Виктор Любчанский - Белорусский апокалипсис
— Больше всего запомнилось как он с бывшим председателем Центризбиркома разделался.
— И это тоже есть на видиочипах?!
— Конечно! — генпрокурор улыбнулся и вытянул вперёд зажатые в кулаки руки, — конечно есть! Они же раньше почти друзьями были, а когда он его похитил…..
— Откуда похитил, кто и кого?
— А вы отгадайте, в какой руке!
— В этой, — Алесь указал на правую руку прокурора.
— Правильно! — генерал юстиции разжал свой правый кулак и показал скомканную бумажку, — откуда похитили — из бани, кто похитил — группа расправы, кого похитили — сами знаете, но всего на чипе нет.
— А что есть?
— Начинается так: комната с обоями и коврами, в комнате несколько стульев, за окнами темно.
— То есть это не тюрьма и не подвал.
— Нет, нет, не похоже. Лукашенко подходит к председателю Центризбиркома и хватает его за нос и рот одновременно. Тот начинает задыхаться.
— А этого председателя что, к стулу привязали?
— Нет, к столу. Потом начинаются пытки.
На связь вышел радикал.
— Стоп, стоп! — приказал он Алесю, — подробностей пока не надо, я уже послал в его квартиру группу бойцов, как найдут на балконе чипы — тогда покажем без комментариев, надеюсь мы на правильном пути, тем более квартирка его на нашей половине города. Ты только спроси, где трупы закопаны.
— Где хоронили убитых? — Алесь вопросительно кивнул генпрокурору, — и тех кого расстрелял Каялович и тех, кого кончил Лукашенко?
— Первых трёх Лукашенко сказал закопать на заброшенном участке северного кладбища, а потом, когда шум подняли, приказал откопать останки и сжечь в крематории. Всех последующих сразу кремировали, а пепел выбрасывали на городскую свалку.
— И многих они так.
— Всех. Всех о ком слухи ходили. Всё их рук дело.
— Кто исполнял?
— Все исполняли. И КГБ, и МВД, и охрана президента, и генеральная прокуратура.
Генпрокурор опять улыбнулся и вытянул вперёд руки.
— В этой, — Алесь рацией дотронулся до его правой руки.
— Нет, нет! — прокурор разжал кулак и показал пустую ладонь.
Рация опять подала привычный сигнал. На связи был радикал.
— Кончай концерт, Алесь. Нашли мы эти чипы, только что включили на просмотр и очумели от увиденного, заканчиваем делать копии и передаём их телеканалам.
— Ну, слава богу, а где Сергей?
— Остался в американском посольстве. Каялович нас частично рассёк, высадил большой вертолётный десант в районе суворовского училища и они сейчас контролируют всю улицу Абэцэдарского, вплоть до площади Банголор. Не слышал, что ли взрывов?
— Нет, тут сверху и снизу постоянная автоматная трескотня, мы закрепились только в двух крыльях четвёртого этажа. А что, наши баррикады не сработали?
— Не сработали, мало опытных бойцов, остальные при выстрелах уши пальчиками закрывают, некоторые вообще от страха с позиций домой поубегали. Так что Сергей сейчас глухо отрезан от штаба, с ним только десять бойцов охраны, но посольство штатов вне опасности. С другими частями отрезанного отряда вообще связь потеряна, что твориться в том секторе неизвестно. Но ты продержись там от силы час-два, как только телеканалы отрывки видиочипов запустят в эфир, Каялович от шока может даже из Минска драпануть.
— Понятно, понятно, будем надеяться.
— Кстати, насчёт генпрокурора…
— Нет больше генпрокурора, — перебил Алесь радикала.
— Как нет? Умер от югалицина? Не может быть.
— Не от югалицина. Я как узнал, что чипы найдены, сразу дал знак ребятам, те его прикладами и забили, вот буквально минуту назад, не слышал крика, что ли?
— Ни черта я не слышал. Зря вы его задолбали, надо было в качестве заложника использовать, ну да ладно, как есть — так есть.
Центр Минска постепенно окутывался дымом пожаров. Когда европейские и американские телеканалы открыли свои новостные программы показом отрывков из шокирующих белорусских видиочипов, Каялович был ввергнут в состояние нервного срыва и приказал войскам ринуться на повстанцев. Русская дивизия затаилась в ожидании развития ситуации не поддержала скороспелой атаки. Белорусские генералы вяло выполнили приказ и рывка не получилось, штурмовые батальоны увязли на подступах к центру. Почуяв неладное, Каялович через час отменил приказ о штурме и начал готовить заявление по поводу "гнусной провокации". Стрельба в городе прекратилась, штурм четвёртого этажа дома правительства тоже остановился и Алесь с оставшимися в живых соратниками перевёл дыхание. С улицы Абэцэдарского спецназ отошёл обратно за Свислочь и Сергей Сергеевич добрался до штаба. Ещё через час президент согласился на предложение американцев о переговорах с Кирутой и одновременно стал вместе с русскими искать выход из создавшегося положения. Гвардейцы выключи радиоглушилки.
Каялович упросил посредников сделать переговоры тайными и непродолжительными. Американцы согласились, Кирута принял условие по факту. Перед самыми переговорами президент выторговал себе пресс-конференцию.
— Ни я, ни Лукашенко никогда не делали и не могли делать ничего подобного, — заверял журналистов Каялович и потирал кончик носа, — я требую независимую экспертизу записей, эта история шита белыми нитками, я там не похож на самого себя!
— А может придушишь его при встрече? — спросил радикал Сергея, глядя в экран телевизора, — он ведь просто время будет тянуть, а сам что-то мутное задумал, взгляд у него какой-то гниловатый.
Кирута смолчал.
Переговоры назначили на три часа дня на десятом этаже гостиницы "Беларусь". Сергей Сергеевич пришел первый. Из окна гостиничного номера открывалась красивая панорама центра города.
— Вы будете посредником? — спросил Сергей у советника американского посла.
— Нет, я буду за дверью, вместе с Вашей и президентской охраной, а посредником будет представитель госдепартамента, он уже прилетел из Вены и приедет с минуту на минуту.
— Подождём, подождём.
— Да, подождём.
В дверь постучали и тут же открыли, офицер охраны, накрывший когда-то собою президента во время гранатомётной атаки, услужливо пригласил в номер Каяловича. президент, не здороваясь, зашёл и сел в мягкое кресло напротив американца. Кирута продолжал смотреть в окно.
— Вы посредник? — спросил Каялович у сотрудника посольства.
— Нет, не я, — ответил американец, — посредник вот-вот должен прибыть.
— Какая мерзкая и низкая провокация, — начал вдруг президент, — додумались, смонтировали, подтасовали, передёрнули факты!
— Не сейчас, не сейчас, — попросил американец, — через минуту приедет представитель госдепа, тогда начнём.
— Что за переговоры, что за организация, разве так надо делать? — не замечая слов американца продолжал Каялович, — у меня мало времени.
— У меня тоже мало, — бросил в ответ Кирута.
— Терпение, секунду терпения, господа, — ещё раз попросил американец и вышел в коридор.
Кирута остался наедине с президентом.
— У меня готова российская экспертиза о том, что ваше видео сфальсифицировано от начала до конца, — с насмешкой в пол-голоса прошипел Каялович, — кроме того, показания генпрокурора даны под воздействием психотропных средств, это тоже уже доказано уважаемыми специалистами.
Кирута молчал.
— Пока не пришёл американец, — продолжал Каялович, — скажу вот что, даю тебе и твоим друзьям возможность выехать за границу, вылетите самолётами, забирай с собой хоть всех бойцов, дам два, три, пять самолётов. Деньги у тебя, знаю, есть. Интерпол на вас травить не буду, пообещаю при американцах, дам гарантии для родственников. Хочешь малой группой лететь, нет вопросов, для остальных я подпишу указ об амнистии, тоже под гарантии посредников…
В номер вошёл представитель госдепа с переводчиком. Дипломат представился и попросил стороны высказать свои условия прекращения конфликта. Каялович повторил сказанное наедине с Кирутой в более официальной форме и вышел в коридор позвонить. Вернулся через три минуты с переносным телевизором и попросил взглянуть на экран. Транслировались российские новости, диктор комментировал высказывание руководителя ФСБ о том, что видиочипы, добытые кирутиными боевиками являются просто качественным компьютерным монтажом или попросту говоря — подделкой. Когда представитель госдепа до конца выслушал слова переводчика, извинился и тоже вышел в коридор. За ним последовал переводчик.
— Вот видишь! — более развязным тоном заговорил Каялович, даже американцы опешили от такой новости, — а я ведь тебя предупреждал, теперь условия меняются, теперь, если хочешь жить, пусть твои бандиты сложат оружие, а я уж посмотрю, что дальше делать. Ты думал, что если русские атаку с дуру не поддержали, то вся Россия от меня отвернулась? Дурачьё!
