Лев Пучков - Триумфатор
Тут Собакин, в очередной раз сыто икнув, некстати вспомнил, что Экипидор говорил примерно то же самое своему телохранителю.
К чему это он – я не понял, но, по счастью, кроме меня и бледненького Разуваева никто это идиотское замечание не услышал.
Так вот, эта импортная секретная комната Зубову совсем без надобности, но в доме есть стандартная дежурка, которой оборудованы все госдачи (помещение, где сидит охрана). Дежурка эта, типа того, натуральный дот: окна-бойницы, стены – броня, боезапас, противогазы и все такое прочее. Так что при случае можно запереться и в течение суток успешно держать оборону против целого полка.
Генерал выразил желание взглянуть на дежурку, Зубов повел его показывать, а мы с Собакиным потащили Разуваева рыгать.
Вот уж не ожидал от нашего железобетонного терминатора! Теперь понятно, что символизировала эта его томная бледнота, – ни фига он там не слушал и ни о чем не думал: брат по оружию тривиально боролся с позывами. И, может, это не от водки, а потому что за столом, с молчаливого попустительства хозяина, многие курили. Или понервничал накануне. Или все в куче…
Рыгали прямо в саду, рядом с баней. До самой бани маленько недотянули: хотели вообще-то воспользоваться тамошними санитарными удобствами – но, видать, не судьба.
Собакина этот процесс почему-то забавлял: он жизнерадостно хихикал и сыпал идиотскими шутками:
– Вы чего такой бледненький, сэр?
– Уээээррг…
– А-а-а, взбледнулось?!
– Уооррг…
– Гы-гы! Это крик души или просто вокал развиваете?
Основательно оросив кусты, Разуваев сел прямо на землю и, спрятав лицо в ладонях, начал тихонько всхлипывать.
– Во, бл… – плачущий убийца! – Собакин вцепился в Разуваева и поволок его к бане. – Типа того – на раскаяние проперло?!
– Куда ты его тащишь? – удивился я.
– Там освещение получше, – деловито пояснил Собакин. – Ни разу не видел Разуваева плачущим. Раритет, бл…!
– Да иди ты на х…, долбо…! – Разуваев вяло сопротивлялся. – Оставьте меня, я потом подойду…
– Дурак ты, Гриша, – я решительно взял сторону Разуваева. – Ни хрена не понимаешь. Оставь человека в покое.
– А чего тут понимать? – В голосе Собакина звучало недоумение. – Мы что-то неправильно делали? Он что – детей убивал?! Калек, женщин, стариков – ну, не знаю – простых работяг или пусть даже невинных уличных бл…?! С кем мы работаем, напомнить?! Это ж были натуральные мрази…
– Это были люди!!! – тонко крикнул Разуваев и забился в рыданиях. – Все они – люди…
Из темноты неслышно нарисовалась парочка крепких хлопцев с инородным предметом в ухе. Хлопцы поинтересовались, что происходит, быстренько вникли в суть, сочувственно покивали и так же неслышно растворились в темноте.
Разуваев рыдал, а мы сидели рядом и ждали, когда кончится приступ. По опыту знаю: в такой ситуации помочь человеку ничем нельзя, жалеть противопоказано, надо просто подождать, когда утихнут эмоции.
Когда кризис миновал, мы потащили «плачущего убийцу» умываться. В баню он не захотел – жарко там, поэтому воспользовались «гейзером».
От верхней грани кладки до бортика в уровень с бурлящей ватерлинией было довольно далеко, координация у пьяных – сами понимаете, короче, не удержали товарища, и он булькнул в «гейзер», прямо в одежке. Мокнуть мы не планировали, посему попытались эвакуировать утопленника с помощью подручных средств: вооружились прислоненной к стене щеткой на длинной массивной деревянной ручке и начали имитировать рыболовную активность.
Получалось из рук вон: мы конски ржали, пару раз уронили щетку и все с ног до головы забрызгались. Кроме того, саботажник Разуваев обратно вылезать не пожелал: нашему парню неожиданно понравилось в каменном джакузи, он с удобством разместился на центральном сиденье и заявил, что теперь будет здесь жить.
Мы коротко посовещались и решили: жить, это, безусловно, перебор, но почему бы не воспользоваться случаем? Когда еще выпадет возможность посидеть в таком распрекрасном «гейзере»?
Короче, мы разделись и нырнули к Разуваеву…
* * *
До сего момента баловаться физиотерапией такого рода мне не доводилось. Как-то все недосуг было воткнуть джакузи в свою развалюху: то весь в работе, то денег не хватает, то метров – а у знакомых не было, потому что все мои знакомые, как и я, – голь перекатная.
Кто не пробовал, поверьте на слово: это просто мистика какая-то. Особенно если в ж… пьян и правильно подобран температурный режим. Вода нагрета до температуры тела или что-то около того, мощные пузырчатые потоки вибрируют вокруг тебя, и через некоторое время наступает ощущение невесомости. Ты перестаешь чувствовать свое тело и силу земного притяжения, и словно бы паришь, аки дух бесплотный. Над каменной купелью клубится густой ароматный пар, белесым туманом растекается по всему пространству грота и медленно плывет к зияющему ночной мглой широкому входу – кажется, еще немного, и этот тягучий плотный поток подхватит тебя, утащит в темноту и вознесет прямо к звездам…
Короче – обалдеть!
– Здорово, – расслабленно пробурчал Собакин. – Красота… Завтра у нас день свободный. Последний выходной перед затяжным авралом…
– Не выйдет, – возразил я, уловив ментальный посыл брата по оружию.
– Что – «не выйдет»?
– Ты хочешь соорудить у нас такую же «долину гейзеров»?
– Ну а что тут сложного? Смотри: яма, цемент, камни, трубы, насос. Так?
– Ну, в общем…
– Нас – толпа. Скинемся, купим что надо. Яму выкопаем за час: и экскаватора не надо. У Разуваева есть Жуков – мастер на все руки.
– Ага – и на все ноги. Глупости все это.
– Ну почему глупости? С такой толпой – да мы за полдня все сделаем! Не, грот, конечно, – это лишнее, возни много, а вот сам бассейн… Серый, Жукова дашь?
– Мммм… – Разуваев, похоже, впал в нирвану: откинул голову, закрыл глаза – короче, ушел в себя, не беспокоить.
– Серый!
– Оружие есть? – уточнил Разуваев, с неохотой разлепляя веки.
– Не понял… Ну-ка, быстренько: какая связь между оружием и бассейном?
– Пристрелите меня, – попросил Разуваев. – Так хорошо уже не будет. А хуже – не хочу…
– Серый, ты бредишь. Генерал же при тебе сказал: на банкет – никаких стволов. Так что ничем помочь не можем.
– Ну… у охраны пистоль попросите.
– Да ну тебя! Давай лучше сделаем у себя такой же бассейн. И будет тебе каждый день вот так же здорово – и стреляться не надо…
– Ну, если так…
В этот момент в усадьбе погас свет.
Без какой-либо привычной преамбулы, типа грозового разряда, искр и хлопка в трансформаторе или мигания лампочек, как при перепадах в сети… А просто:
Раз! И кромешная тьма.
Два! Мгновенно смолкла музыка.
Три! Прощально вскипев последними пузырьками, заткнулся «гейзер», и воцарилась полная тишина.
– Ну вот, началось, – капризно пробурчал Собакин.
Где-то снаружи полыхнула тусклая вспышка – как отдаленная зарница, а мгновение спустя в районе ворот…
Бабах!!! – шарахнуло так, будто рванул баллон с пропаном.
Не успело эхо от взрыва прогуляться до бани и обратно, как со стороны ворот донесся новый звук: какой-то странный импульсивный скрежет, словно неведомая сила рвала на части толстый лист железа.
– Точно, – совершенно трезвым голосом подтвердил Разуваев. – Началось.
Где-то во дворе между воротами и домом неожиданно громко и хлестко защелкали пистолетные выстрелы.
– Охрана, – оживленно прокомментировал Разуваев. – Недолет! А ну – гранаткой их…
Опять полыхнуло, сочно и раскатисто шлепнул взрыв – раздался надсадный вопль, вибрирующий боевой яростью, не находящей выхода… и тотчас же стих, оборванный на полуфазе.
– Без снайперов, – буркнул Разуваев. – И ни фига не стесняются: просто грубый и прямолинейный штурм – как у себя дома… Интересно, кто это?
Со стороны беседки послышались крики, полные ужаса и недоумения. Выстрелов слышно не было: только жуткие крики в тишине… И от этого казалось, что во тьме мечется огромное чудовище, без разбору рвущее людей, по недоразумению вторгшихся в его охотничьи угодья.
Смотрите, сколько я всего рассказал, а на самом деле прошло едва ли две минуты. Время, казалось, растянулось и стало осязаемым: каждую секунду можно было потрогать, погладить и проводить в последний путь…
Боже мой… До меня только сейчас дошло: там, в беседке, умирают люди.
Это не учения, не розыгрыш, не чья-то дурная шутка.
Нас просто пришли убивать.
Собакин, словно мысля со мной в унисон, грузно всколыхнулся и полез вон из воды.
– Сидеть, – скомандовал Разуваев.
Сказано было тихо, но жестко и властно – сразу понятно, человек привык в самых сложных ситуациях рулить отчаянными головорезами и добиваться беспрекословного повиновения.
Собакин машинально выполнил команду: вернулся на исходную, но тотчас же – сам неслабая личность – выломился из-под контроля:
