Чистилище. Турист - Кликин Михаил Геннадьевич

– Грузите и сразу отправляйте, – сказала она вставшему над телом Коли человеку. В одной руке тот держал дубинку, в другой – электрошокер. – Просроченные кормежки обходятся нам слишком дорого…

Маша очнулась от того, что к ней жался Женька.

– Сволочь, – прошипела она и пихнула его локтем.

Где они? Что он успел с ней сделать?

Было темно. Жутко болела и кружилась голова – до тошноты, до мушек в глазах. Маша не могла двинуться – боль словно сковала ее. Или она на самом деле была связана?

– Извращенец…

Женька застонал, пошевелился.

Маша никак не могла взять в толк, в каком положении они находятся. Лежат? Сидят? Она медленно повернула голову – кажется, это было единственное, что она могла сейчас сделать. Ей хотелось вгрызться в шею обидчика, вырвать зубами кусок его кожи и выплюнуть. Пусть он обделается от страха, пусть подумает, что она стала мутантом.

– Колян был прав, – с трудом проговорил Женька. – А я этому гаду поверил.

Внезапно яркий свет ударил им в глаза. Они зажмурились; Маша вскрикнула, Женька заругался. Через пару секунд им удалось рассмотреть, как кто-то стаскивает брезент с деревянной клетки, в которой они находились. Для Женьки это не стало большим сюрпризом – он ожидал чего-то подобного. А вот Маша оторопела, не понимая, что происходит.

Клетка, сбитая из горбыля, стояла в тракторной телеге бок о бок с другими такими же клетками. Почти со всех брезент был сброшен. В каждой клетке скорчились люди: кто-то без сознания, кто-то с кляпом во рту; и все – связанные.

Три человека, прячущие лица под масками-балаклавами, сдернули брезент еще с одной клетки, и Маша опять вскрикнула, увидев там Анжелу. Девочка дрожала. Рядом с ней лежал какой-то мужик, половина лица которого была заляпана кровью. Он пошевелился, попробовал привстать, и Маша, ужаснувшись, поняла, что это Коля.

Люди в черных масках спрыгнули с телеги. В стороне что-то загудело, и Маша почувствовала, как вибрирует и наклоняется пол. Их сгружали – просто сваливали, как привезенный на поле навоз.

– Стоп! – крикнул кто-то.

Пол перестал дрожать. Лязгнули запоры откидного борта.

– Быстрей!

Сразу несколько рук подхватили первую клетку, подвинули ее, поддержали, когда она свалилась с телеги – но не для того, чтобы защитить находящегося внутри человека, а исключительно ради того, чтобы наспех сколоченные доски не рассыпались.

Еще одна клетка тяжело свалилась на землю, перевернулась. Пленнику придавило попавшую меж досок ногу, и он страшно закричал, хотя рот его был завязан грязной тряпкой. Люди в масках не обратили на это внимания.

– Вперед! – Один из них махнул рукой, и колесный трактор, выплюнув клуб дыма, передвинулся на несколько метров.

Подошла очередь Маши и Женьки. Их клетку зацепили баграми, подтянули к откинутому борту. Церемонится с пленниками не стали, сбросили на землю так, что Маша разбила лоб, а Женька чуть не откусил себе язык. Теперь они могли видеть, что находятся на дне неглубокого песчаного карьера, осыпающиеся склоны которого поросли кустами. Увидели они и трактор, кабина которого была обварена стальными полосами – тракторист тоже находился в клетке, только она защищала его, а не обрекала на смерть.

– Это кормушка, – сказал Женька, уже понимая то, чего не могла взять в толк Маша.

– Цып-цып-цып, – мрачно добавил он и рассмеялся.

Слабый ветерок скатился по склону карьера, принес откуда-то тошнотворную вонь. Маша сумела выбраться из-под придавившего ее Женьки, кое-как перевернулась и разглядела в стороне целое поле гниющих останков. Там был и кто-то живой, и даже не один – много – без клеток, но тоже связанные. Она вспомнила рассказ Олега Михайловича о том, как они избавляются от мутантов, и поняла – это они и есть: пойманные, плененные, обреченные…

– Маша… Маша…

Ее кто-то звал. Она не сразу поняла это – вокруг стало довольно шумно, люди в клетках приходили в себя, у некоторых начиналась истерика, другие пытались договориться с людьми в масках, но те притворялись глухими – они просто делали свое привычное дело.

– Маша, я здесь…

Это был Коля. Их клетки находились в нескольких метрах друг от друга.

– Где мальчишки? – спросила она.

– Я не знаю.

– Они их забрали, – сказала Анжела.

Где-то в отдалении завыла сирена, и люди в масках куда-то побежали – наверное, рядом за кустами их ждал транспорт, на котором они сюда приехали. Трактор уже тянул опустевшую телегу к дороге, ведущей из карьера. Люди в клетках начали кричать еще громче. И Маше тоже пришлось повысить голос:

– Как ты, дочка?

– Мне страшно, мама.

– Держись… Я здесь. Рядом. Я с тобой…

– Маша! – не отставал Коля. – Ты брала на свидание нож, как я велел? Тебя обыскивали?

Нож она брала. Но она не знала, обыскивали ее или нет. А почувствовать закрепленные на лодыжке ножны сейчас не получалось – она вообще ничего не ощущала, в связанных конечностях нарушилось кровообращение, руки и ноги онемели, стали как колоды.

– Где нож? – надрывался Коля. – Нож!

Люди в клетках перекликались, плакали. Их было человек двадцать, может быть, двадцать пять – женщины, мужчины, старики и подростки. Маленьких детей среди них не было. Анжела была самой младшей.

Маша с трудом перевернулась на бок, пнула Женьку:

– Посмотри на лодыжке нож.

Он заворочался, кряхтя. Почти заполз на нее, стал шарить по ее ноге связанными за спиной руками. Ей было противно, но она, сцепив зубы, терпела.

– Ты пошла на свидание с ножом? – удивился Женька.

– Я не знала, что это будет свидание, – процедила она.

Наконец он нащупал ножны, нашел рукоять финки и, извиваясь, как червяк, вытащил ее. Минуты три они пыхтели, ерзали, словно неопытные любовники, пытающиеся занять удобное для обоих положение. Маша дважды поранилась, прежде чем лезвие ножа легло на веревки. Женька ритмично задвигался. Маша представила, как это выглядит со стороны, и ей захотелось, чтобы их опять накрыли брезентом – не хватало еще, чтобы дочка смотрела на это безобразие.

Пропитавшиеся кровью веревки лопнули, но она еще долго не могла пошевелить руками. Конечности оживали постепенно, с болью.

– Быстрей! – торопил ее Женька. – Быстрее давай!

Она взяла нож, освободила ноги, потом разрезала веревку на запястьях Женьки. Коля жадно следил за ее действиями. А она понимала, что сейчас жизни ее дочери, ее сыновей и всех людей, что оказались здесь, зависят от нее. И от негодяя, запертого с ней вместе.

– Бей! – велел Женька и первым пнул доску в место, где была дырка от выпавшего сучка.

Пленники, находящиеся по соседству, заметили, что одной паре удалось освободиться от пут. Они загомонили, умоляя не бросать их, пытаясь что-то советовать.

Маша уперлась ногами в доску, чувствуя, как та прогибается. Женька ударил дважды в слабое место – дерево затрещало, но выдержало. Тогда Женька просунул в щель руку, дотянулся до камня, зацепил его пальцами и подтащил к себе. Второй такой же булыжник он протянул Маше.

– Мутанты! – крикнул Коля, заметив на самом верху склона высокую фигуру. Монстр то ли принюхивался, то ли прислушивался. Но это продолжалось недолго – он присел и на четвереньках поскакал вниз, словно огромная уродливая собака. Потом над кустами поднялась еще одна рослая тень. И еще одна…

Мутанты пришли на кормежку.

Отчаянье придало сил Маше и Женьке. Под ударами булыжников затрещало дерево, заскрипели гвозди. Первая доска вывалилась, когда один из мутантов добежал до ближайшего ящика. Сунув внутрь свои лапищи, он сгреб человека, потянул к себе. Несчастный закричал от нестерпимой боли – его сломанная нога была придавлена, а монстр дергал его, пытаясь вытащить наружу.

Женька выполз на свободу, подхватил доску, в которой торчали два здоровенных гвоздя. Кажется, он готовился смыться и выбирал безопасный путь для бегства. Но Маша остановила его, схватив за ремень:

– Даже не думай.