Сергей Зверев - Мины по-флотски
– Это догадка или установленный факт? – уточнил Саблин.
– Я сам имел отношение к этой сделке между Российской Федерацией и Сирией. Асад просто помешан на противовоздушной обороне и обороне побережья от высадки десанта. Он не жалеет никаких средств на приобретение такого оружия, раздает вашим политикам и военным колоссальные взятки. Политики иногда делают совсем не то, что советуют им военные, и наоборот. Деньги решают многие вопросы вопреки здравому смыслу. На самом деле партия мин была передана в нейтральных водах сирийскому военному кораблю вместе с баржей. Я обеспечивал прикрытие этой операции. После чего была затоплена однотипная баржа, груженная минами старого образца. Вот ее и подорвали, заметая следы сделки, совершенной в обход резолюций ООН. Иначе зачем информация о потере баржи была слита в прессу?
– Такое невозможно! – вырвалось у Саблина.
– Возможно и не такое, – возразил адмирал. – Я говорю о том, что стало мне известно по долгу службы. Мины были размещены на засекреченных флотских складах в Латакии. Когда повстанцы овладели городом, их там уже не оказалось.
– Их могли вывезти, – возразила Сабурова.
– Как видите, могли, но не вывезли. Их передали своему агенту Ахмаду Аль-Салиху и заплатили за то, чтобы он сплавлял их в море.
– Не знаю, правду ли вы говорите, – прищурился Саблин.
– Вас что-то смущает?
– Откуда у Ахмада боевые пловцы? Я лично столкнулся с ними в тоннеле.
– Это были ветераны, вышедшие в отставку. Я навел справки, их перекупили в Дамаске. Но вы постарались, и теперь у Аль-Салиха боевых пловцов больше не осталось. Вы еще в чем-то сомневаетесь? Вы согласны сотрудничать?
– Я должен подумать. – Каплей наморщил лоб.
– Или посоветоваться? – прищурился Исмаиль. – Не понимаю, что вас смущает? Без вас нам не обойтись. У меня тоже нет специалистов для ведения действий под водой. А у вас нет достаточно сил для действий на суше.
– Давайте попьем кофе. Ответ будет через пару часов. В крайнем случае – к утру, – произнес Саблин.
– Тогда я скажу Марии, чтобы она принесла нам кофе. – Адмирал Исмаиль тяжело поднялся и, придерживаясь за перила, стал взбираться на второй этаж.
Глава 15
Ахмад Аль-Салих был человеком осторожным. Он не действовал так нагло, как многие из его коллег – полевых командиров. Большинство предводителей повстанцев не стеснялись показывать людям свою силу, принуждать к безоговорочному подчинению, брать заложников, убивать и грабить. Впрочем, и многие офицеры правительственных войск вели себя в отбитых у повстанцев городах таким же самым образом. Ахмад же смотрел и в будущее. Он прекрасно понимал: война вечной не бывает. Рано или поздно установится мир. Появится гражданская администрация. Новой Сирии придется налаживать отношения с Западом. Вот тогда и постараются избавиться от отмороженных полевых командиров. Во-первых, себе спокойней, уберешь человека, способного сплотить и вооружить людей, а во-вторых, можно будет поторговаться с западными странами. Мы осуждаем военных преступников вне зависимости от того, на чьей стороне они воевали, а вы нам за это давайте кредиты.
Ахмад не хотел стать в будущем разменной монетой. А потому многие свои нелицеприятные дела совершал втайне, посвящая в них лишь самое близкое и необходимое для выполнения задачи окружение. Аль-Салих не брезговал и торговлей заложниками. Очень прибыльный бизнес. Захватываешь в пустынной местности парочку странствующих турецких торговцев, а потом вся деревня, откуда они родом, сбрасывается на выкуп. Еще хорошо шли западные специалисты, бывшие чиновники из местной администрации, военнослужащие правительственных войск, боевики из противоборствующих повстанческих группировок. Аль-Салих хорошо усвоил несколько главных правил торговли людьми. Никогда нельзя заряжать неподъемный выкуп, это то же самое, что выехать на базар и выставить свой товар вдвое дороже, чем у соседа. Ничего не продашь. И еще одно жесткое правило. Никогда не отпускай тех, за кого не собрали выкуп. Один раз отпустишь, проявишь излишнюю жалость – потом придется отбиваться от родственников других заложников. Им будет казаться, что достаточно упасть в ноги, лизнуть ботинки полевому командиру, и захваченного родича вернут в семью даром. Подобных ошибок Ахмад не совершал.
Место, где Аль-Салих держал заложников, располагалось не на основной базе отряда. Под лагерь для пленных полевой командир облюбовал малоприметную складскую площадку на заброшенном кирпичном заводе. Строиться в воюющей Сирии никто теперь не спешил. Построишь, а назавтра твой дом или отберут, или же его разнесет в пыль очередная бомбежка с артобстрелом. Вот и закрылся еще недавно прибыльный завод по производству кирпичей, которые резко сделались никому не нужными.
За высокой бетонной стеной с натянутой по верху колючей проволокой располагалась пыльная площадка. Днем заложники сидели на голой земле, пребывая в тревожном ожидании, соберут за них выкуп или нет. Случалось по-всякому. Иногда родственники и могли заплатить, но понимали и другое. В случае гибели сородича наследство перейдет к ним. Так зачем самим себе вредить?
Ахмад лично контролировал получение выкупов, вел записи, чтобы не ошибиться с выставленными сроками. Торговля заложниками являлась одной из основных статей получения им доходов. Вот и сегодняшним вечером Аль-Салих наведался на складскую площадку. По двум заложникам была полная ясность. Деньги за них были сполна заплачены, и их следовало передать родственникам. Из этого действа Ахмад обычно делал трогательное представление, чтобы другие его пленники видели, каким образом может обернуться их судьба, если как следует надавить на родню в плане сбора средств. А вот с третьим заложником, захваченным в плен молодым арабом – сыном боевика из отряда Адана Сенхариба, – было сложнее. Сегодня истекал срок внесения выкупа, а денег Ахмад так и не получил. Вина молодого человека была очевидна: будучи учителем, он осмелился на уроке критиковать повстанцев и хвалить некоторые светлые стороны режима Асада. Именно поэтому Сенхариб и отказался выкупать сына своего боевика или менять его на равноценного пленника из имеющих родственников в отряде Ахмада.
Аль-Салих въехал на территорию складской площадки на джипе. Охранники выстроили заложников. Полевой командир произнес короткую речь, призывая всех задуматься о своем будущем хорошенько и больше усердствовать в выбивании денег из родственников.
– …Теперь же не мрачное Средневековье, – пафосно говорил Ахмад. – По первой же просьбе я предоставляю вам все средства связи. Скайп, электронная почта, спутниковый телефон. Неужели вы не найдете нужных слов для своих жен, детей, друзей, коллег, работодателей? Эти двое нашли такие чудодейственные слова, – указал он на двух сотрудников немецкого торгового представительства. – За них оперативно внесла выкуп их родная фирма. Значит, они хорошие работники, их ценят хозяева. Каждый из нас считает свою жизнь бесценной, но это не так. Приходит время, и мы с ужасом узнаем, что она не стоит и пятидесяти тысяч долларов. За нас никто не хочет платить такие деньги. Вот образованный молодой человек, родители сделали все, чтобы дать ему образование, чтобы он стал учителем. Но за Али не заплатили, сегодня был последний день для этого. Если родственники не хотят, чтобы он жил, то почему должен хотеть этого я?
После такого выступления Ахмад предоставил немцам свой джип с шофером, чтобы их завезли в порт, где ожидают встречи родственники. Европейцы избегали смотреть в сторону несчастного сирийского учителя. Джип укатил, Аль-Салих подошел к Али.
– Тебя сейчас расстреляют на глазах у всех, – сухо сказал он. – Получилось так, что ты никому не нужен со своими дурацкими суждениями.
– Ты говорил, что срок кончается сегодня. Полночь еще не наступила, – напомнил полевому командиру молодой учитель.
Ахмад машинально посмотрел на часы.
– Тебе осталось жить всего несколько часов.
Конечно, Аль-Салих мог приказать расстрелять молодого человека немедленно и уехать на базу, где его ждали хороший ужин и мягкая постель. Шансов на получение выкупа не оставалось никаких. Но все же он пытался играть роль справедливого полевого командира. Если требуешь от других выполнять твои требования, то и свое слово должен держать без всяких оговорок.
Учитель нервно крутил головой, ожидая поддержки от товарищей по несчастью.
– Что ж, твое право, – устало проговорил Ахмад, подошел к письменному столу, за которым во дворе расположился один из охранников.
Охранник тут же уступил командиру место. Аль-Салих сел, сложил перед собой руки и опустил на них голову. Прошло несколько минут, и он уже спал.
Темнота накатывала на пригород. Строительные конструкции кирпичного завода начинали казаться в ней замысловатыми произведениями архитектора-авангардиста. Заложники перешептывались, никто из них не устраивался на ночь. Ведь было понятно, что в полночь Ахмад погонит всех смотреть, как расстреливают несчастного учителя. От Али старались держаться подальше, словно он стал заразным, при этом ему, конечно же, сочувствовали. Но какие слова утешения можно найти для осужденного на казнь? Особенно если тот, кто пытается утешить, остается жить, а не уходит вместе с осужденным на гибель. Люди боялись говорить в полный голос, чтобы не разбудить Аль-Салиха и тем самым не стать невольным помощником в предстоящей казни. Стрелки часов на руке спящего неумолимо двигались к полуночи, отсчитывая последние часы жизни молодого учителя. Али сидел на земле, глядя перед собой.
