Сергей Зверев - Граница на замке
Не стоит говорить о том, что происшествие вызвало кучу толков и разговоров. Бессонная ночь, закончившаяся ничем, принесла только раздражение. Теперь каждый чувствовал себя неуютно. Само собой, неприятно ощущать, что каждое мгновение над тобою может быть занесен нож и ты вполне можешь оказаться в канаве с перерезанным горлом. Мало приятного, когда вместо того, чтобы живым и здоровым, дембельнувшись, вернуться на гражданку, твоя судьба неожиданно сложится трагически и приведет к тому, что семья вместо счастливого сына получит гроб с телом бездыханного героя. Причем погибшего непонятно от чьей руки…
Все эти темы живо обсуждались бойцами на протяжении последних часов. Командировка в горный регион, издалека казавшийся давно уже мирным, приобретала новые, темные краски. Особенно угнетало то, что никаких следов, способных если не указать, то хотя бы намекнуть на то, что же случилось на полигоне, обнаружено не было. Впрочем, это еще не все — вскоре после возвращения неожиданно выяснились кое-какие новые сведения, касающиеся теперь уже командира — майора Андрея Лаврова, которого за глаза все иначе, как Батяня, не называли.
Десантники глядели на своего комбата. Батяня с суровым выражением лица, стоя напротив строя личного состава, продолжал речь:
— … не знаю, бойцы, кто это сделал. Сейчас ходят разные слухи и версии случившегося. Не буду утопать в подробностях, но скажу одно: тех, кто убивает, можно убить и самих. Или поймать.
Старлей Щекочихин, стоявший рядом, наклонился к майору и что-то тихо сказал ему, но тот раздраженно отмахнулся от него.
— В общем, так, бойцы: я, как ваш командир, несу за каждого из вас персональную ответственность. В том, что случилось, отчасти и моя вина, — с этими словами майор выразительно взглянул на старлея, как-то неловко дернувшего головой и отступившего на шаг назад. — Поэтому я решил отправиться на поиски убийцы… или убийц, чтобы поставить в этом деле точку.
Лавров замолчал, обводя глазами строй. Что тут было еще сказать?
— Разрешите обратиться, товарищ майор? — раздался голос справа.
— Чего тебе, Деревянкин? — майор знал этого солдата как хорошего, проверенного бойца, с которым уже приходилось выполнять самые разные задачи.
— Возьмите меня с собой, — неожиданно, как-то по детски, отойдя от формы устава, попросил рядовой. — Вы наш командир и, конечно, хотите во всем этом… разобраться. Но ведь погибли наши товарищи, и я, товарищ майор, обращаюсь к вам с тем, чтобы мне дали тоже возможность принять в этом деле участие. А то что же это получается — нас тут будут, как свиней, убивать, а мы, значит, должны терпеть? За наших друзей желаю отомстить.
Рядом из строя вышел сержант Ядринцев, высокий, плечистый сибиряк.
— Я тоже, товарищ майор, не хочу в стороне оставаться, — сказал он, нахмурив брови. — Да и вам с нами способнее будет.
— И я! И мы! Возьмите нас! — послышались вокруг голоса.
Солдаты вызывались пойти вместе со своим командиром. Всех поразила гибель товарищей. До сих пор ничего подобного в части не происходило, да и произойти не могло. Одно дело — гибель солдата на войне, в бою, а другое — погибнуть вот так…
Батяня растроганно поглядел на своих подчиненных.
«Хорошие все-таки ребята мне попались, что ни говори», — подумал он, глубоко вздохнув.
— Спасибо, спасибо, сынки, — произнес командир, — я и не сомневался в вас. Теперь я в этом еще раз убедился, но пойду я один. Я все еще ваш командир, хотя, скажу честно, недолго осталось.
Солдаты тревожно переглянулись. Слова о том, что командиром Батяня будет недолго, всерьез встревожили всех. Однако Лавров не стал утопать в подробностях невеселой перспективы.
— Все остаются в расположении. Не хочу, чтобы у вас потом были крупные неприятности. И — благодарю за службу. Разойдись!
Когда Батяня уже садился в «УАЗ», к нему подошел Щекочихин.
— Майор, я должен буду доложить о том, что ты покинул расположение части, — с выражением искреннего сожаления сказал офицер.
— Я все понимаю, — ответил Батяня. — Ты доложи, но только часа через три, когда я буду уже далеко. Большего не ждал и не прошу.
Лавров хлопнул дверцей, и «УАЗ», фыркнув мотором, исчез за воротами части. Солдаты, столпившись в курилке, с жаром обсуждали последние события.
— Слышали, что майор-то сказал? Что-то я не пойму, к чему это он. Что значит «недолго буду вашим командиром?» — взглянул на сослуживцев невысокий чернявый ефрейтор.
— А что ж тут не понять-то? Снимут теперь его с командования, — сказал, затягиваясь сигаретой, стоявший рядом солдат. — Снимут, как пить дать. И хорошо, если этим все ограничится. После такого, смотри, как бы небо в клеточку не показалось.
— А что, думаешь, могут и…
— Запросто, — с видом знатока заключил тот. — Вот, вспомните случай под Астраханью, когда двое салаг у моряков утонули. Тоже ведь никаких претензий к их командиру и быть не могло. Он в это время вообще отсутствовал, и в части его не было уже два дня. При чем он тут? Так ведь нет же — началось следствие, а чем все закончилось? Вот то-то же.
— Ну, тогда это самое следствие выяснило, что не все так просто было с этим кавторангом, — не согласились с ним, — а тут ситуация другая.
— Не важно, другая или нет. Люди погибли, а это, знаешь, не кулек с семечками рассыпать. Особенно по нынешним временам.
Солдаты помолчали, попыхивая сигаретами. Со стороны забора показался кот, несколько дней назад появившийся на территории части. Кот был огромным, но уж очень отощавшим. В части животное полюбили, назвали Максом и подкармливали. Котяра быстро освоился, поняв, что здесь он не пропадет, и теперь целыми днями шлялся по части, предпочитая район столовой, откуда доносились такие приятные для его чуткого носа запахи.
— Вот кому хорошо, — кивнул на мохнатое животное рядовой, — никакие проблемы, кроме как пожрать, его не волнуют. А теперь и эта проблема для него решена. Он уже почувствовал себя хозяином положения и никого из своих собратьев на территорию части не допустит. Еще бы — для него это золотое дно, и никакой конкуренции он не потерпит!
Кот, словно подтверждая правоту его слов, помахивал пушистым хвостом, говоря о том, что у него конкурентов нет и быть не может.
— Это ты загнул насчет одной проблемы, — не согласился собеседник. — А про половую проблему забыл?
— Ну да, не одна, а две проблемы.
— Да при чем здесь кот, когда такое творится! Вы раньше времени Батяню со счетов не списывайте. Не такой это человек, чтобы так просто загреметь, — отозвался третий знаток, возвращая разговор на более животрепещущую тему. — Я про него наслышан и не думаю, что он так просто сдастся.
— Мы тоже наслышаны, но только и на старуху бывает проруха. Где ты теперь этих убийц найдешь, тем более в одиночку? Да легче иголку в стоге сена отыскать…
— А что же ты тогда вызывался пойти? — ехидно поинтересовался собеседник, прихлопнув на щеке комара.
— А что ж делать? И пошел бы, если бы майор взял!
— В общем, время покажет…
— Стро-ить-ся! — прозвучала команда. Солдаты торопливо бросали окурки и бежали на построение. Несмотря на тревожную ситуацию, распорядок в части шел своим чередом, и обед никто не отменял.
* * *Дорога принимала самые замысловатые очертания: то неожиданно поворачивала влево, открывая под собой впечатляющую пропасть, то круто взмывала вверх, не давая расслабиться ни на секунду. Батяня вел «УАЗ» по горному серпантину. От воинской части он отъехал пока недалеко, но горы здесь уже высились самые настоящие, и водителю нужно было быть особенно осторожным.
Ветер холодил разгоряченное лицо, а майор думал о том, что у него теперь только два выхода: либо отыскать правду в этом запутанном лабиринте, либо стать тем самым козлом отпущения, на которого свалят все грехи. А уж последний вариант станет идеальным подарочком для некоторых действующих лиц этой истории. Но выбор сделан, и теперь уж, как говорится, пан или пропал.
Внезапно за очередным поворотом Батяня увидел стоящего прямо на середине дороги человека. Тот явно ожидал именно эту машину. «УАЗ» резко затормозил. На дороге стоял… Степченко.
— Я же сказал… Бегом в часть! — приказал комбат. — Ты что тут вообще делаешь?
— Товарищ майор! Тут такое дело… — замялся солдат. — Мне эти… из прокуратуры предлагали на выбор: или я даю показания против вас, мол, вы несколько раз приказывали пропустить контрабанду, культивировали дедовщину со всеми вытекающими… тогда с благодарностью ухожу в отпуск. Или иду под суд, якобы я сдал диверсантам пост, максимальный срок обеспечат. Ну вот… у меня выхода нет, только с вами, — закончил он короткое повествование.
— Чего ждешь? Садись, — помолчав, произнес Батяня.
Степченко с просветлевшим лицом легко вскочил в машину, и «УАЗ» рванул вверх по дороге.
