Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Колыма
… А через неделю сосед уехал. Совсем. Не простившись ни с женой, ни с дочкой. Втихую забрал вещи и исчез из Тигиля. Соседка ночами плакала. Успокаивала дочку. Уговаривала саму себя. Все это слышал Беник, но решил никогда больше не заходить к соседке.
Однажды, когда измученный жарой, он вернулся с работы и уснул, кто-то забарабанил в дверь. Беник проснулся. Стояло утро. Слишком раннее, чтобы идти на работу.
— Беник! Бень! Скорее встань!
Евгений Иванович в расстегнутом кителе, побледневший, стоял перед ним.
— Тайга горит! Наверное мальчишки! Двое пропали. Помоги! Мужчин мало в селе. Все на рыбе. Далеко.
— Пошли, — стал собираться Беник.
Над селом плотной завесой висел дым. Горела тайга. Искры летели так низко над домами, что грозили сжечь село.
— Бери лопату! — крикнул Евгений Иванович.
В дыму суетились люди. Много. Их лиц нельзя было различить. Одни копали траншею. Другие носили воду, обливали горящие деревья, кусты, траву. Но огонь тут же сушил их и охватывал пламенем снова. Деревья вспыхивали как свечи. Трещала хвоя. И вспыхнувший стланник гудел на всю тайгу. Рев вспугнутого зверья, крики людей, шум огня — все слилась в единый стон.
Кашляя, задыхаясь в дыму, люди спасали тайгу кто как мог. Вместе со всеми, почерневший от дыма, со слезящимися глазами работал и Беник.
Прошел день. Наступила ночь. Люди не уходили. Еще день. Одежда на многих обгорела. Висела клочьями. Под слоем сажи нельзя было распознать лица. Еще ночь. Людей шатало от усталости.
— Ты хоть поешь, — тронул Клеща за локоть изменившийся до неузнаваемости Евгений Иванович. И, присев с Беней неподалеку, достал сверток.
— Ребятишек не можем найти. И пожар не стихает. Если не будет дождя — село не знаю как сберечь, — покачал он головой.
— Мальчишки, наверное, испугались. Убежали от страха. Их теперь трудно найти будет. А вот с огнем… Мне кажется, надо встречный дать. Пал навстречу палу. Куда ветер дует? Вот навстречу ветру и огню.
— Слушай! А ведь это мысль! — Подскочил начальник милиции, забыв о еде.
Через час перегороженный рвом, отделенный от соседних деревьев небольшой участок тайги вспыхнул. Огонь пошел навстречу огню. Вот они слились. Столбы пламени, казалось, решили поджечь само небо. А через час огонь стал слабеть.
— Держи границу! — Стереги! — Не пускай огонь! — повеселели люди.
К вечеру пожар совсем ослаб. Лишь дым от сгоревших деревьев, да тление углей еще напоминали о случившемся. А к ночи нашлись и мальчишки. Их привели в село, забыв о пожаре, о беде, грозившей всем. Ведь живы дети! Живы! Радовались люди. Никто их не ругал. Не спросил — виновны ли в пожаре? Живы! Это главное. И усталый начальник милиции радовался, словно не чужих — своих детей нашел. Беня стоял в стороне. Чужой для этой радости. Один. Теперь он был не нужен. Люди расходились по домам.
— Жизнь мальчишек… Странно, но ведь они сами себе сделали беду. И другим… А вот нашли их и беда в праздник повернулась. Домов могли лишиться. Крова. И забыли, — удивлялся поселенец, возвращаясь домой.
Он долго приводил себя в порядок. Отмывался горячей водой. И, наконец, узнал себя в зеркале.
А ночью снова гонялся во сне за Скальпом. Тот бегал с факелом и все норовил ткнуть им в лицо Клеща. Беник все хотел догнать его, но Скальп ускользал из-под рук.
— Попадешься, гад! Я из себя такое сделаю, вся Одесса смеяться будет! — ревел Клещ во сне.
Через неделю Тигиль и вовсе забыл о пожаре. А мальчишки из героев снова стали обычными огольцами и спокойно бегали по берегу реки. Ныряли, загорали, плескались. Все забыли все. Помнил лишь начальник милиции. Помнил и о Вене. О его подсказке. И, встретившись с ним как-то на улице, спросил:
— Что не заходишь?
Беня замялся. Что ни говори, душе не прикажешь, хоть и грызло одиночество, но, воровская натура никак не желала признавать человеком начальника милиции. А потому, увильнув от честного ответа, сказал:
— Все времени нет.
— Чем занят? — деланно удивился тот.
— На работе. К зиме готовимся.
— А я хотел тебя опять на форель уговорить. Как раз завтра выходной.
Они пошли ранним утром. И Беник спросил, вроде невзначай:
— Удивился я тогда, ну живы мальчишки — хорошо это. Ну, а если снова тайгу подожгут?
Евгений Иванович оглянулся на Беню, прищурился:
— А по-твоему их руганью встретить нужно было? Да ведь они сами себя и без нас исказнили. А добавь? Так тут и до настоящей беды недалеко. Попробуй на ранку соль насыпать! Втройне заболит. Ты ж сам мальчишкой был. Вспомни, как на ругань реагировал! Озлоблялся?
— Меня не ругали и не хвалили. Некому было.
— Прости. Не хотел, — сконфузился Евгений Иванович. А немного погодя, снова заговорил: — У меня несколько лет назад неприятность тут случилась. Мальчишка один воровать было начал. Поймали его в книжном магазине. Он книг под куртку напихал и, не заплатив, хотел уйти. Потом — в культтоварах тоже попался. Дома у отца деньги из кармана потягивать стал. Сначала по рублю, потом и по пятерке. Ну отец — кулаки в ход. Сын — из дому. Сначала на день. Потом на три. А дальше — хуже. Пришлось и нам на поиски подключаться. А отец на высокой должности. Сознаться стыдится. Ну, а мы несколько раз его поискали, да и надоело. Дай, думаю, узнаю, в чем дело? Пробовал с отцом говорить. Не признался. Тогда я к мальчишке. Понемногу узнал от него, в чем дело. Оказалось — банальная ситуация. Он любил приемники. И сам собирал. Такой маленький, а уже в полупроводниках разбирался. А всего-то— шестой класс. Ну и собирал он себе какой-то приемник высокочастотный. Все сам, заметь. Без чьей-то помощи. И оказалось, что его приемник куда совершеннее, чем те, какие в магазине — последний выпуск. Отцу гордиться таким сыном надо, но это с одной стороны. С другой — сам понимаешь. От гения до преступника — один шаг. Мальчишка сознался, что на запчасти отец денег не давал. Вот он и проявил частную инициативу. Ну, я ее легализировал. Поговорил с учителями и они создали при школе кружок радиолюбителей.
— И как тот парень? — спросил Беня.
— Он? Начальник нашей радиостанции. Институт закончил с отличием.
— Ну, а я к какой категории отношусь? — засмеялся Беня.
— Ты? Я тебя там, на пожаре наблюдал. Да и до этого тоже. И потом.
— Ну и что?
— Пока не определил.
— Что именно?
— Где кончается твое человеческое? И откуда в тебе берет начало зло? Ведь вор в тебе умер. Осталось лишь его нутро. Но чем оно живет? На кого ты зол? На прошлое?
Беня растерялся. Но быстро взял себя в руки.
— Я такой, какой есть. Жизнь, обстоятельства человека меняют. Но здесь, в Тигиле, я никому зла не причинил. Если вы соседа вспомнили, так он сам виноват.
Евгений Иванович молчал. А Беня и совсем замкнулся. Понял, что совсем неспроста вытаскивает его на рыбалку начальник милиции. Что не так-то он прост, как показалось сначала. И решил обходить его и никогда не бывать один на один.
«Все выведывает, щупает, чем я дышу, простачком прикидывается. Басни рассказывает про добрых мусоров. Слыхал я их. И навидался. Все одинаковы. Чуть что — за задницу и в конверт. Со мною у тебя не пройдет», — злился Беня.
Войдя в комнату, он тут же разделся и вдруг стук. Беня срочно натянул рубашку.
— Войдите!
— Простите. Дочку можно у вас еще оставить?
— Извините, мадам. С меня достаточно.
— На улице дождь. Простудиться может. А мне на переговоры идти. С мамой. Может долго ждать придется.
— Отвезите к подруге.
— Нет у меня их.
— Ну, а я не нянька, мадам. Какое мне дело до вашей семьи?
— Да. Вы правы. Простите, — тихо вышла она.
— Дура! Я за нее тогда вступился, и она же меня обвинила. А теперь — нате вам! Снова! — ругался Беник так, чтобы соседка могла услышать.
Но за стеной было тихо. Беник слышал, как соседка ушла и лег спать. Но только он начал дремать, как за стеной закричала девчонка. Беня ждал, что она вот-вот успокоится. Но нет. Поселенец натянул одеяло на голову. Не помогло. Не спасла и подушка.
— Ну и горластая! Вся в мать! — подскочил Беник.
Девчушка не испугалась, увидев его. Протянула к нему ручонки
доверчиво. Беник хотел ее взять. Но увидел, что она привязана к спинке кровати, чтоб не упала с койки.
— Тоже мне! Мать! — отвязал поселенец малышку. И, прикрыв пиджаком, принес к себе домой. Согревшись, она уснула у него на руках.
— Эх, баба! Разве дитем привяжешь призрак? Кого ты удержать хотела? Твой охотник лишь на расправу с тобой силен был. И не из-за меня, из-за росписи сбежал. От дочери. А ты его удержать хотела. Руки у тебя слабые. А девчушке и верно, отец нужен. Ну что ж, мужа ты не имеешь, зато дочь есть. И то не зря. Кому-то да нужна. Радуйся, пока она мала. А вырастет — может тоже скажет, обвинит, как моя сестра. В чужой жизни ошибки искать просто. Куда как труднее понять другого.
