Сергей Соболев - Засланный казачок
На этот раз Стас не промазал и наступил-таки под столом на лапу Слону.
— А-о-у-у! — сказал Слон, чуть подавшись назад. — Я просто хотел сказать, что я знаю неподалеку от Вильнюса одну приличную усадьбу. Шашлычки, банька, то, се…
— Мы намедни с Семеновой уже попарились в баньке, — сказав это, Мышка прыснула в кулачок, хотя вроде бы ничего смешного в случившемся с ними вчера и не было. — Все бы ничего, да только жара было многовато…
— Вот я и говорю, что мы должны как-то реабилитироваться после всего случившегося, — продолжал гнуть свою линию Мажонас. — А то наша гостья может подумать, что у нас тут что-то типа Чикаго и что в Литве уже не осталось мест, где можно было бы спокойно отдохнуть, чуток расслабиться по окончании трудового дня…
— Я пока не знаю, что буду делать вечером. — Семенова не поскупилась и одарила Мажонаса еще одной вежливой улыбкой. — Днем мы собираемся на пару с Ирмой устроить небольшую прогулку по Старому Вильнюсу. Потом, наверное, зайдем куда-нибудь в кафе пообедать. Если есть желание, присоединяйтесь…
— Не думаю, что у Римаса сегодня будет свободное время, — иронично заметил Стас. — Уверяю вас, что он будет загружен работой… по самое некуда.
Через несколько минут девушки покинули офис: Мышка отправилась в канцелярию суда, чтобы оформить там какие-то бумаги, а Семенова куда-то уехала по своим тайным делам.
Когда они остались вдвоем, Римас, от чего-то расплывшись в ухмылке, спросил:
— Ты уже в курсе последних криминальных новостей?
— Я пока еще не генеральный комиссар полиции, — пожав плечами, сказал Стас, — чтобы мне по утрам свежую сводку на стол клали.
— Я, когда ехал в офис, по радио сводку последних новостей прослушал…
— Что интересного в мире творится? — полюбопытствовал Стас.
— Откуда мне знать? — На лице Мажонаса появилось загадочное и в то же время торжествующее выражение. — Я прослушал только хронику криминальных событий.
— Не тяни резину, Слон. Может, Черный с жалобой в полицию обратился? Сто раз говорил уже, что тебе бесполезно «маску» на себя напяливать! Шкаф ведь он и есть шкаф: хоть ты укрой его чехлом, все равно любой дурак определит, что это — трехстворчатый шкаф.
— Попал пальцем в небо, — ухмыльнулся Слон. — Так вот, Стас: по радио передали, что сегодня утром, около семи часов, полиция нашла брошенный кем-то автомобиль марки «Мицубиси». Вернее сказать, кто-то из местных это дело обнаружил и прозвонил в полицию…
— Не хочешь ли ты сказать…
— Вот именно! В корме этой тачки и в заднем стекле имеются пулевые отверстия… Нашли ее в рощице, в кустарнике возле проселка, выходящего на Панявежскую трассу, в аккурат в километре от «нашего» поворота!..
— Значит, верст еще с десяток они на ней проехали, а потом все ж решили бросить, уже неподалеку от трассы, — задумчиво сказал Стас. — Что еще рассказали об этом ЧП?
— Тачка со среды числится в угоне.
— Этого и следовало ожидать.
— Но я не сказал еще самого главного! — Слон позволил себе снисходительную ухмылку. — При осмотре в салоне указанного транспортного средства обнаружены следы крови…
— Даже так? — удивился Нестеров. — Да, наверное, это та самая тачка, которую ты засек возле хутора Онуте… Молоток, Слон! Одного из этой компании ты как минимум подранил.
— Раз Римас Мажонас сказал, что попал, — заметил донельзя довольный самим собою Слон, — то так, значит, оно и есть на самом деле.
Спустя короткое время они разъехались: Мажонас выехал в Рукле, небольшой литовский городок, где нынче действует Центр размещения беженцев (ЦРБ), а Стас отправился на встречу с офицером столичной полиции Йонасом Трофимовасом, еще одним — наряду с гэбистом Феликсом — своим однокашником по учебе в Полицейской академии.
Припарковав «Круизер» на площадке возле одного из входов, Стас прошел на территорию парка Вингис. Временами начинал накрапывать мелкий дождичек, но Стасу, одетому в длинный плащ и шляпу, дождь был нипочем. В свое время они с Трофимовасом служили в одном департаменте. Как и в случае с Феликсом, они никогда не были особо дружны. Что касается Трофимоваса, то никакой он не литовец, хотя фамилия его сейчас заканчивается на -ас, а выходец из староверской семьи (его предки проживают в Прибалтике не то со времен Петра Первого, не то перебрались сюда из Московии еще раньше, при Иване Грозном). Когда в новую эпоху десоветизации и независимости местные власти ввели институт гражданства и стали выдавать новые, темно-зеленого цвета паспорта — в отличие от Латвии или Эстонии, здесь гражданство без всяких сложностей получили фактически все, кто проживал на тот момент в Литве и кто этого хотел, — некоторые предприимчивые люди, из тех, кто хорошо знал литовский, быстренько внесли в анкеты соответствующие коррективы: был, к примеру, Иван, стал — Йонас, прежде носил фамилию Петров, теперь же в паспорте записан как Петровас или Петраускас…
Впрочем, это не главное в данном случае. Важно другое: Трофимов был крайне жаден до денег, и Стас этим обстоятельством уже неоднократно пользовался…
Старший инспектор одного из подразделений столичной полиции Трофимовас прибыл на встречу с Нестеровым с пятнадцатиминутным опозданием. Плотный, коренастый, лет тридцати пяти, он был сейчас одет не в полицейскую форму, а в штатское: на нем была темно-синяя куртка из плащевого материала и кожаная кепка.
— Здравствуй, Иван, — сказал Стас, отвечая на его вялое рукопожатие. — Спасибо, что не отказал мне в моей просьбе о встрече.
— Насилу вырвался… А давненько что-то мы с тобой не виделись, Стас.
— Примерно с месяц назад встречались, здесь же.
Они развернулись спиной ко входу в парк и прогулочным шагом двинулись по одной из аллей.
— Я слышал, Стас, у тебя возникли какие-то проблемы?
— Проблемы? У меня? Ерунда… Все это не стоит и выеденного яйца.
— Ну, ну… Я так понимаю, у тебя есть ко мне какое-то дело?
— За что я тебя ценю, Иван, так это за твою догадливость, — усмехнулся Нестеров. — И еще за то, что ты имеешь прямой доступ ко всем вашим полицейским тайнам…
— Ну… — Трофимов протяжно вздохнул. — Знаешь, у нас с этим сейчас очень строго.
Стас, решив сэкономить время, достал из кармана конверт с деньгами, который мгновенно перекочевал в карман старшего инспектора полиции.
— Сколько? — понизив голос до полушепота, спросил Трофимов.
— Три тысячи литов. Считай, здесь три твоих месячных зарплаты.
— Не три, а две, — уточнил Трофимов, застегивая «молнию» на куртке.
— Не знал, что вам подняли оклады…
— Гм… Так что тебе нужно, Стас?
Они гуляли по парку уже около получаса.
— А почему, собственно, тебя, Стас, так интересуют проживающие у нас в республике кавказцы? — уяснив суть просьбы, спросил полицейский. — И в особенности чеченцы?
— Да какая тебе разница, Иван, — уклонился от прямого ответа Нестеров. — Я же не спрашиваю у тебя, куда ты тратишь те деньги, которые я тебе даю.
— Значит, именно чеченцы тебя интересуют в первую голову, — задумчиво произнес Трофимов, пропустив колкость мимо ушей. — Я тебя правильно понял?
— Да, именно так. Но, как ты понимаешь, меня интересуют не женщины, дети и старики, а совсем другой контингент… Из числа тех, кто способен пойти на серьезный криминал…
— Например?
— Вооруженный разбой, рэкет, похищение людей с целью получения выкупа… Последний раздел, кстати, меня интересует более всего. Мне нужны ваши закрытые данные о том, как здесь проявляют себя выходцы с Северного Кавказа. И те, кто содержится нынче в двух спеццентрах, в Рукле и в Пабраде, где проживают беженцы из разных стран, и те, кто уже смог легализоваться, получив право на постоянное или временное проживание в Литве.
— Да неважно они себя ведут, эти твои кавказцы… А уж про чеченов я вообще промолчу.
— Но как раз про них то я и хочу получить как можно больше информации, — напомнил Стас.
— Да это я так, к слову пришлось… Поскольку мы с тобой, Стас, уже знакомы тысячу лет, то можно, наверное, и не сильно придерживаться политкорректного тона…
— Давай, Иван, режь правду-матку! — поощрил его Стас.
— Мне иногда кажется, — после паузы произнес старший инспектор, — что наши политики — форменные идиоты.
— Ну, это уже давно ни для кого не новость, — хмыкнул Стас. — Простой человек в любой стране считает, что власть состоит сплошь из ворюг и психически ненормальных людей.
— Я это к тому, что у нас сейчас действуют, пожалуй, самые либеральные в Европе законы для мигрантов, — уточнил Трофимов. — В Сейме и за его пределами, как ты знаешь, группа влиятельных политиков сейчас в открытую лоббирует интересы чеченцев, причем тех, что стоят в оппозиции к Москве… У нас в органах настрой меж профессионалами очень мрачный и ожидания по этому поводу не самые лучшие… Да, с одной стороны, жаль тех же женщин, детей и стариков, которые хлебнули горя и бегут от войны. Но ведь у нас пытаются осесть молодые мужики, от которых можно всякого ожидать…
