья и уточнил: — Для старца? Я правильно понял?
— Вот дрянь, — протянула Лера, — дрянь, убийца и воровка. Илья, что же делать? Это нельзя так оставлять, нельзя…
— Да, воровала! — выкрикнула Кузнецова. — Да! И не для себя, для Светочки, чтобы она вернулась ко мне, и мы бы уехали с моей дочкой…
Вот и все, теперь все понятно, осталось немного. Надо дожать тетку, и она все скажет. С запозданием Илья пожалел, что не включил диктофон в мобильнике, но кто ж знал, что в разговоре всплывет такое… И сказал:
— Погоди, тут давай поподробнее. Одна бы ты не справилась, верно? Стешин помогал тебе?
Лера аж дышать перестала, вытянула шею и не сводила с Кузнецовой глаз. Та выпрямилась на своем ящике, поставила сумку на пол и снова снисходительно улыбнулась:
— Да, помогал. Он сразу согласился, не то что ты, курва. И все было хорошо, но потом он потребовал увеличить свой процент, а я не могла дать ему столько. Он шантажировал меня, угрожал, что больше не подпишет разрешения…. И я пожаловалась старцу на людскую жадность, а он сказал, что ангел вразумит Стешина.
— И вразумил, — подтвердил Илья, Лера кивнула, а Кузнецова перестала улыбаться:
— Да, увел с собой, забрал его.
«В промзону, где убил в гараже, или привез туда уже труп» — мигом встал на свое место еще один фрагмент. Все так и было, скорее всего, если Кузнецова сейчас не бредит, уже не разобрать, где правда, а где вранье. И оставалось кое-что еще.
— А Макс? — спросил Илья. — Макс тебе, сука, чем помешал?
Хотел сказать, что они братья, но сдержался — не надо, лишнее это, да и знать ей незачем.
— Он был опасен, он мог все испортить, — пробормотала Кузнецова, — он нашел следы. — Стешин не все подчистил — и сдал документы Артемьеву. Тот запретил переводы на эти фирмы, и старец не получил деньги…
— Обычное дело, обналичка, — вмешалась Лера. — Прогоняют деньги через несколько живых фирм, в конце снимают деньги на хознужды или на зарплату. Снимать приходит посторонний человек, не связанный с банком, и получает в кассе деньги, — пояснила она, — все просто, как грабли. Не могла что-нибудь поумнее придумать?
— Сдохни! — Кузнецова приподнялась на ящике и плюнула в сторону Леры. — Сдохни, гадина! Ничего, ангел придет к тебе, скоро придет, тебе не уйти…
Лера послала тетку на три буквы, та в долгу не осталась, но Илья оборвал их перепалку:
— И ты подделала подпись Макса под разрешениями на перевод? Подставила его? — спросил он, отчаянно жалея, что все-таки не включил диктофон. Было бы что показать Артемьеву, если тот вздумает что-то предъявить ему. Но с другой стороны, Кузнецова может повторить это сама, живьем, так сказать, что прозвучит более весомо, чем запись.
— Да, а что мне оставалось? Я не могла рисковать, старец сказал, что жаль — осталось немного, Светочка уже близко, и скоро могла бы прийти ко мне, но теперь все отменяется, потому что я больше не могу платить. Я сказала, что виноват Макс, и ангел остановил его.
