Сергей Соболев - Танго втроем
Он редко стреляет, очевидно, проблемы с боеприпасами. Можно попытаться взять его живым или, на худой конец, подранить…
Но он хорош, этот русский, ничего не скажешь… Метко бьет на звук, к тому же интуиция у него неплохо работает. Тем более любопытно будет узнать, что это за пташка…
Одно только неясно… Он же должен понимать, что вот-вот западня захлопнется. Почему в таком разе не предпринимает попыток уйти?
— Приготовься, — шепнул Вальден. Он вставил новую обойму и изготовился к стрельбе. — Пошел.
Бушмин наставил «вул» на оконный проем, затем перевел ствол. на дверной проем. Еще несколько раз дернулся туда-сюда. Надоела ему до чертиков эта смертельная игра, да и нервишки стали пошаливать.
В коридоре послышался какой-то неясный шум. Следом оттуда защелкали частые выстрелы.
Он давно ждал этого момента. Вскинулся на ноги, скользнул к двери. Стреляли понизу, он уже приучил стрелка, что бьет по нему снизу, проходя проем перекатом. Взлетел высоко, пропуская под собой смертоносные струи свинца, и, пластаясь в воздухе, разрядил остаток обоймы: две пули в тут же скрывшийся за дверью силуэт и одну по вспышкам, в высунувшегося наполовину из дверей кухни стрелка.
Приземлился не очень удачно, ушибив колено. Судорожно выщелкнул обойму, вставил запасную, последнюю. Попал или опять смазал? Из коридора ни звука…
Куда же запропастился Володя Мокрушин?
А Мокрушин к тому времени успел обойти дом. Пока размышлял, как ему сподручнее оказать помощь товарищу, кто-то выбрался из дома на веранду… Мокрушин мгновенно наставил на показавшегося из дверей мужичка ствол. Тот, пошатываясь, словно пьяница после получки, стал спускаться по крылечку…
Гм… Это явно Андрюшкина работа.
Мокрушин довершил начатое другом, выстрелом в голову смайнав мужичка с крыльца. Затем, выждав несколько секунд, не появится ли из дверей еще один «пьяница», перебрался к открытому окну и негромко позвал:
— Андрей, это я…
Лишь звериное чутье позволило Бруно Вальдену уцелеть и на этот раз. Он буквально в последний миг отшатнулся, уходя с линии огня. Пуля вошла в дверной косяк, отколов от него щепку, и эта самая щепка своим острым краем впилась Вальдену в скулу.
Ругнувшись про себя, блондин стал ее вытаскивать. Вдобавок еще обжегся о раскаленный «глушак», наверняка на ладони вспухнет волдырь.
Определенно русский начинал действовать ему на нервы. Надо, обязательно надо взять его живым! И пытать, пытать, пытать…
Но что это? Что за звуки донеслись до его слуха? Это же… «глок»! Да, так и есть, стреляли из «глока», оборудованного фабричным «ПБС», он не мог спутать, это его любимая система, тех же сербов сколько из «глока» положил, дырявя им дырки в затылках…
Теперь Вальден ощутил себя в западне. Как быстро все изменилось… Ему даже нос было страшно высунуть в коридор!
— Осторожней, Володя! — предупредил друга Бушмин. — Матерый зверюга, сколько нервов мне попортил!
Из противоположного конца дома донесся громкий треск.
Бушмин прервал диспут, который они вели между собой шепотом, метнулся к проему, подсветил выстрелом, но никого там не было.
— Ушел, гад, — процедил он сквозь зубы. — Через кухню, вышиб окно!
Бушмин осмотрел кухню, коридор, нашел валявшийся на полу фонарик, после чего вернулся в комнату.
Он усадил Розанову на диванчик, сам присел напротив нее на корточки.
— Целы, Елена Владимировна? А вы держались молодцом! Ну вот… Теперь все страхи позади…
В этот момент неподалеку от дома, где-то на задах участка, затеялась громкая пальба.
— На пол! — скомандовал он.
Сам прикипел к стене у проема окна, пытаясь разобраться, что это еще за баталия разгорелась.
Картинка вскорости прояснилась. Судя по многим признакам, схлестнулись Мокрушин и стрелок. Оба избавились от глушаков, эти приспособы влияют на меткость стрельбы, а стрелок, не исключено, раздобыл еще один ствол у одного из погибших товарищей.
Мокрушина легко узнать по почерку, он стреляет одиночными, реже парами. Стрелок отвечает густо, очередями из «АПС» в четыре-пять зарядов.
— Что это? — донесся до Бушмина испуганный шепот.
— Да так, мелочи, — не нашелся что сказать Бушмин. — Не о чем беспокоиться.
— Ну что, Володя?
Мокрушин дышал, как запаленная лошадь. Накувыркался, видать, с этим стрелком…
— Ну и склизкий, гад, я такого еще не встречал… Я его за траншею загнал, но он, сволочь, наверняка будет возле дома кружить. Он кивнул в сторону Розановой:
— Не даст он нам с дамочкой отсюда уйти… Счас я маленько передохну, потом свинчу ненадолго. Попытаюсь его подловить, иначе он нам продыху не даст, да еще, сволочь, наверняка подкрепление вызвал.
— Побудь здесь, Володя.
Бушмин одним махом взлетел на чердак. Прикипел к окну, потом метнулся к другому, противоположному.
О черт, вовремя они спохватились! Он кубарем слетел по лестнице вниз.
— Володя, какая-то тачка едет по переулку, уже близко! И еще одна, а может, две-со стороны школы, я фары видел!
— Счас я ими займусь, — сказал неунывающий Мокрушин. — У меня, правда, всего пол-обоймы осталось.
— Отставить! Они сейчас перекроют здесь все, да и через сад нам не уйти, тот же стрелок не даст! Хватит, навоевались!
— Так что делать, командир? — как-то даже растерянно спросил Мокрушин. — Прорываться, говоришь, опасно, здесь тоже нельзя оставаться… Что делать-то в таком разе?
— Я ж говорю, уходим! Забыл, что я тебе здесь показывал?!
— А-а, вот ты о чем…
— Врубился наконец?! Прикрой нас, Рейндж! И сразу дуй вдогонку за нами!
Глава 15
В подвале наряду с садовым инвентарем и прочими полезными в хозяйстве вещами хранилось несколько пар рабочей обуви. Сыскались и резиновые сапоги. Одну пару, размером поменьше, он передал Розановой.
— Обувайтесь в сапоги!
Затем он сорвал с вешалки просторную прорезиненную куртку с капюшоном.
— Надевайте штормовку! Живее!
По мере знакомства он проникался все большей симпатией к этой молодой женщине. В данном случае речь идет не о каком-то воздействии на него женских чар, коими, впрочем, она, безусловно, обладала. Нет, он судил о ее достоинствах сугубо в практическом плане, в плане «текущего момента». Несмотря на недавние события, возможно даже, всерьез травмировавшие ее психику, держалась она, как уже подметил Бушмин, молодцом. Вот и сейчас она мигом сунула ноги в сапоги, так же резво облачилась в куртку и теперь ожидала поступления новых ЦУ.
И еще Бушмину нравилось то, что девушка не норовит при каждом удобном случае, а сколько их уже было, свалиться в обморок, не хнычет, не закатывает истерик, не болтает безудержно и не задает глупых вопросов.
— Ой… А здесь что, подземный ход есть?
— Т-с-с! — шикнул Бушмин. — Спускайтесь за мной! Один из товарищей стрелка, тот, что взялся обследовать подвал на предмет наличия в нем тайников, надыбал-таки вход в подземный пролаз: станок, предназначавшийся для резки сырца, был сдвинут в сторону, под ним находилась крышка люка, она была отброшена, под ней оказался темный провал, были видны лишь верхние ступени деревянной лесенки.
Они спустились в пролаз, вначале Бушмин, затем Розанова.
Андрей подсвечивал трофейным фонарем. Неплохой, кстати, оказался фонарик, бошевский, со сменными светофильтрами и ступенчатой фокусировкой луча, который при желании можно сделать узким и острым, как спица.
Ход был узкий, на ширину плеч взрослого крепкого мужчины, невысокий, метра в полтора, наклонный, причем уклон составлял градусов сорок.
Розанова провела пальцем по сочащейся влагой стене пролаза. Похоже, что кладка еще довоенная, швы тщательно промазаны известью, есть даже сделанный в виде желобка водосток, это чтобы грунтовые воды не скапливались и не подтапливали ход.
Так, так… Фундамент, на котором был заново отстроен дом, также довоенной поры, и вполне допустимо, что проход здесь соорудили еще прежние владельцы этой земли. Интересно вот только знать, куда он ведет?
Она коснулась ладошкой широкой мужской спины.
— А что это за подземный ход? Мы ведь спускаемся в подземелье, верно?
— Для вас это новость? — не оборачиваясь, спросил Бушмин. — Отец вам разве ничего об этом не рассказывал?
— Н-нет… Послушайте, а откуда вы знаете?..
— Минуту, — недовольно оборвал ее Бушмин. — Подержите-ка фонарь!
Ход оказался недлинным, она и пятидесяти шагов не успела сосчитать. У нее накопилось множество вопросов, которые хотелось бы задать этому парню, и часть из них уже готова была сорваться с языка, но Розанова пересилила свое любопытство, рассудив вполне резонно, что сейчас не время для подобных расспросов.
Ход в той части, что была построена в годы последней войны, как удалось определить Бушмину по своим прежним «экскурсиям», был замурован. Но здесь имелась еще одна ветка, которую, надо полагать, соорудил Розанов либо человек, специально нанятый им. И вот, двигаясь по этому короткому, метров в десять длиной, ответвлению, они вышли к цельнометаллической дренажной трубе.
