Николай Иванов - Афганский шторм
– Есть. Понял.
Необходимое послесловие. Горелов успеет отдать необходимые распоряжения своим советникам в Кабульском и Баграмском гарнизонах, и в самом деле ни один танк не выйдет из военных городков, ни один самолет не взлетит с аэродромов. Пузанов вначале станет уговаривать «четверку» не поднимать верные им части по тревоге, затем просто запретит им пользоваться городским телефоном, прекрасно зная, что он прослушивается.
Министры переедут в посольство Чехословакии, но и там им не разрешат воспользоваться связью.14 сентября 1979 года. 7 часов утра. Кабул
Наташа проснулась от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. С усилием приоткрыла глаза. Ребенок капризничал всю ночь, забылась только под утро, и первой мыслью было: неужели опять проснулся?
Но рядом стоял муж. Он уже облачился в форму и, опершись на спинку кровати, смотрел то на нее, то на сына.
– Что рано? – с облегчением закрыв глаза, вяло протянула мужу руку: я здесь, с тобой, но просто нет сил бороться со сном.
Сайед взял ладонь, поцеловал, и Наташа благодарно улыбнулась.
– Спите, мне пора.
Она легонько кивнула головой, вновь погружаясь в сон. И не могла сказать, длилось это забытье мгновение или все же несколько минут, но, когда вновь открыла глаза, муж возвращался от двери в комнату. Увидев, что она наблюдает за ним, задумчиво замер. Потом улыбнулся, сделал вид, будто что-то ищет. На самом деле подошел к кроватке сына, поправил одеяльце, незаметно погладив ребенка.
– Что случилось? Ты куда? Сегодня же джума? [30] – приподнялась встревоженная Наташа. Мгновенно вспомнился вчерашний разговор за поздним чаем: Сайед сказал, что между Тараки и Амином все должно решиться если не сегодня, то завтра. Что решиться? Муж служит у Тараки, но главный для него – Амин. В чью сторону он делает выбор?
– Сайед!
– Спите, – сказал на этот раз более решительно и торопливо вышел.
Тревога, уже родившись, вытеснила сон. Как была, в рубашке, Наташа подбежала к окну. Муж, главный адъютант Генерального секретаря Сайед Тарун, шел к подъехавшей за ним машине легко и быстро, как всегда. Это немного успокоило ее, однако сон уже пропал. Наташа села за столик, взяла в руки полученное вчера и неизвестно сколько раз перечитанное письмо от родителей. Поднесла конверт к лицу, пытаясь уловить запах далекого дома далекой России.14 сентября 1979 года. 15 часов. Кабул
– Алло. Лев Николаевич? Это Пузанов. Здравствуйте.
– Здравствуйте, Александр Михайлович. А я только собирался вам звонить.
– Что случилось?
– Арестованы те офицеры, которым вчера звонили министры из посольства.
– Бывшие министры.
– Что-то и с ними?
– Сегодня официально объявлено, что они сняты со всех постов. Амин, таким образом, объявил войну Тараки.
– Вы звонили в Москву?
– Да. Политбюро рекомендует сделать еще одну попытку, чтобы примирить лидеров. Я только что звонил Павловскому, он выезжает ко мне.
– Уже вчера было ясно, что мирить их бесполезно.
– Да, но я понял так, что на этот раз мы должны вести речь уже не о примирении, а о спасении Тараки. Подъезжайте ко мне прямо сейчас.
– Хорошо.
Когда Горелов подъехал к посольству, его уже ждали в машинах Пузанов, Павловский и Иванов. «Давай за нами», – махнул из-за стекла посол, и машины тронулись к центру города.
Тараки словно и не покидал кабинета после вчерашней встречи. Он вновь сидел в кресле, но только теперь нервно подергивал пальцами перед своим лицом. На столе лежала кипа газет – создалось впечатление, что афганский лидер искал хотя бы в одной из них опровержения того, о чем писали все остальные.
На самом деле утром ему позвонил Гулябзой:
– Учитель, Амин отдал команду арестовать нас.
– Не может быть.
– Для этого уже готовится батальон.
– Но я же не разрешал этого делать!
Гулябзой, кажется, усмехнулся: сколько дел Амин уже вделал, не спрашивая вашего разрешения. И Тараки понял, что арест министров – это последняя ступенька к нему, Тараки. Следующим будет он.
– Он не сделает этого, – сам не веря в свои слова, проговорил в трубку Тараки.
И вот газеты подтвердили – может. Амин уже издает указы, не спрашивая его согласия. Игнорируя его подпись. Это – конец.
– Как же так, товарищ Тараки, – начал и Пузанов. – Только сегодня ночью Амин при нас говорил о единстве в партии, а сегодня мы узнаем… – Александр Михайлович кивнул на газеты.
Тараки обхватил голову руками и наконец впервые сказал то, что давно было известно окружающим:
– Я знаю, что Амин поставил своей целью убрать меня, присвоить себе нашу революцию. Это страшный человек. Он пойдет на все ради своей цели. Если он придет к власти, прольется много невинной крови.
– Товарищ Тараки, – поднял руку Пузанов, словно защищая Генерального секретаря от излишней эмоциональности и волнений. – Давайте еще раз серьезно обсудим ситуацию, которая сложилась у вас в правительстве. Мы считаем, что нужно опять пригласить Амина.
– Да, сейчас.
Тараки поднял телефонную трубку:
– Товарищ Амин? Здесь у меня советские товарищи в гостях, мы бы очень хотели видеть и вас… Нет, без охраны. Приезжайте без охраны, – уже резко повторил Тараки и бросил трубку. Нажал кнопку. Вошел адъютант – старший лейтенант Касым. После революции его назначили начальником политотдела Баграмского гарнизона, но в декабре 78-го Тараки взял его в Москву на подписание Договора о дружбе и сотрудничестве с СССР и с тех пор не отпускал от себя: в исполнительности и преданности ему не было равных в окружении Генерального секретаря.
Старший лейтенант замер у двери, с тревогой и озабоченностью глядя на осунувшееся лицо своего кумира.
– Сейчас подъедет Амин. Он должен быть один, без охраны.
– Есть, – кивнул Касым и вышел.
В кабинете наступила тишина. Молчал Тараки, погруженный в свои думы, молчали переглядывающиеся между собой гости. Да и что говорить, все ясно. Всё будет зависеть сейчас от поведения Амина.
Тихо отворилась дверь, с чашками и заварным чайником на подносе вошел порученец Тараки старший лейтенант Бабрак. Осторожно обошел всех за столом, сократив несколько минут ожидания. Так же тихо вышел.
В приемной Касым осматривал свой автомат.
– Ты что это? – удивился Бабрак.
– Проверь и свой, – вместо ответа посоветовал Касым. – Слышал про Ватанджара и других?
– Сегодня во всех газетах об этом.
– У товарища Тараки практически не осталось сторонников в Политбюро. Амин сделал все, чтобы отстранить его от власти, а затем и убрать.
– Но ты сказал, что Амин сейчас подъедет сюда.
– Да, сказал. И куда сразу делся наш главный адъютант?
– Тарун? – Бабрак оглядел комнату, хотя прекрасно помнил, как главный адъютант Тараки после сообщения Касыма вышел из приемной.
– Я ему не верю. Это человек Амина. Он пошел его встречать.
– Ну и что? Он и раньше это делал.
– Он пошел его встречать со своим автоматом. А товарищ Тараки приказал Амину приезжать без охраны.
– Ты думаешь…
– Я ничего не думаю. Но если он не выполнит приказ учителя, я уложу всех этих предателей на пороге. И пусть меня судят потом за то, что я раз и навсегда покончил с теми, кто мешает товарищу Тараки и революции. Ты со мной?
– Да.
В кабинете у Генерального секретаря раздался мелодичный звон – три часа дня. Пузанов и за ним все остальные посмотрели на наручные часы – да, пятнадцать, Амин должен уже подъехать.
И именно в этот момент во Дворце, прямо за стеной кабинета, раздались автоматные очереди. Пузанов, вскочивший первым, буквально оттолкнул в угол Тараки, сидевшего напротив двери. Горелов подбежал к окну. По двору Амин тащил своего адъютанта Вазира. Оба были в крови, но Горелов отметил другое: на груди у адъютанта болтался автомат. «Зачем же с оружием?» – с горечью подумал Лев Николаевич.
Вбежал бледный, с горящими глазами Касым, начал объяснять что-то на пушту Тараки. Переводчик, владеющий только дари, недоуменно пожал плечами на молчаливые вопросы посла.
– Только что был убит мой главный адъютант Тарун, – наконец произнес Тараки.
– Наверное, нам надо поехать к Амину, – тут же решил Пузанов. И чтобы Генеральный секретарь правильно его понял, тут же добавил: – Попытаемся узнать, в чем дело.
Как не хотелось Тараки, чтобы уходили советские товарищи! Интуиция подсказывала: пока они здесь, с ним ничего не случится, однако согласно кивнул головой.
Пропустив вбежавшую в кабинет жену Тараки, Пузанов и сопровождающие его товарищи вышли из кабинета. Мимо бледных, но решительно сжавших автоматы Касыма и Бабрака, стараясь не наступать на кровь, залившую ступени, обойдя тело убитого Таруна, советские гости поспешили к своим машинам.
Необходимое послесловие. Бабрак и Касым будут арестованы на следующий день и сразу же, без суда и следствия, расстреляны по приказу Амина.
Похороны Таруна превратятся в день национальной скорби. Опять же по распоряжению Амина будут приспущены государственные флаги не только в самом Афганистане, но и в афганских посольствах и представительствах за рубежом. Все газеты ДРА выйдут с краткой биографией Таруна: родился в 1942 году, в 1962 году учился в военном училище в СССР, после Апрельской революции – начальник царандоя, затем главный адъютант Тараки. Убит контрреволюционными элементами. Город Джелалабад по указанию Амина переименовывался в Таруншар.
