Андрей Дышев - Троянская лошадка
Веревка пошла в обратную сторону. Я остановил раскачивание. А что, если отстегнуть карабин и прыгнуть на фюзеляж? Два метра – не бог весть какая большая высота. Когда мне надо будет выбраться из ущелья, я доберусь к нижнему концу веревки по стене – на ней полно трещин и «полочек», за которые можно зацепиться пальцами.
Не думая о последствиях, я отстегнулся и прыгнул вниз. От удара тяжелых ботинок фюзеляж загудел, словно барабан. Мне показалось, что он дрогнул подо мной и даже чуть просел. Я побежал к стабилизатору. Каждый мой шаг отзывался гулом, идущим из недр фюзеляжа. Серебристая обшивка была гладкой и мокрой, и я старался бежать строго посредине, чтобы не скатиться с покатых боков. Ухватившись рукой за край киля, похожий на огромный акулий плавник, я осторожно ступил на треснутый стабилизатор. Маленькое крыло прогнулось под моей тяжестью. Я сделал еще шаг. Раздался негромкий треск. Казалось, что это какое-то животное предупреждает меня об опасности. Я опустился на колени, на четвереньках добрался до края и, свесив голову, посмотрел вниз. Лысый лежал совсем рядом. Еще немного, и я бы смог дотянуться до него рукой.
– Эй! – крикнул я. – Ты живой? Тренер! Ты меня слышишь?
Стабилизатор со страшным скрипом раскачивался подо мной. Ухватившись за его края, я свесился еще сильнее, пытаясь увидеть лицо несчастного… О господи! Что я вижу! На загорелой лысине, между темечком и лбом, чернело пулевое отверстие. Под ним загустела капля крови. Эту страшную отметину я не мог спутать ни с чем другим.
Внезапно опора стала уходить из-под меня. Мне показалось, что в животе у меня сделалось пусто. Раздался жуткий скрип. Фюзеляж, словно подводная лодка при погружении, пошел вниз. Край стабилизатора начал со скрежетом царапать стену. Казалось, умирающий самолет, агонизируя, пытался остановить падение в пропасть. Корежась, металл крошил и стирал в пыль камень. Не раздумывая, я прыгнул на стену и схватился руками за колючий куст, вросший в камни. Фюзеляж, будто только и ждал, когда я уйду с его спины, сразу ухнул вниз, обдирая свое израненное тело о камни, высекая искры с белым дымом, упал в реку, подняв тучу брызг; мощное течение тотчас поставило его вертикально, но фюзеляж – расчлененный, изуродованный – столбом повалился в воду, сверкая в солнечных лучах белым брюшком, и его потащило куда-то по узкой скальной расщелине.
Я висел на руках над ревущей рекой. Чахлый куст, за который я держался, хоть и сопротивлялся отчаянно, но все же не мог совладать с моим весом. Он трещал, словно молил о пощаде, его корни, которые несколько лет с великим трудом пробивали себе путь в камне, рвались как веревки, и я чувствовал, что мне отпущено совсем мало времени. Я подтянул ноги, стараясь найти опору, какую-нибудь крохотную «полочку», но, как назло, стена в этом месте была почти идеально гладкой, и мои ноги соскальзывали с ее поверхности. Я подтянулся. Мне на лицо посыпались мелкие камешки и влажные комки земли. Вот перед самыми глазами узкая горизонтальная расщелина. Я только успел вставить в нее пальцы, как куст с корнями вырвался. Я повис на одной руке, и жизнь моя сосредоточилась на кончиках пальцев. Отшвырнув растение, которое спасло мне жизнь, я стал пристраивать вторую руку. Ладонь скользила по скале, ощупывая ее поверхность так, как слепой ищет брошенную ему монету, которая звякнула о пол где-то рядом. Мои пальцы зацепились за выступ. Очень маленький выступ, едва ощутимая неровность. Река ревела подо мной, будто свора голодных хищников, которые, задрав оскаленные пасти, смотрели на меня и ждали, когда я сорвусь. Высота и близость смерти пытались парализовать мою волю. Я касался мокрым лбом шероховатой поверхности стены и молил о спасении. Если я упаду, то не выживу. Течение протащит меня по своим каменным внутренностям, как через вращающиеся жернова. Если мое тело и всплывет на поверхность, то оно уже будет мертвым. Глупая, нелепая смерть! Я прикусил губу, болью заставляя себя собраться с силами. В метре над головой – карниз. Очень удобный, на него можно встать ногами и выпрямиться в полный рост. Но дотянуться рукой невозможно. Подпрыгнуть?
Я несколько раз глубоко вздохнул, резким движением подтянулся и на мгновение разжал пальцы, чтобы перенести руки выше. Ухватиться за карниз удалось только одной рукой, и то пальцы едва не сорвались. Меня прошиб холодный пот. Мать честная, как же страшно! Ладони вспотели, стали скользкими. Не делая резких движений, я подтянулся, закинул на карниз колено. Руки и ноги дрожали, словно сквозь меня пропускали ток. Но главное, что я живой, я слышу грохот реки под собой, я ощущаю лицом прохладную водяную пыль, я чувствую, как молотом колотится в груди сердце. Расставив руки в стороны, я приставными шагами пошел по карнизу к веревке. Поднял лицо. Где-то высоко среди лохматых кустов торчали две головы. Крот и Марго следили за мной.
Я добрался до веревки, немедленно пристегнул к ней жумар, потуже затянул предохранительное кольцо карабина и лишь после этого расслабился. Несколько минут, закрыв глаза, я висел на веревке, упираясь в стену ногами. Что я видел? Перебинтованного тренера с дыркой во лбу. Странное сочетание ранений – сломанная рука и пробитая пулей голова. Надо полагать, несчастный тренер получил ранения в разное время и при разных обстоятельствах. Руку он мог сломать во время крушения самолета. Кто-то наложил шину и перебинтовал ее. А потом кто-то выстрелил ему в голову… Труп спасателя стоял перед моими глазами. Странная поза – голова внизу, ноги вверху. Он не мог принять такую позу, будучи живым. В такой уродливой и неестественной позе может застыть лишь мертвое тело, подобное тряпичной кукле. Его перетащили по фюзеляжу к килю и затолкали под стабилизатор? Вряд ли. Я бы увидел следы крови на обшивке. Как же он туда попал?
Я открыл глаза, посмотрел наверх и сразу понял: тренера сбросили сверху. С того места, где над обрывом дугой склонилась растрепанная пальма. Это чуть правее, в шагах двадцати от Марго и Крота…
Марго что-то крикнула. Слов не разобрать, но тонкий, пронзительный голос слышен отчетливо. Эхо заметалось в узком пространстве среди стен… Как же скверно на душе! Что-то болит там, саднит, мучает. Хочется разорвать грудную клетку и вырвать этот комок ноющих нервов. А почему скверно на душе? Да потому, что из головы не выходит пистолет Морфичева. Он столько раз говорил мне про него, но ни разу не объяснил, зачем он ему нужен. Теперь мне понятно. Почему я не догадался об этом сразу? С его помощью Морфичев начал устранять конкурентов. Жуть. В голове не укладывается. Узнать бы только, где в это время была Ирэн. Стояла рядом и смотрела, как Морфичев целит в голову раненому тренеру? Нет, это абсурд. Кто угодно, но только не Ирэн может по своей воле присутствовать при казни невинного человека. Морфичев мог сделать это скрытно от нее. Он мог ее связать, ударить…
Мою фантазию понесло так лихо, что я даже головой потряс, как бы желая вытряхнуть из нее эти безумные мысли. Я не должен делать поспешных выводов. Потому что я еще ничего не знаю. Я видел убитого выстрелом в голову тренера. И все. Точка. Что произошло здесь в недавнем прошлом – тайна за семью печатями. Отношения, которые сложились между Морфичевым и Ирэн, покрыты мраком… Эх, сюда бы сейчас Марго. Она бы нашла десятки доказательств того, что останки фюзеляжа – это бутафория, а труп сделан из каучука и воска, и все эти «страшилки» – всего лишь дорогостоящая декорация, и коль я поверил в катастрофу и убийство, значит, организатор Игры достиг своей цели… Наверное, моя фантазия пожалела психику и немедленно нарисовала в моем воображении веселую картину с хеппи-эндом: я поднимаюсь наверх в удрученном настроении, и тут из кустов появляется съемочная бригада, все весело похлопывают меня по плечу, смеются и удивляются, как это я мог поверить в такую чепуху, а затем к нам присоединяется лысый тренер, и мы все пьем шампанское…
Как я хотел этого чуда! Но вероятность его была ничтожна. Ничтожна, и все же… Я взялся за жумар и поднял его по веревке вверх. Клацнула лапка зажимного замка. Я перенес всю тяжесть своего тела на жумар и поднялся на метр… И все же, нельзя полностью исключать, что это розыгрыш. Я не прикасался к трупу, не чувствовал холод мертвого тела, и потому не могу с уверенностью сказать, что это не чучело. Да и фюзеляж повел себя как-то странно. Он стал падать именно в тот момент, когда я попытался приблизиться к телу как можно ближе. Будто кто-то следил за мной и в определенный момент рванул рычаг рубильника, который привел сложный механизм в действие… Но что это за Игра, если я едва не погиб?.. Вот-вот, не погиб! Не погиб же, елки-моталки!
Как только я не изворачивался, споря с самим собой, лишь бы развести подальше труп с пулей в голове и Ирэн! Я должен, должен увидеть ее как можно скорее!
– Ну что?! – в один голос крикнули Марго и Крот, как только я выбрался на край обрыва. – Почему так долго? Зачем ты сбросил самолет? Видел кого-нибудь?
